Трамвай - Михаил Викторович Позняк
– Папа, а почему…
– Раньше я тебе её отдать не мог, ты бы истратил все деньги на какую-нибудь ерунду, но теперь я вижу, что ты стал разумным человеком, сынок.
«Ага. И смогу купить на всю сумму пачку не самых дорогих сигарет…»
– Ты что-то сказал?
«Нет, только подумал».
Паша отложил книжку в сторону.
– Папа, раз я закончил работу, я могу получить оговоренные нами деньги?
– В смысле – деньги? Зарплата у нас по пятым числам. Тебе еще надо будет оформиться, завести трудовую книжку. Любовь Петровна покажет, к кому надо подойти.
Паша уставился на отца, не веря своим ушам.
– Не понял, сто долларов – это моя зарплата? В месяц?
– Ну да, по курсу. А ты как хотел – в день?
– Но это же невероятно мало, за такие деньги никто не работает!
– Но я не могу платить своему сыну много, меня люди не поймут.
– Какие еще люди? А жлобство твое они поймут и одобрят?
– Путька, ты на кого хвост поднимаешь? Богатеньким стать захотел?
Паше показалось, что он находится на сцене в театре абсурда.
– А ты, похоже, всю жизнь мечтал прожить в честной бедности.
Он сделал жест, словно указывая на дорогой кабинет с кожаной мебелью, отцовский костюм от «Hugo Boss», часы «Омега» на руке и дорогущий мобильный телефон на столе.
Отец хрюкнул и пошел пятнами.
– Ну ладно, хотел это сделать позже, но, пожалуй, лучше сейчас, – произнес он после длинной паузы, – Мы же с твоей мамой квартиру так и не поделили. Я долго ждал, но сейчас я хочу купить дом в коттеджном поселке. Ты тоже сможешь ко мне приезжать на выходные…
«Ах, вот оно что…»
– Спасибо, папа. Сто долларов оставь себе.
Паша развернулся и пошел к выходу из офиса. Любовь Петровна дернулась было в его сторону, но он молча обогнул ее и захлопнул за собой входную дверь. Больше возвращаться туда он не собирался.
На улице, по дороге к метро, он немного остыл. Сейчас ему очень требовалось что-то хорошее, привычное, что перебило бы весь поток негатива, захлестнувший его с головой в последнее время. Ну, например… Он посмотрел на часы и улыбнулся. Заседание «Трамвайного общества» должно было начаться через полчаса, а от «Арбатской» до «Электрозаводской» ехать всего ничего, четыре станции. Заодно и у ребят насчет работы поспрашивает.
Все еще улыбаясь, он поднялся по лестнице и остановился, разглядывая незнакомую ему дверь, на которой не было никакой таблички. Он что, не туда зашел? Да нет, вот же нарисованный на стене трамвайчик, которым пометил их помещение Юра, еще в самом начале.
Паша потянул за ручку, и незапертая дверь распахнулась. В ничуть не изменившейся прихожей теперь стоял стол с миловидной блондинкой за ним, а рядом пристроился, облокотившись, плечистый парень в пиджаке.
– Вы к кому? – спросил парень, вставая ему на встречу.
– Извините, тут раньше было… – Паша замялся, не зная, как правильно сформулировать вопрос.
– Теперь тут офис.
Дежа вю. Паша повернулся и вышел, не сказав ни слова.
У Фила в этот день все шло как-то совершенно ненормально. Машина завелась с третьей попытки и регулярно дергалась, когда он сбрасывал газ перед торможением. Накладные на хладокомбинате выписали с ошибкой, и ему пришлось бегать переделывать их, чтобы получить искомые ящики с мороженым, переложенные сухим льдом. Потом, когда он выруливал на набережную Яузы у Костомаровского моста, он завяз в пробке из-за какой-то нелепой аварии впереди. Когда же он доехал до спорткомплекса МВТУ, то выяснилось, что заведующая столовой Марина, которая должна была принять у него товар, уже отсутствовала, и приедет ли снова – никто не знал. В результате, прождав около трех часов, в течение которых мороженое понемногу таяло, а донельзя раздраженный Фил развлекал себя придумыванием подобающих моменту стихов в духе «Во дворе стоит машина, а в углу – уборная. Где же, где же ты, Марина…», он плюнул на все это и поехал предлагать свой скоропортящийся товар мороженщикам в будках. Те, не будь дураками, прекрасно просекали безвыходность ситуации и сходу требовали скидок, а то и просто реализацию с отдачей денег завтра. В общем, сработал он в лучшем случае в ноль, а с амортизацией и бензином – как бы даже и не в минус.
В общем, настроение было – дрянь. Фил меланхолично рулил в сторону Таганки, вполуха слушая по радио рекламу какой-то очередной чудодейственной «Ринаки», когда увидел на тротуаре знакомую фигуру. Паша медленно шел, загребая ногами, накрепко погрузившись в свои мысли, поэтому услышав автомобильный гудок, он испуганно отпрыгнул в сторону, и лишь потом обернулся.
– А, это ты…
– Он самый. Залезай, подвезу!
Паша влез на переднее сиденье и невидяще уставился куда-то в район расхлябанной крышки бардачка.
– Как дела? – спросил Фил, трогаясь с места.
– Дела – херня. – Паша помолчал, затем добавил:
– Не знаешь, почему если тебе помогают, то только чужие, в общем-то, люди, а свои, близкие и родные, поступают всегда совершенно наоборот?
– Трудно сказать… – Фил давно отучился ждать чьей-либо помощи, поэтому вопрос с этой стороны даже не рассматривал, – А что случилось-то? Я же тебя уже неделю не видел, а то и больше.
– Да всё что могло, то и случилось. Такое ощущение, что все, к чему я прикасаюсь, рушится к чертовой матери.
–
Слушай, бывают в жизни неудачи, но, в конце концов, всегда…
«Эй, ты, волосатый! Всё это фуфло!
У нас только в сказках всегда побеждает добро!» – радостно сообщило радио.
Мельком взглянув на кивающего с грустной улыбкой друга, Фил протянул руку и выключил приемник.
– Ну да, конечно… А, пошло оно всё!
Паша махнул рукой, неловко ударившись об дверцу машины.
– Да ладно тебе! Пока ты жив, все можно исправить! – Фил сбросил газ, останавливаясь перед затормозившим грузовиком, и мотор заглох.
– Вот видишь! – Паша горько усмехнулся, – Даже машина твоя не выдержала.
– Да конечно! Я вчера на контейнерной бензоколонке заправлялся, так что не в тебе тут дело.
Но Паша уже вылез из машины и зашагал дальше по тротуару. На выпавшие из кармана и хрустнувшие под ногой очки он даже не обратил внимания. И, когда рядом с ним остановился трамвай, не задумываясь, шагнул в открывшуюся гармошкой дверь с перемычкой в середине…
Открывший капот Фил довольно быстро понял, в чем дело – у замечательного карбюратора ОЗОН с выносным клапаном ЭПХХ растрескалась и отвалилась трубка. Поломка была ерундовой и для этих двигателей достаточно распространённой, поэтому он
