«Афганец»: оставшийся в прошлом - Левсет Насурович Дарчев
– Я вчера удалил зуб у врача, которая носит мою фамилию и отчество. Это о чем-то говорит?
– Бывают совпадения, Семен.
– Ты мне не веришь?
– Верю, – сказал Андрей твердым голосом. Он, глядя на маленький шрам поперек лба Семена, морщины, разделенные посередине вертикальной полоской, его карие глаза и мужественные черты лица, думал о событиях большой давности, что взволновали его один раз и оставили след в душе на всю жизнь. Он стал перебирать в памяти события, которым он был свидетелем.
Афганистан: за есть офицера
Семен был назначен командиром штурмового батальона в Кандагаре. Старый полковник из Житомира Коваленко с большим животом и прищуренными глазами долго изучающим взглядом рассматривал Семена.
– Мы тут в штабе подробно изучили все операции, предложенные офицерами полка и решили принять за основу вашу, товарищ лейтенант. Грамотно, но много риска. Я вас назначаю командиром батальона, и вы головой отвечаете за исход этой операции. Речь идет о судьбе сотен солдат. Вы где учились и сколько времени вы в Афганистане?
– В анкете все написано, товарищ командир.
– Отставить разговоры.
– Киевское высшее танковое училище. Три месяца.
– Так и скажи. В свое время я тоже поступал туда, но не прошел по конкурсу, так что я знаю уровень вашей подготовки, но, – он сделал многозначительную паузу, воздев указательный палец вверх, – здесь нет фронта, поэтому нет танковых боев, зато есть поля с минами, поля с засадами, вообще одна партизанщина. Вы, советские офицеры, гордо носящие золотые звездочки на погонах, достойные своих отцов и дедов должны понимать: простых войн не бывает – свинец и в Африке свинец, поэтому первая задача – беречь личный состав, вторая – берегите себя и честь советского офицера, – он опустил голову. – Я не хочу терять своих солдат в этой бессмысленной войне, где тебе тычут пальцем: этого можно убить, а того – нет, а потом этот «нет» бьет тебе в спину, – пауза в ожидании вопроса. Полковник впился глазами в Семена, который молчал – нет вопросов. – Задача вашего батальона, товарищ лейтенант, – обеспечить безопасный выход транспортной колонны из ущелья. Ясно? – он положил свою руку на плечо Семена.
– Так точно, товарищ полковник, – Семен выглядел уверенным в полевой гимнастерке и смотрел из-под козырька головного убора с уверенностью, – обеспечить выход колонны.
– У вас немного времени, дорогие мои. Давайте, за дело!
Семен, изучив повадки противника и местность, провел блистательную операцию: ни одна вражеская пуля не полетела в сторону советской колонны. Отдельным группам удалось задержать врага далеко от маршрута движения колонны.
Все сложилось хорошо у лейтенанта Семена Белозерова, но один из отрядов вернулся без командира, и этим командиром был Андрей Соболев, его сокурсник и друг. Семен пришел в ярость:
– Где командир? – спросил он сержанта в оборванной после боя гимнастерке и со следами ранения на щеке. – Где командир?
– Не знаю, товарищ лейтенант, – сержант еле дышал. – Мы попали в засаду: мины, гранаты, – в углу рта – засохшая кровь. – После боя мы его искали – не нашли ни мертвого, ни живого. Я уверен: его духи забрали в кишлак, где их центр, туда километров тридцать, товарищ лейтенант.
– Значит, контуженного забрали духи, – произнес Семен. Он тяжело опустился на стул и обхватил голову обеими руками. С минуту он молчал. Когда он поднял голову, его лицо преобразилось: губы приоткрыты, глаза с интервалом моргали, кровь отхлынула от лица – оно было бледное, как мел. У Семена не стерлось с памяти и вряд ли забудет когда-нибудь изувеченное тело плененного советского солдата в мешке, которого подбросили на обочину дороги в аэропорт – с него сняли кожу и завязали на голове. Эту пытку духи называли «Красный тюльпан». Он мотнул головой, отгоняя от себя дурные мысли.
– Приведите ко мне рядового Рустамова.
Замполит, стоявший у дверей с растерянным видом, зашевелился, решив выразить свои возражения:
– Товарищ, лейтенант…
– Я сказал непонятно? – громко проорал Семен. – Вызовите ко мне рядового Рустамова.
– Семен Павлович, надо поставить в известность полковника, и в таких случаях проводят спецоперацию.
Семен бросил на замполита испепеляющий взгляд.
– Какая операция, вы что, с ума сошли? Его тут же растерзают! Нету времени, замполит, – спокойно сказал Семен, поднимаясь со стула. Он вышел из полевой палатки наружу, попросил у солдата сигарету и втянул в легкие дым. Ничего не помогало.
Солнце заходило на закат, и его зарево, которым так наслаждался Семен на родине, показалось предательским, потому что сейчас оно сияло со стороны хребта, за которым прятался афганский кишлак, где в данный момент, может быть, пытают, выкалывают глаза или вспаривают живот его другу офицеру Андрею. Солнцу нет дела до мелких человеческих делишек, которые не поделили территорию или интересы и беспощадно убивают друг друга. Так было в истории, так происходит сегодня – время не меняет людей. Человеку немного надо, чтобы спуститься обратно к животным инстинктам – всего лишь один щелчок в мозгу. «Мне бы один танк, чтобы сравнять их с землей!» У Семена все мысли сошлись в одну точку: надо спасать друга, он понимал это интуитивно, по-животному, по ходу дела.
– Товарищ, командир, – Семен услышал за спиной рядового Рустамова, таджика, который недавно чудом сбежал из плена.
Семен обернулся. Перед ним стоял юноша с черными волосами, смуглым лицом и пухлыми щеками. Семен перевел дух и протянул руку:
– Здравствуй, Руксат. Ты пойдешь со мной?
Рядовой, недолго думая, ответил:
– Да, пойду.
– А почему ты не спрашиваешь, куда?
– Я знаю, товарищ лейтенант.
– Куда?
Руксат повел головой, указывая на кишлак.
– За командиром.
– Молодец, – Семен прикоснулся его плеча. – Руксат, я не могу тебе приказать, но там наш офицер, и он, наверное, надеется на нас. Ты знаешь их язык, а я знаю английский, и мы попытаемся разыграть их с помощью письма, которое мы изъяли у курьера два дня назад. Улавливаешь?
– Да.
– Через два часа, как стемнеет, приготовься – выезжаем. И не забудь положить в сумку одну гранату.
После того как рядовой откланялся, Семен, обращаясь к замполиту, сказал:
– Это случай,
