Шломо Вульф - Эпикруг
"Почему бы ТЕБЕ не нанять меня убирать ТВОЮ квартиру, - взорвалась Женя, пугая поющих в соседней комнате новых родственников своим руситом и интонациями. - Свинья ты, а не еврейка. И вся ваша эта стерилизованная планета - Планета Свиней, если вы гордитесь, что вам прислуживают лучшие из евреев!" Веселый гомон за длинным уставленным яствами и винами столом мгновенно умолк. "Истинные евреи", естественно, не понимали по-русски, но уж слово "свинья" они знали. Произнести такое в ТАКОМ доме да еще в хаг самеах! Ах, Йони, Йони, кого ты привел в семью..."
Лернерам пришлось более часа идти пешком по праздничным ночным улицам Иерусалима после бурной ссоры с дочерю, то рыдавшей где-то на животе рослого растерянного доброго Йони, то кидавшейся к лихорадочно собирающимся в своей комнате родителям, крича что-то обидное по-русски.
Ее тихая свекровь успокаивала перепуганных скандалом СВОИХ внуков. Тактичные ученые ортодоксы кучковались на уставленной детскими колясками просторной лестничной клетке, провожая руситов грустными, снисходительными улыбками и прощальными поклонами, словно молясь за неразумных заблудившихся в своем неверии иегудим ми Русия... Араб-таксист согласился отвезти их в Хайфу. Илья раздраженно попросил его выключить визгливо-заунывную восточную музыку, льющуюся из приемника. "Это не арабская музыка, адони, оправдывался таксист, радостно сияя белозубой улыбкой. - Это еврейская музыка." "Какая разница! - всердцах заорал Илья. - Выключи эту дрянь!" 3.
Между тем, чужая юная красавица выпорхнула из ванной в купальном расстегнутом халате и, приводя Илью в трепет, бросилась к нему на шею, оглушая душистым жарким шепотом прямо в губы: "Ялюблю тебя... Яникогдав жизни,всеэтидесяткилеттак тебя не любила! Пойми, мойдорогой, в душе я все та же, я не менялась никогда,никогдасостарилась,никогда заболела,никогдаты меня возродил...Ятебенравлюсь? -онагибковыскользулаиз халата. - Так в чем же дело? ЭТО ЖЕ Я, ТВОЯ ЖЕНЯ! Ты не изменил мне, ты убил старую умирающую жену и не припрятал где-то ее тело, ты не завел любовницу! Ты-то знаешь, что это я!"
"Да, но... посмотри на меня. Ятебе чуть ли невдедушки гожусь!" "Но Я ЭТОГО НЕ ЗАМЕЧАЮ!.. Я и себя всегда осознавала молодой,атебя другим, чем ты есть сейчас, едва ли помню. Ну, волос стало мало,ну,зубы вставные. Так ведь свои у тебя помнишь какие были? Одно слово - блокадные... Все остальное у тебя вполне юное и меня всегда устраивало и устраивает сейчас, дорогой!Апотому не теряй же времени... Ночи и так стали слишком короткими для меня. Успокойся, ты еще вполне достойный любовник..."
Это был не просто секс. Это был полет среди звезд двух слившихся в единном счастливом порыве, словно сидящих друг на друге тел с переплетенными руками и ногами. Илья не мог понять, где они летят в своем бесконечном счастье. Голубая в белых разводьях облаков планета, вблизи которой неслось непостижимым образом это спаренное новое небесное тело, оказывалась то у них над головами, то перед глазами Ильи, то перед счастливо зажмуренными глазами Жени. Они не чувствовали ни космического холода, ни удушья безвоздушного пространства, стремительно летя вокруг Земли. "Может быть я умер? - думал Илья. - Или мы оба умерли. От счастья. И просто летим ТУДА. Но какое же тогда это наслаждение - умереть!!"
Очнулся он на своей постели. В окно сияло розовое утреннее солнце, на деревьях привычно пели птицы. Незнакомая прекрасная молодая женщина с чертами лица его Жени, той, что была на заре их супружеской жизни, но еще более молодая и красивая, раскинулась ничком поперек их кровати, бросив одну гибкую белую руку ему на шею, а другую между его бедер, разметав густые шелковистые волосы по его телу от колен до груди. Она спала на его животе, мерно поднимая в такт его дыханию повернутое к нему розовое от сна лицо с яркими девичьими губами и улыбаясь своим видениям. Он переводил взгляд с ее лица на удивительно стройные белые ноги, на прогнутую в тонкой талии спину и одновременно и узнавал вроде бы хотя бы прежнюю Женю-девушку, и, к своему ужасу, все более убеждаясь, что ЭТО ВСЕ-ТАКИ НЕ ОНА!.. "А если так, холодея думал он, - то я все-таки УБИЛ СВОЮ ЖЕНУ своим препаратом... Убил и заменил этим фантомом... Надо порасспросить ее... Что-то должно ее выдать, если это все-таки не Женя. Да нет же, вот ее шрамик на скуле, расшиблась как-то на лыжах, я помню... Но она никогда не была такой стройной. Да, была красивой женщиной, но не таким же совершенством!"
Дрожащими руками он приподнял горячую тяжелую голову женщины, осторожно освободился от нее. Она перевернулась на спину, счастливо, совсем по-Жениному, к его некоторому облегченияю, потянулась, плеснув роскошными полушариями, раскинула руки за головой, приоткрыла веки и, улыбнувшись ровными белыми зубами, каких у Жени отродясь не было, заснула снова.
