Гайто Газданов - Том 4. Пробуждение. Эвелина и ее друзья
Каким видится ему выход из этой тяжелой ситуации? У писателя будто срабатывает «генетическая память». Как «спаситель» появляется «человек в кепке»; «кепка» здесь – атрибут демократической принадлежности; кроме того, в российском фольклоре «человек в кепке» – это Владимир Ильич Ленин, почти во всей его «иконографии», особенно при встречах с народом, изображаемый в кепке. Более двадцати раз в романе герой назван не по имени (Роберт Вильямс), а именно «человеком в кепке», как бы провоцируя читателя на ассоциацию с «великим заговорщиком», перевернувшим Россию.
Его программа наведения порядка в стране: «…невежественных и нечестных людей мы заменим людьми компетентными и порядочными…» – перекликается с последовательными и постоянными «рассуждениями» В. И. Ленина в его сочинениях о роли сначала партийных, потом советских кадров в революции и создании нового государства; невольно вспоминается и знаменитое высказывание И. В. Сталина в мае 1935 г. на выпуске академии Красной армии – «кадры решают все».
О существовании в сознании писателя связи между организацией Роберта Вильямса, его «кадрами» и «кадрами большевиков» прямо свидетельствует высказывание редактора коммунистической газеты: «Эти субъекты, которые только что были у меня – очень опасный народ… Я таких видел много лет назад в России. Но мне повезло, потому что те, кто их видел один раз, второй раз обычно их уже не видели…», видимо, имеются в виду чекисты, то есть сотрудники карательного органа – Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) по борьбе с контрреволюцией (1917–1922), позднее преобразованной в ГПУ (Государственное политическое управление) – «железные люди», скорые на расправу «во имя революции».
Организация Вильямса, делающего (вместе с писателем) ставку на порядочных, честных людей (еще одна трогательная, наивная и отчаянная разновидность утопии) – антипод левому экстремизму, попытка противостояния ему с помощью нелегитимных «порядочных» спецслужб, в данном случае представляющих как будто бы единственно эффективные разумные силы. Судя по всему, у писателя не было иллюзий по поводу этой «утопии справа», тем не менее именно она оказалась в его романе единственно способной противостоять «утопии слева».
Однако роман, посмертно опубликованный в «Новом журнале», не был закончен, концовке же Газданов придавал особое значение – вспомним четыре варианта окончания романа «Призрак Александра Вольфа»; в «Перевороте» автор вольно или невольно ушел от окончательного ответа, оставив финал романа открытым.
Таким образом, начав с утопического мотива в записках Аристархова («Повесть о трех неудачах»), мечтавшего написать голубиную книгу, повествование о прошлом и будущем, способное привести к наступлению счастливого благоденствия, «рая на земле» (хотя писатель изначально признал нереальность утопии, приписав ее идею сумасшедшему), Газданов, в соответствии со складом своего творческого сознания, вновь и вновь возвращался к утопии («Пилигримы», «Превращение»), и, в конце концов, утопия, или антиутопия с открытым концом завершает его творчество.
Т. Красавченко
Мечтатели*
Печатается впервые. Подготовка текста и публикация Т. Красавченко. Архив Газданова. Тетрадь 3. Предположительно Париж, начало 1930-х гг.
Воспоминания о юности в рассказе, судя по всему, автобиографичны. С грустью и иронией звучит пушкинский эпиграф из «Отрывков из путешествия Онегина»: о «…корсаре в отставке, Морали», или мавре Али (Маше АИ) – одесском знакомом А. С. Пушкина, родом из Египта, о котором говорили, что когда-то он пиратствовал и тем нажил состояние.
«…расположились под сенью громадного баобаба и вкусно поужинали мясом только что поджаренной пекари». – Это явный плод фантазии мечтателя: баобаб – дерево, растущее в саваннах Африки, а пекари – свинья (семейство нежвачных парнокопытных), обитающая в лесах Южной и Центральной Америки.
…мне все рисовалась роль, насколько она положительна, доктора Моро – зоолога и экспериментатора… – Речь идет о персонаже фантастического романа Г. Уэллса «Остров доктора Моро» (1896). См. коммент. к роману «Ночные дороги». Т. 2, с. 699. Утопический замысел ученого – очеловечить «животных» – превратился в антиутопию. Г. Уэллс не раз привлекал внимание Газданова (см. «Историю одного путешествия», 1934; «Ночные дороги», 1939–1940 и др.)
«Критика чистого разума». – См. коммент. к рассказу «Общество восьмерки пик». Т. 1, с. 845.
