Петр Ершов - Стихотворения
1840 (?)
В АЛЬБОМ С. П. Ж<ИЛИНОЙ>[102]
Как часто с родственным участьемОб вас задумчиво я небо вопрошал,Вас оделял возможным в мире счастьемИ счастье тихое в глазах у вас читал.Да, вас судьба благословила,Вам душу мирную дала,Во взоре ясность засветилаИ в сердце радость низвела.Вам суждено без непогодыЗемное море пережить,Цветами дней отметить годыИ, быв любимой, жизнь любить.О, тот счастлив, кто вас узнает,Кто вас полюбит от души:Он полным сердцем испытаетВесь рай семейственной души
1840
НА ОТЪЕЗД А. П. И С. П. Ж<ИЛИНЫХ>[103]
Счастливый путь! Счастливый путь!Привет, всех благ вам на дорогу!Скрепите трепетную грудьВ прощальный час молитвой к богу.И он вас в путь благословитВсемощным манием десницы,И в легком отблеске денницыПред вами ангел полетит.Крылом отвеет ваши слезы,Пробудит радости в грудиИ утешительные розыРассыплет всюду на пути.Когда ж порой во мраке ночиЗаснете вы отрадным сном,Представит он пред ваши очиВ мечте родительский ваш дом.И вас коснется звук священныйБлагословения отца,И голос матери бесценныйПроникнет радостью сердца…Но вот ямщик уж у порога…Скрепите ж трепетную грудь!..Привет, всех благ вам на дорогу!Счастливый путь! Счастливый путь!
14 июня 1841
<ЭКСПРОМТЫ НА НОВЫЙ 1842 ГОД>
1
Новый год! Новый год!Что забот, что хлопотПолон лоб, полон рот!Так ревет весь народНатощак в Новый год.
2
Двенадцать бьет! Двенадцать бьет!И канул в вечность старый годПод ношей суетных стремленийИ прозаических забот.Миг ожидания… и вот,Как некий дух, как светлый гений,Вступает новый, юный годС надеждой божеских щедротИ утешительных видений.
1 января 1842
«Не тот любил, любви кто сведал сладость…»
Не тот любил, любви кто сведал сладость,Кому любовь была на радость;Но тот любил, кто с первых дней любвиЕлеем слез поил палящий жар крови;Кто испытал все муки и терзаньяЛюбви отвергнутой; кто в сердце схоронилПоследний луч земного упованья,А в глубине души молился и любил!
1843 (?)
ГРУСТЬ
В вечерней тишине, один с моей мечтоюСижу измученный безвестною тоскою.Вся жизнь прошедшая, как летопись годов,Раскрыта предо мной: и дружба, и любовь,И сердцу сладкие о днях воспоминаньяМешаются во мне с отравою страданья.Желал бы многое из прошлого забытьИ жизнью новою, другою пережить.Но тщетны поздние о прошлом сожаленья:Мне их не возвратить, летучие мгновенья!Они сокрылися и унесли с собойВсе, все, чем горек был и сладок мир земной…Я точно как пловец, волной страстей влекомый,Из милой родины на берег незнакомыйНевольно занесен: напрасно я молюВозврата сладкого на родину мою,Напрасно к небесам о помощи взываюИ плачу, и молюсь, и руки простираю…Повсюду горестный мне слышится ответ:«Живи, страдай, терпи — тебе возврата нет!»
1843
«Рано утром под окном…»[104]
Рано утром под окном,Подпершися локотком,Дочка царская сидела,Вдаль задумчиво глядела;И порою, как алмаз,Слезка капала из глаз.А пред ней ширинкой[105] чуднойЛуг пестрелся изумрудный,А по лугу ручеекСеребристой лентой тек.Воздух легкий так отрадноНавевал струей прохладной!Солнце утра так светлоВ путь далекий свой пошло!Все юнело, все играло,Лишь царевна тосковалаПод косящатым окном,Подпершися локотком.Наконец она вздохнула,Тихо ручками всплеснула,И, тоски своей полна,Так промолвила она:«Всех пространней царство наше,Всех девиц я в свете крашеБела личика красой,Темно-русою косой,Нежной шеей лебединой,Речью звонкой соловьиной;Дочь единая отца,Я краса его дворца…»
1845 (?)
