Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 2
— Прежде всего надо спросить Ольгу. C'est une fine mouche, она навѣрное все знаетъ!..
И обратившись къ первой камеристкѣ своей «Lucrèce», закалывавшей ей косу шпильками:
— Сходи сейчасъ къ Ольгѣ Елпидифоровнѣ, и попроси ихъ ко мнѣ! сказала она.
Горничная вернулась съ отвѣтомъ что «Ольга Елпидифоровна еще почиваютъ и не велѣли себя будить къ первому завтраку, потому очень устали отъ танцевъ и должны играть на театрѣ сегодня вечеромъ, — а въ будуварѣ Надежда Ѳедоровна и спрашиваютъ, могутъ ли видѣть ваше сіятельство?»
Княгиня слегка нахмурилась:
— Первый завтракъ я велѣла сервировать сегодня въ двѣнадцать часовъ; могла бы, кажется, подняться къ этому времени… А Надеждѣ Ѳедоровнѣ скажи чтобы подождала, — я выйду, примолвила Аглая, допускавшая не всѣхъ къ тайнамъ своего туалета. — А мои шлейфы и прочее что я давала имъ двумъ надѣвать вчера для театра получила ты въ цѣлости?
— Въ аккуратѣ, ваше сіятельство… И отъ Евгенія Владиміровича Зяблина брилліанты и все прочее сейчасъ все принесли по счету.
— Ну, у этого не пропадетъ ничего… И стоявшее предъ нею зеркало отразило не то счастливую, не то смущенную улыбку, заигравшую при этомъ имени на крупныхъ губахъ Аглаи.
— Первѣющій баринъ на счетъ всего-съ, прошептала на это, даже прижмурившись отъ избытка чувства, насквозь видѣвшая свою барыню, невысокая, съ плутовскимъ выраженіемъ курносаго, недурнаго лица и непомѣрно развитою грудью, прожженная, что говорится, «Lucrèce»…
— Что вамъ, ma chère? спросила затѣмъ, окончивъ свой туалетъ и входя въ будуаръ, княгиня ожидавшую ее тамъ Надежду Ѳедоровну.- Ah, mon Dieu, что съ вами, вы больны? вскрикнула она даже, внезапно пораженная восковымъ цвѣтомъ губъ, желтизною лица и опухшими вѣками стоявшей предъ нею особы.
— Я двѣ ночи не спала и… извините, princesse… не могу стоять, разбитымъ голосомъ проговорила дѣвица Травкина, безсильно падая въ кресло, съ котораго только что встала поклониться княгинѣ.
— Ah, mon Dieu, вы совсѣмъ, совсѣмъ больны, испуганно возгласила та, — надо скорѣй за докторомъ… Велите сейчасъ, je vous prie, запречь старую маленькую коляску, и послать за нимъ въ городъ. Ему надо непремѣнно посмотрѣть васъ. Vous avez peut-être quelque maladie contagieuse!.. И она всѣмъ грузнымъ тѣломъ своимъ подалась назадъ, какъ бы собираясь бѣжать…
— Не тревожьтесь, княгиня, съ горько-ироническою улыбкой возразила Надежда Ѳедоровна, — болѣзнь моя не заразитъ никого изъ счастливыхъ вашего дома… Я не тѣломъ, я душой больна, добавила она чуть слышно;- за докторомъ посылать безполезно, но я была бы вамъ очень благодарна еслибы вы мнѣ дозволили велѣть запречь коляску… или какой вамъ угодно экипажъ, для меня собственно…
— Для васъ? Вы хотите ѣхать? Куда?
— До ближайшаго мѣста, гдѣ я могла бы взять почтовыхъ или нанять лошадей въ Москву…
— Въ Москву? Mon Dieu, mais pourquoi? ошеломленно спрашивала Аглая Константиновна.