"Это не Женя, - снова, холодея, думал он. - У Жени не было таких длинных ресниц. И Женя все-таки была смуглая, а не такая розовато-белая. Эта несравненно лучше, но куда тогда девалась Женя? 4.
"Я понял проблему, - шустрый бандит, как Илья по старой советской привычке называл любых нелегалов, вглядывался в сделанную в аэропорту в день прибытия на родину фотографию замордованной Жени на теудат-зеуте и сравнивал ее с фотонынешней красотки. - Выдать ее за твою дочь невозможно - у тебя в зеуте указана другая дочь. Одна. Доказать же в МВД, что ты омолодил свою жену, никогда не удастся. Да, у тебя остался твой препарат?" "Почти не осталось. У тебя... кто-то болен?" "Болен. Мозгами. Один клиент. Ильей звали недавно. Понял? Себе впрысни, умник, срочно все, что есть, и омолодись. Иначе нипочем не поверят, что такая старая рожа могла привлечь такую красотку. Давай. Потом, с твоей новой фоткой сразу ко мне. Все про все пять тысяч баксов, идет?"
"Куда от вас денешься... Машиной и квартирой возьмешь часть?" "Лама ло - почему нет? Для хорошего человека и говна не жалко. Тем более, тебе сейчас ни то, ни другое ни к чему. Итак, по легенде ты уехал со старой больной женой в Россию, понял? Там она отгуляла, похоронена на родине, а тебя местные за баксы убили. Поскольку я твой единственный друг в Израиле, ты, уезжая, доверил мне распорядиться твоим имуществом, если что. Для достоверности - четверть суммы я должен твоей дочери, с которой вы у всех на глазах расплевались.Когда ты будешь готов? Отлично. Гони доверенности. Через две недели с новыми, лучше настоящих, документами и биографией поселитесь в Эйлате и - рай с милой на Красном море..." 5.
"Да я и сама ничего не понимаю, - разводила руками хорошо знакомая Лене "русская" соседка, с изумлением глядя на вроде бы дочку бывших соседей сверху, но уже не девчонку, а молодую элегантную "датишницу". Она приехала вчера на шикарной "вольво" с высоким красивым ортодоксом и с тремя детьми, включая грудного. - Мы с твоими родителями не общались. Знали только, что это вполне приличная пожилая супружеская пара. Илья нам и вот этот масган кондиционер -установил. Унитаз пару раз прочищал. Он был хороший сантехник. Делал все недорого и всегда за собой убирал...""Да почему БЫЛ? - кричала и плакала Лена. - С чего вы взяли, что они оба умерли?" "Оба?.. Не думаю, что оба. А вот мама ваша действительно была совсем плоха, это точно. Смотреть было страшно. Я же врач в прошлом. Я знаю: рассеянный склероз - необратимое отмирание тканей головного мозга, хуже рака. Тем более его скоротечная форма. Но ваш папа ее не бросал, всегда выводил гулять, я сама умилялась. Так, знаешь, ласково, поддерживал, едва не на руках нес, чтобы среди деревьев на стуле посидела, вроде бы погуляла. А потом вдруг, как говорится - раз! И нет старушки... А вместо нее - сбегает по лестнице вприпрыжку красотка, моложе вас, Лена, ей-богу, клянусь! И, главное, здоровается как ни в чем ни бывало со мной, словно мы сто лет знакомы. И он, папа ваш, за ней. И, что удивительно, ее точно так же поддерживает, как давеча больную умирающую Женю, надо же!.. Чему?.. Чему вы это так смеетесь? Господи, и эта с ума сошла!.."
"Что, что она рассказывала? - без конца повторял несчастный Йони, растеряв все свое достоинство и прижимаясь бородой к заплаканной щеке жены.Да переведи же! Они живы? Оба? Барух ха-Шем! Точно?"
"Точнее не бывает! - счастливо хохотала словно в истерике Лена, целуя то мужа, у которого тоже от волнения катились из-под очков слезы, застревая в усах и в бороде, то перепуганных плачущих детей. - Терри! Мама теперь Терри, надо же! Ну, папка, ну, гений!" "Что? Что она говорит? - беспомощно спрашивала уже тоже плачущая соседка то у Йони, то у своего подростка-сына, единственного в компании, который напряженно слушал, пытаясь уловить смысл разговора на двух языках. - Какая Терри? Это же собачье имя! Да не было тут никакой собаки, клянусь!"
"А потом что было?" успокоившись, весело спросила Лена, держа на коленях всех троих таращившихся вокруг взволнованных детей. "Потом? смутилась почему-то соседка. - Потом твой папа сказал мне, что он отправил твою маму с нанятым сопровождающим врачом в Россию, умирать на родине, как она просила. И что он сам едет туда же. Только я думаю, что это вранье. Сбежал куда-то со своей кралей. Скорее всего, за границу, я думаю... Насчет России придумал, чтобы полиция не интересовалась, куда девал... А вы-то, поджала губы соседка, - вы-то, Лена, чего радуетесь? Отец ваш, даже не дождавшись скорого конца вашей бедной мамы, на молоденькой женился, труп спрятал, а дочка счастлива... А еще религиозная!"