ВОСПОМИНАНИЕ
Я счастлив был. Любовь вплелаВ венок мой нити золотые,И жизнь с поэзией слилаСвои движения живые.Я сердцем жил. Я жизнь любил,Мой путь усыпан был цветами,И я веселыми устамиМою судьбу благословил.Но вдруг вокруг меня завылаНапастей буря, и с челаВенок прекрасный сорвалаИ цвет за цветом разронила.Все, что любил, я схоронилВо мраке двух родных могил.Живой мертвец между живыми,Я отдыхал лишь на гробах.Красноречив мне был их прах,И я сроднился сердцем с ними.Дни одиночества текли,Как дни невольника. Печали,Как глыбы гробовой земли,На грудь болезненно упали.Мне тяжко было. Тщетно яВ пустыне знойного страданьяИскал струи воспоминанья:Горька была мне та струя!Она души не услаждала,А жгла, томила и терзала.Хотя бы слез ниспал потокНа грудь, иссохшую в печали;Но тщетно слез глаза искали,И даже плакать я не мог!Но были дни: в душе стихалоСтраданье скорби. Утро дняВ душевной ночи рассветало,И жизнь сияла для меня.Мечтой любви, мечтой всесильнойЯ ниспускался в мрак могильный,Труп милый обвивал руками,Сливал уста с ее устамиИ воплем к жизни вызывал.И жизнь на зов мечты являлась,В забвенье страсти мне казалось —Дышала грудь, цвели устаИ в чудном блеске открываласьОчей небесных красота…Я плакал сладкими слезами,Я снова жил и жизнь любил,И, убаюканный мечтами,Хотя обманом счастлив был.
1845
ТРИ ВЗГЛЯДА[106]
Когда ты взглянешь на меняЗвездами жизни и огня —Твоими черными глазами:Глубоко в грудь твой взор падет,Забьется сердце и замрет,Как будто птичка под сетями.Но новый взгляд твоих очей, —И в тот же миг в груди моейЦветок надежды расцветает:И светит сердцу свет сквозь тьму,И сладок милый плен ему,И цепи милые лобзает.Но что ж, когда в твоих глазахСквозь тучи, в молнийных огняхЛюбовь заблещет роковая?О сердце, сердце! Этот взглядОсветит блеском самый адИ разольет блаженство рая…
1846
ОПРАВДАНИЕ[107]
Толпа любовь мою винит,И между тем она согласна,Что мной избранная прекрасна.О чем же буйная шумит?Ужели чувство — преступленье?Ужели должен я просить,Как подаянья, позволеньяИ ненавидеть, и любить?«Она твоею быть не может!»Я знаю сам и не хочуПокой души ее тревожить,И чувство в сердце заключу.Сдержу желаний пылких волю,Мятежный жар сомну в крови,Но и в забвенье не позволюПрорваться слову о любви.И не узнает, не услышитОна о тайне от меня —Что ею только сердце дышит,Что ею только мил свет дня.Но для чего же мне неволитьВлеченье чистое моеИ молчаливо не позволитьМне любоваться на нее?Но для чего же мне украдкойВолшебных взглядов не ловить,Не услаждаться речью сладкой,Дыханья уст ее не пить?..О, сколько раз в толпе бесстрастной,Томимый жаждой красоты,Я. не сводил очей с прекрасной,Лелея светлые мечты!Сдержав тревожное дыханье,Забыв себя, забыв людей,Я погружался в созерцаньеЛюбви возвышенной моей.Минуты чудные! Казалось,Перед возвышенной душойМне небо света открывалосьС своею вечной красотой.О, только лишь художник-гений,Ловя чудесный идеал,В часы божественных виденийПодобный образ создавал!И помню я: как тополь стройный,Во цвете лет, облеченаКрасой и гордой, и спокойной,Стояла царственно она.Волнисто-чудной диадимой,В гирлянде жемчуга и роз,Вился изгиб неуловимыйБлагоухающих волос.Сияло мыслию высокойЕе лилейное чело,И все лицо, как день Востока,И ясно было, и светло.Во влаге блещущей эмали,Под дымкой шелковых ресниц,Глаза пленительно сиялиКрасою северных зарниц.И переменно отражалисьНа них мечты живой игрой:То блеском полдня разгорались,То в сумрак ночи погружались,Блистая звездною слезой.А эти розы щек живые!А эти — прелесть, красота,Любви созданье — огневые,Нектарно-влажные уста!Могучей силы чарованьяНа них положена печать,И может их одно лобзаньеИ вдунуть жизнь, и жизнь отнять.А плеч роскошные разбегиВ сиянье млечной белизны!А груди пышной, полной неги,Две чародейские волны!В них жизнь всю полноту излила,А прелесть формы обвела…А страсти пламенная силаИх горделиво подняла…Все, все в ней было обольщенье,И мне казалось, что онаОлимпа древнего явленье,Героподобная жена[108]!
1846