Компаніонка приложила руку къ груди, вздохнула, низко опустила голову, и вскинувъ ее чрезъ мигъ опять вверхъ, взглянула прямо въ глаза княгини, какъ бы желая не упустить ничего изъ того впечатлѣнія какое должны были произвести ея слова:
— Я пришла проститься съ вами, княгиня… проститься навсегда, повторила она подчеркивая.
— Проститься! Vous nous quittez!
— Да, я не: могу… я должна, я обязана! торопливо повторяла дѣвица Травкина, какъ бы заранѣе протестуя противу всякаго уговариванія ея остаться.
— Я не понимаю ce que vous entendez par là, ma chère Надежда Ѳедоровна, промолвила, надувъ губы княгиня — j'ai toujours été très polie съ вами, жалованье ваше вы получали даже всегда впередъ, et deux fois Pan de très beaux cadeaux toujours…
— Я вамъ очень благодарна, очень благодарна вамъ и всѣмъ вашимъ, прервала ее та, — и повѣрьте что рѣшеніе мое оставить васъ нисколько не происходитъ отъ того чтобы мнѣ было дурно здѣсь… Мнѣ многое здѣсь дорого было, — искреннее чувство зазвучало рыданіемъ въ голосѣ бѣдной дѣвы, — я любила Лину какъ сестру… и никогда, никогда ее не забуду… А ваши подарки, какъ бы припомнила она съ новымъ взрывомъ горечи, я ихъ оставлю, раздамъ въ вашемъ же домѣ… Тамъ, куда я иду, тамъ этого ничего не нужно…
— Не нужно? Княгиня даже вспыхнула вся. — Вы надѣетесь что вамъ будутъ давать тамъ больше чѣмъ я, et que tous pouvez faire fi de mes cadeaux?
Надежда Ѳедоровна не то печально, не то презрительно пожала плечами:
— Богъ даетъ то чего не въ состояніи дать никто изъ живущихъ, проговорила она, подымая съ нѣкоторою театральностью глаза въ потолокъ:- онъ даетъ страждущей душѣ успокоеніе и миръ… Я иду въ монастырь, княгиня! заключила она какъ бы черезъ силу…
Круглые зрачки Аглаи Константиновны непомѣрно расширились:
— Въ монастырь! повторила она;- vous voulez entrer au couvent?..
Надежда Ѳедоровна молча повела головой сверху внизъ.
Та поглядѣла на нее, поглядѣла, и вдругъ сообразила:
— C'est encore се Hamlet, je suis sûre, который посылаетъ всѣхъ въ монастырь! вскликнула она всплеснувъ руками;- Надежда Ѳедоровна, ma chère, я васъ считала всегда такою умною!.. Я даже не понимаю какъ слова d'un personnage какой-нибудь драмы, — des conseils très bêtes qu'il donne, я нахожу, quoique la pièce soit de Shakespeare, какъ это можетъ сводить васъ съ ума и заставляетъ дѣлать une bêtise comme cela!..
Какъ ни была мало расположена къ веселости Надежда Ѳедоровна, но эта комическая рѣчь вызвала невольно усмѣшку на ея поблеклыя губы.
— Гамлетъ никакого вліянія на меня не имѣлъ, княгиня, тихо промолвила она, тономъ горестной шутки, — въ немъ нѣтъ той любви которая заставляетъ принимать тѣ или другія слова человѣка на вѣру.
— Ah, mon Dieu, пронеслось теперь, въ головѣ Аглаи новое умозаключеніе, — elle est amoureuse de ce monsieur Goundourof!.. Она воззрилась участливыми глазами на сидѣвшую предъ ней перезрѣлую дѣвицу, и заговорила тѣмъ мягкимъ, увѣщевательнымъ голосомъ какимъ говорятъ съ больными или съ дѣтьми.