…«великая социалистическая революция придет с востока» и «религия – это опиум для народа». – Точный источник первой цитаты установить не удалось; по одной из версий, эту мысль высказывали лидеры ГГ Интернационала – К. Каутский, А. Бебель, Р. Люксембург. Вторая цитата – часть знаменитого высказывания К. Маркса в Введении «К критике гегелевской философии права» (1844): «Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. 2-е изд. М., 1955. С. 415).
Ход лучей*
Впервые – Литературоведческий журнал. М.: ИНИОН. 2009. № 24. С. 236–242 / Подг. текста и публ. Т. Красавченко. Печатается по рукописи. Сверено Т. Красавченко. Архив Газданова. Тетрадь 2 (Париж, начало 1930-х гг.). Точная дата не указана.
Вагнер Рихард. – Сочинения Вагнера повышенно экспрессивны и будоражат героя рассказа. См. о нем коммент. к роману «Эвелина и ее друзья», с. 690.
Камиль Сен-Санс (1835–1921) – французский композитор, его сочинения мелодичны, поэтичны и действуют на героя рассказа умиротворяюще.
…оркестр играл Штрауса. Штраус прекрасный композитор. – Имеется в виду Штраус Иоганн (сын) (1825–1899) – австрийский композитор, знаменитый мастер танцевальной музыки, прежде всего романтичных, необычайно благозвучных венских вальсов. Герой рассказа, подобно многим другим персонажам Газданова, ощущает себя живущим в мире звуков и чутко-болезненно, адекватно своему душевному состоянию, реагирует на музыкальный фон, соответственно комментируя его.
Наследство*
Печатается впервые. Подготовка текста и публикация Т. Красавченко. Архив Газданова. Тетрадь 2 (Париж, начало 1930-х гг.). Точная дата не указана.
Кутепов Александр Павлович (1882–1930?) – один из организаторов Белого движения в период Гражданской войны в России, генерал от инфантерии (1920), мемуарист. В ноябре 1920 г. из Крыма эмигрировал в Турцию (Галлиполи). С 1924 г. – в Париже. С конца апреля 1928 г. – председатель Русского общевоинского союза (РОВС), объединявшего русские эмигрантские и военно-морские организации и союзы во всех странах в 1924–1940 гг. В конце января 1930 г. похищен из Франции агентами иностранного отдела ОГПУ (Объединенного государственного политического управления), через Марсель нелегально вывезен из Франции, точные обстоятельства смерти не известны. Одна из версий – убит в пути близ Новороссийска.
…недалеко от площади Альма. – Площадь в центре Парижа, выходящая на берег (правый) Сены.
Жертва правосудия*
Впервые – Дарьял. 1994. № 4. С. 48–53 / Публ. В. Дегоева. Печатается по этому изданию. Архив Газданова. Тетрадь 1 (Париж, 1929–1930?).
<Письмо неизвестному>*
Печатается впервые. Подготовка текста и публикация Т. Красавченко. Архив Газданова. Тетрадь 2 (Париж, начало 1930-х гг.).
Кому именно из литераторов адресован этот набросок письма, установить не удалось. Письмо отличается от известных нам дружеских и деловых писем Газданова, написанных просто, любезно, без «затей» и откровений. Судя по его стилистике, вполне вероятно, что это художественный вымысел.
…море замкнулось за кормой парохода, как за сынами Израиля, уходившими от войск фараона… – Сравнение заимствовано из Второй книги Моисея (Исход, 14, 22–29).
…уехал… в Палестину… – В упоминаемый Газдановым период (1920–1947) Палестина (в 1917 г. оккупированная английскими войсками) – мандатная территория Великобритании.
…за столиком Наполи… или у Доминика… – «Наполи» – кафе в Париже на Монпарнасе, в 1930-х гг. – «штаб-квартира» русских молодых поэтов и писателей. «Доминик» – ресторан, расположенный там же. В традиционные дни – четверг и субботу, посидев за чашкой кофе в «Наполи», в десять-одиннадцать вечера они уходили в «Доминик». Приверженцы «Доминика» (основная группа «Чисел», среди них Б. Поплавский, Ю. Фельзен и др.) получили прозвище «доминиканцы». В зависимости от состояния средств они располагались либо за стойкой ресторана, где, кроме напитков, можно было получить и горячее блюдо, или шли в зал, где их размещал «радушный заведующий» «Доминика» – Павел ТУгковский. Н. Н. Берберова вспоминала, что в «Napoli» «в тридцать первом, тридцать втором году собирались иногда до двадцати человек за сдвинутыми столами, и не только „младших“, но и „старших“ (Федотов, Зайцев)» (Берберова Н. Курсив мой. М.: Согласие, 1999. С. 396).
