Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Ханне показалось, что у нее дернулся каждый мускул на лице. Должно быть, оно жутко исказилось, и даже хорошо, что Сет не увидел эту маску неприязни и затаенной обиды.
Вместо того чтобы поощрить ее первый шаг хотя бы словом, он безразлично отвернулся, как будто заметил насекомое, а не человека. Вместо того, чтобы ответить на дружелюбие хоть толикой внимания, он предпочел оттолкнуть ее.
Ханна вполне осознавала свою внешнюю привлекательность, поэтому для нее было слишком, когда кто-то столь открыто не желал идти с нею на контакт. Честно говоря, она впервые с таким сталкивалась.
Она видела, куда он смотрит. В сторону Нины. Конечно! Туда же, куда, черт возьми, смотрят все и всегда. В сторону Нины. Вонючей пацанки в синяках, с грязными ногтями и нечесаными волосами, пятнами на мятой одежде, от которой воняет потом, машинным маслом и еще каким-нибудь дерьмом. Которая смеется в столовой так, что еда вываливается изо рта, а чай течет из носа, а от ее смеха закладывает уши. И постоянно со всеми спорит и соревнуется.
Долбанутая Нина, которая не умеет сдерживать эмоции и имеет большие проблемы с самоконтролем. Из-за чего ее стараются не злить. Как удобно. Все правильно мама про нее говорит: по крови русская на четверть, по факту – на все сто процентов. А все русские, как правило, отбитые и эмоционально нестабильные психи.
Ханна ненавидела ее. Ей казалось, что Нина ведет себя так, будто вокруг нее вертится вселенная. Да кого она из себя возомнила? Противная Дженовезе уже отняла у нее брата… Сета не отнимет. Ханна не отдаст. Будет грызть зубами и рвать ногтями, но не позволит этому случиться.
Сейчас ей хотелось скулить от безнадеги. Но вместо этого Ханна пожала плечами, сделав вид, что ей все равно, развернулась и зашла в школу. Как раз прозвенел звонок, и все неохотно потянулись на первый этаж.
После четвертого урока Ханна предприняла попытку сесть с ним за один столик в столовой, но Ридли остановил ее взглядом. Испугавшись того, как он на нее посмотрел и какое – едва заметное – движение рукой при этом совершил, Ханна вынужденно ретировалась.
Глупая затея с треском провалилась, причем у всех на глазах. Но ей было плевать на трещину в собственной репутации. Никто не рисковал приближаться к нему, а она хотя бы попыталась. Так что пусть завидуют и засунут языки себе в задницу.
К тому же она по-прежнему одна из самых красивых девушек в школе, и никакая неудача этого не изменит.
Другое дело, что всем теперь очевиден ее интерес. Ну и пусть. Если быть честным, у Ханны все равно больше шансов заполучить новенького, чем у всех остальных учениц, вместе взятых. Кроме, конечно же, Меган. С ней конкурировать бессмысленно и даже чревато.
Испугавшись этой мысли, Ханна приземлилась за первый попавшийся столик и стала искать потенциальную соперницу. Если Меган положила взгляд на Сета, на этом борьбу можно заканчивать. Будет, черт возьми, больно и несправедливо.
Взгляд Ханны мгновенно идентифицировал первую красавицу школы по длинным черным волосам и открытой загорелой шее с белым воротничком и тонкой золотой цепочкой, и с облегчением проследил за тем, куда повернута ее ладно посаженная головка.
К счастью, они с Сетом друг на друга не смотрели. Ни прямо сейчас, ни вообще. Меган тянула сок через трубочку и, закатывая идеально накрашенные глаза «сирены», лениво общалась со своей свитой, с которой она полностью занимала стол на шесть персон у панорамного окна. Практически ВИП-место на всем фудкорте.
Осматриваясь, Ханна наткнулась на лицо брата и с удивлением обнаружила, что Отто смотрит на нее недовольно. Наверное, он единственный из чудиков обратил внимание на ее неудачную попытку сесть вместе с Ридли. И не оценил ее. Хотя нет, конечно же, не один. Алан Кейн обязан был заметить. Этот никогда не упустит сенсации. Просто вида не подает, а сам уже думает над заголовком.
И чем это так недоволен Отто? Неужели ему в кои-то веки не все равно? Пусть свою Нину обнюхивает и облизывает, а к ней не лезет. Свой выбор он давно сделал и теперь не имеет права указывать ей и распоряжаться ее жизнью, защищать и опекать. И пусть только попробует заговорить с ней о том, с кем ей можно, а с кем нельзя встречаться. Ханна заранее знает, как далеко его пошлет. А Сета она все-таки сделает своим. Любым путем. Всей школе докажет, что это, блядь, возможно.
Несколько раз Ханна оборачивалась на Ридли, потому что не оборачиваться, зная, что он находится за спиной, было выше ее сил. Но ловила на себе только быстрые взгляды тех, кто стал свидетелем ее маленького позора. Впрочем, в этих взглядах было больше сочувствия и любопытства, чем презрения. Хороший знак.
Ридли не смотрел в ее сторону. Он вообще ни на кого не смотрел. Ел и копался в мобильнике без тени эмоции на бледном, грубо заточенном лице, заткнув уши гарнитурой. Как будто пытался отгородиться от всех, не видеть и не слышать, насколько это вообще возможно в его положении.
Ханна прокляла себя за столь раннее решение вторгнуться в личное пространство настолько замкнутого в себе человека. Скоропостижность неуместна, особенно с теми, чья зона комфорта – одиночество.
Установить с ним контакт будет тяжелее, чем с любым парнем, которого она встречала до сих пор. Но тем слаще победа, чем тяжелее дается. Какой-нибудь случай подвернется обязательно. Надо просто иметь терпение и быть начеку. Ну, и держаться где-нибудь поблизости. Пусть потихоньку привыкает к ее присутствию. В будущем пригодится.
* * *
Продолжая держать удобную дистанцию, Сет Ридли изучал местные нравы, как будто это могло ему пригодиться. Новая школа действительно не слишком отличалась от предыдущей. Не только архитектурой, но и содержанием.
Жизнь и взаимоотношения старшеклассников раскрывались перед ним тем яснее, чем больше проходило дней и чем меньше внимания на него обращали. Хотя держаться в тени первое время не представлялось возможным.
Он был единственным предметом разговоров в течение как минимум двух недель. Все на него смотрели и все хотели с ним познакомиться. А некоторые даже предпринимали попытки, вроде той кучерявой блондинки.
Если бы они только знали, как это раздражает, до какого внутреннего состояния доводят их попытки с ним заговорить и подружиться, они бы навсегда оставили это, опасаясь за сохранность своих костей. Но они не знали, что ходят по тонкому льду, и, если им повезет,
