История села Мотовилово. Тетрадь 16. 1930-1932 - Иван Васильевич Шмелев

— Да, дела неважные! — подтвердил Фёдор.

— Загонят крестьянина, как вольную птичку в золотую клетку и на поди! — сокрушённо сказал Фёдор.

— Да всякая власть есть насилие! Есть притеснители, есть и жертвы! — отозвался и Яков.

— А что ваш-то Алёшка, больно выступает за колхоз? — спросил Яков Фёдора.

— Он себя социалистом ставит, а я его упрекнул: «Вы вот такие-то не социалисты, а квакеры!» С Алёшкой-то у меня одна склока, хоть он и сын мне.

— Да, вздумали русского доверчивого крестьянина загнать в колхоз. Власть в колхозе, по-моему, будет находиться в руках малограмотных, невежественных людей. Они же, возомнив себя руководителями народа, по своему произволу из корыстных целей будут измываться над тружениками? Кого хочу помилую, кого хочу казню! — так философски и предугадательно высказался Яков.

— Не даром, из кожи лезут, стараются всех загнать в колхоз, как овец в стойло, — отозвался Фёдор. — Это что ж, выходит снова наступает военный коммунизм? — добавил он.

— Выходит так, у них есть лозунг: «Мир хижинам, война дворцам!» — а с таким лозунгом. Частной торговли с благополучием народа пришёл конец!

Анисья и Дунька Захаровы. Смирнов

От скуки ради, Анисья подружилась с Дунькой Захаровой. А та, узнав, что Анисья перешла жить в свой дом, решила навестить молодую, одинокую вдову, заиметь с ней дружбу. Пришла познакомились и подружились.

— А всё же плохо жить во вдовах, да в молости-то! — сокрушённо призналась Анисья Дуньке.

— А почему так? — спросила её новая подруга.

— А так, что нельзя мне стало на люди выйти, мужики так и хватают, так и хватают, словно я для их дверная ручка, а помощи ни от кого нету, в хозяйстве поправить и о дровах похлопотать некому! — жаловалась подруге Анисья. — Это ещё мало, что мужики пристают, а на днях мы с бабами сидим на завалине, беседуем, а около меня Панька Крестьянинов сидел. Сидел, сидел, да так пригрелся, что чую, втихомолку ко мне к грудям рукой проберётся. «Эт ты куда лезешь?» Стала совестить его я, а он в ответ: «А ты не кричи, не булгарь народ-то, погоди, я только руку погреть». «Мне нечего годить, мне не родить, ведь я тебе не ровня, а ты вон что выдумал, а по тебе кнут соскучатся. Молокосос, давно ли ты соску из кадыка-то выпустил, молоко-то материно ещё на губах не обсохло, а ты вон чего надумал. Ах ты бесстыдник!» Уж я ево, уж я ево так пристыдила, расчихвостила, что он раскраснелся, как рак, задом, задом и со стыда домой побежал, а я ему взапятки кричу: «Я вот матери твоей скажу, чтобы она тебя женила, берёзовой палкой вдоль спины-то! — рассмеялась Анисья.

— А ты бы пинула ему под яйцы-то, он и узнал бы как лезть туда, куда его не просишь, — порекомендовала Дунька.

— Хоть бы какой присватался я и то бы пошла, одной-то жить скушновато, да и боязно!

— А ты давай всем, кому ни попади, — наивно отрекомендовала ей Дунька.

— Да-а-а-а ты что, этого никогда не будет! — закругляя беседу с Дунькой утвердила Анисья.

Охваченная заботами по хозяйству, Анисья пришла к Савельевым, спросила:

— У вас Сенька-то где?

— Вон в сенях спит, а что? — поинтересовавшись о причине прихода Анисьи, спросила её Любовь Михайловна.

— Да он вчера обещался мне заявление в совет на дрова написать, так вот мне и грептится узнать, он дома или нет.

Мать Саньку разбудила и от себя попросила его, чтоб написал заявление, уважил просьбу одинокой вдовицы. Санька, встав, тут же взял бумагу и перо и без всяких проволочек заявление написал: та, получив в руки документ, без которого дров не приобретёшь, поблагодарив Саньку ушла. Не только дрова обеспокоивали Анисью, и вопрос о запасе продуктов питания не в меньшей степени озадачивали её. Собрались бабы в лес за грибами и Анисья присоединилась к ним, тоже пошла в лес. Идя из лесу с грибами, которых она набрала полное с верхом лукошко, Анисья несколько по-отстала от бабьей артели. Ей отягощало лукошко и болезненно беспокоила натёртая за хождение по лесу нога. Присев на пенёк, на выходе из лесу, Анисья решила немножко отдохнуть, переобуть натёртую ногу. Только она разула ногу, а лесник Николай Смирнов тут, как тут.

— Вот ты где мне попалась! — За грибы тебе придётся ответ держать, ведь ты их в лесу набрала, а я в нём хозяин! — шутливо попугал Николай перепугавшую Анисью.

Видя, что Анисья от такого нечаянного нашествия лесника не на шутку растерялась, он стал её успокаивать, стараясь завести с ней разговор на любовные темы. Оправившись от перепуга, Анисья решила использовать встречу с лесником, на дело разрешения дровяного вопроса, заявление на дрова, подписанное сельсоветом, кстати оказалось у неё при себе. Анисья робко подавая заявление в руки Николаю, сказала:

— Вот мне бы дров, где бы в лесу ты указал? — с робостью проговорила она.

— А где муж-то у тебя? — спросил Николай, для полного осведомления, хотя он и слышал о погибшем её муже, но он точно об этом не знал, ведь он жил в лесу на кордоне.

— Погиб! — вот уж два месяца, как его нету! — грустно вздохнув проговорила Анисья. — Вот без мужика-то и приходится самой хлопотать о дровах-то, а их ведь придётся выкупать, а у меня и денег-то нету! — высказывая свою нужду перед Николаем, она как-то униженно склонила голову, её слова были печальными и она их выдавляла из себя, словно в чём-то провинилась.

— А сколько тебе денег-то надобно? — спросил её Николай, решив сделать зацепку на этом деле.

— Да так-бы рубликов десять, на всякий случай, на перевёрт!

— Я твою просьбу могу уважить, хоть сейчас, я их тебе выдам!

— Так давай их скорее, мне не ждётся! — без малейшего намёка на любезность обрадованно встрепенулась Анисья.

— Это зависит от тебя, и мне не терпится, ты мне не дала договорить. Деньги ты от меня получишь, если согласишься пойти со мной на любовные дела!

— Ах, вон оно что! — недоумённо протянула Анисья.

— Да, да, если согласишься, я тебя не только дровами обеспечу, а всю озолочу! Да и вообще, я может быть пригожусь в твоём вдовьем хозяйстве.

— Не знаю, что тебе и ответить, надо мне об этом