История села Мотовилово. Тетрадь 5 - Иван Васильевич Шмелев
На второй же день по прибытию из Астрахани Николай поспешил друга детства Василия Савельева навестить. Он внезапно появился в доме Василия.
– Разрешите войти! – гаркнул Николай.
– Просим милости! – Ба! Кого я вижу! Николай Федорыч, ну и ну! Гляди-ка, кому не пропасть-то! – обрадовано удивлялся Василий внезапному появлению Смирнова.
– Ну, давай скорее лапу-то! – весело улыбаясь, протянул Николай свою руку Василию для здоровления. Поздоровались. Присели к толу.
– Давно ли на сей земле? – поинтересовался Василий.
– Вчера ночью. День с хозяйством знакомился, жену в курс деревенской жизни вводил, и вот я к вам.
– Ты разве женился? – полюбопытствовал Василий.
– А как же, чай не век холостяком быть, – отшутился Николай. – Такую бабенцию себе отхватил, только ну.
– Ты что же без бабы к нам-то пришёл? – спросила Любовь.
– Да они еще с сеструхой моей как следует не познакомились!
– Где это ты столько времени пропадал да снова заявился? – продолжая расспрашивать, спросил Николая Василий.
– Как где, в Астрахани, рыбы досыта ел и с собой немножко прихватил. Вот вам астраханский подарок. – Николай вытащил из широких карманов галифе с десяток воблин, положил их на стол. – Эх, а самовар я для себя привёз, просто чудо. Называется он «Самовар–троица».
– Эт как так?
– А очень просто. В нем можно одновременно чай вскипятить, щи сварить и кашу приготовить, потому что он имеет в себе три отделения, а труба одна.
– Это интересно! Весьма!
Вот и теперь, в декабрьскую стужу 1924 года Николай не мог пройти мимо, зашёл к Василию.
Хотя и выпили Николай с Василием, но разговор у них как-то не клеился. Николай, обычно находчивый в словах, на этот раз что-то не находил слов для дельного разговора. Пока они сидели за столом и вели между собой невяжущийся разговор, Ванька тем временем с детским любопытством осмотрел Николаево ружье. Он даже осмелился потрогать рукой за резные курки, понюхал дула.
– Смотри, не взведи курки-то, да не выстрельни, оно заряжено, – предупредил Николай, заметя, что Ванька смело повел себя около ружья, а сам стал скучновато позёвывать.
– Ванек, отойди от ружья, – строго приказал отец.
Упёршись глазами в потолок, Николай без всякой надобности мысленно стал считать сучки в потолочинах, потом взором своим стал следить за полётом мухи.
– Пойду! Я и так, кажется, у вас загостился, – спохватившись, проговорил Николай. Он, встав из-за стола, взял ружье и, повесив его на плечо, направился к двери. Вдруг с улицы послышался тревожный крик, беготня и смятенье. Встревоженные, Николай и Василий поспешили выбежать из избы. Толпа мужиков и собаки гонялись за забежавшим в село волком: кто с топором, кто с вилами, кто просто с колом. Николай, сразу же оценив обстановку, сдернув с плеча ружье и подцыкнув своего Пирата, азартно включился в погоню.
– Вы бегите ему наперехват, а мы с Василием встретим его вот здесь у мазанки. Мы его живьем возьмём, он какой-то невлашной, вялый, уж не раненый ли? – командовал Николай мужиками, наблюдая, как волк, скрываясь от толпы, колченожит по освещённой луной улице. Взбаламученный толпой и собаками, волк бросился было в сторону, но там ему преградили путь другая стая собак.
Видя, что со всех сторон окружён, волк повернул обратно. Разъярённые собаки смело хватали волка за голяшки, норовя зубами вцепиться в шею. Волк, оскалив зубы, яростно отбивался от собак. Он изловчился даже рвануть какую-то не в меру осмелевшую собачонку, от которой в стороны полетели клочья шерсти. Метким выстрелом дело завершил Николай. Волк остервенело огрызнулся, подпрыгнул в воздух и рухнул на снег.
– Давай салазки, – обратился Николай к Василию, – мы сейчас его взвалим на них и отвезём ко мне.
Мужики из толпы стали со всеми подробностями рассказывать Николаю, как обнаружили около дворов волка, как за ним погнались, как собаки сбежались, учуяв зверя, как загородили ему дорогу и не дали убежать ему в лес, как заметили, что он прихрамывает на заднюю ногу. Николай стал осматривать трофей и только сейчас заметил, что задняя лапа у волка не в целостности. Самой оконечности ноги – лапы нет. Николай мысленно прикинул, что это тот самый волк, который побывал в его капкане. В толпе мужиков был и Панька Варганов. Заметив Николая с ружьем, Панька поспешил незаметно удалиться. Он боялся Николая из-за того, что он может сейчас отомстить ему за тот случай, который произошёл весной у окна Федотовой избы (а у Николая рука не дрогнет). Он под горячую руку может не только волка убить, но выстрелом подвалить и обидчика. Он злопамятный и обиды никому не прощает. Недаром он говаривал: «Кто мне досадит, тот сам себе не рад будет!»
Николая брала досада на то, что дом после матери сестра не могла удержать и продала, пока он был в Астрахани. Он никак не мог смириться с тем, что ему приходится жить в маленькой халупе, а в его потомственном доме проживает чужой человек Александр Рыбкин. Весной этого года, вечерком, когда Николай возвращался с ружьем из леса, вздумалось ему зайти в этот дом, где протекло его детство, и поговорить с новым хозяином об условии доплаты за возвращение дома опять к Николаю. Но Александр, видимо, на переговоры ни в какую не пошёл. В результате произошёл спор, переросший в скандал с угрозами. Николай был вынужден выйти на улицу. Он, остановившись у угла соседского дома Федотовых, продолжал вести перебранку с Александром, который стоял в темноте проёма сенной двери. В разгаре спора Николай был доведен до того, что, сдернув с плеча ружье,