— Mais aussi ma chère Надежда Ѳедоровна, зачѣмъ же требовать невозможнаго!.. Il faut être raisonnable! Вы хотите чтобы человѣкъ васъ любилъ. Mais songez donc, онъ гораздо моложе васъ, et puis malheureusement у васъ гроша нѣтъ, ma chère…
Болѣзненнымъ, лихорадочнымъ румянцемъ покрылось все лицо бѣдной дѣвы. «Это объ Ашанинѣ; княгиня все знаетъ, Ольга передала ей все!» поняла она…
Она поднялась на ноги:
— Пощадите меня, княгиня!.. Упреки ваши безполезны… Я покидаю вашъ домъ!..
— Mais ma chère, я васъ ни въ чемъ не упрекаю! растерянно возразила Аглая, — les sentiments sont permis à tout le monde… Если вы желаете впрочемъ непремѣнно оставить меня, перебила себя она, принимая снова обиженный видъ, — я васъ не могу удерживать насильно. Я только надѣюсь что вы останетесь пока я найду кого-нибудь замѣнить васъ?
— Ни одного дня, ни одного часа долѣе! — пылко вскрикнула Надежда Ѳедоровна;- если вамъ не угодно будетъ приказать дать мнѣ сейчасъ лошадей, я пѣшкомъ убѣгу отсюда…
И шатаясь, невѣрными, но быстрыми шагами она вышла изъ будуара… Добравшись до лѣстницы она отъ изнеможенія должна была присѣсть на ступеньку:
— Смиренія, Господи, о смиреніи молю Тебя, Отецъ небесный! прошептала она, сознавая что этого «смиренія», которое такъ красиво рисовалось предъ нею предъ входомъ въ будуаръ княгини, не хватило у нея на все теченіе предыдущаго разговора, и чувствуя вслѣдствіе того смертельную охоту заплакать… Но слезы не пришли на этотъ разъ:- она словно всѣхъ ихъ выплакала за эти два дня… Она встала и тяжело опираясь рукой на перила поднялась въ верхній этажъ. Она шла къ Линѣ — прощаться…
— L'amour lui а complètement tourné la cervelle! разсудила княгиня, проводивъ глазами бѣдное созданіе, уходившее во мракъ кельи отъ жизни отъ которой ждала она дѣйствительно только «невозможнаго» романа… — Mais quelle indélicatesse! сказала себѣ затѣмъ Аглая, — оставить меня такъ, вдругъ, когда у меня еще никого нѣтъ въ виду на ея мѣсто… Надо будетъ сказать Ольгѣ чтобъ она теперь разливала чай et tout le reste.. Но эта Ольга est une dormeuse et une étourdie, она никогда не будетъ такъ аккуратна… Только что встала я сегодня и уже двѣ такія непріятности: ce gros compte de Vittorio и вотъ это опять…
И Аглая Константиновна раздумчиво сжавъ брови закачала своею жирною, лоснившеюся головой… Несчастная, она и не догадывалась что это все были одни цвѣточки въ сравненіи съ тѣми ягодками которыя ожидали ее въ этотъ день…
На низенькомъ столѣ у низенькаго дивана, обычнаго мѣста ея сидѣнья, вошедшій съ подносомъ личный камердинеръ ея сіятельства, имѣвшій одинъ изъ слугъ право проникать въ святилище ея внутреннихъ аппартаментовъ, уставлялъ въ это время чайный приборъ со всѣми его принадлежностями. Княгиня машинально повела взглядомъ въ эту сторону — и набѣжавшія морщины на половину сгладились съ ея чела. Этотъ объемистый, круглый, сверкающій своею серебряною гладью tea kettle [8] съ весело пылавшимъ подъ нимъ въ канфоркѣ спиртовымъ огнемъ вызвалъ въ ней мысль о Зяблинѣ съ которымъ неизмѣнно пила она чай въ эти часы.
— Il n'est pas encore là, подумала она, и только-что собралась приказать камердинеру «сходить за Евгеніемъ Владиміровичемъ» какъ дверь изъ будуара въ «ситцевый кабинетъ» полуотворилась, и кто-то выглянулъ изъ-за нея…
