Люба, Яночка… и другие - Анатолий Григорьевич Петровецкий
На одном из семейных советов после очередной «драчки» было принято окончательное решение – Люба с ребенком уезжает пробивать дорожку для семьи. Правда, Рита Марковна предлагала Любе оставить ребенка ей и поехать на разведку самой. Устроиться, осмотреться, а затем забрать и Яночку. От этого предложения Люба категорически отказалась. Яна – часть ее самой и оторвать эту часть невозможно. Она поклялась при рождении дочери не покидать ее никогда. Понимала, что может ожидать их на новом месте. Но почему-то верила, что сможет справиться с неминуемыми трудностями.
Начались сборы. Люба перебрала все вещи Яночки. Понимала, что ребенок растет и все, что она сейчас берет через несколько месяцев, можно будет выбросить. Свои вещи отбирала тщательно и придирчиво. Она не знала, что носят в Израиле и не хотела выглядеть белой вороной. Рита Марковна заняла у подруги деньги и купила одежду для Яны на вырост.
Бабушка Рая подозвала Любу к себе и вручила ей два золотых кольца и ожерелье с бриллиантом. «Это семейная реликвия, девочка, помни об этом, – многозначительно улыбаясь, произнесла она. – Оно принесет тебе счастье». Люба с детства знала историю этих украшений, которые бабушка никогда не носила, но всегда утверждала, что настанет время, и они будут принадлежать любимой внучке. Время настало.
Отец где-то достал тысячу американских долларов и заявил Любе, что это ее «неприкосновенный запас на черный день». Он три раза сплюнул через плечо и заметил: «Не дай Бог, чтобы это когда-нибудь случилось!» Лазарю Семеновичу казалось, что он передал дочери целое состояние. Ведь пенсия тещи составляла 15$ США в месяц. Он был горд своим поступком, совершенно не задумываясь над тем, как он сможет отдавать долг. В настоящее время это было совершенно неважно. Главное – немного «упаковать» дочь и внучку для новой жизни.
Они знали, что Люба должна будет сразу же получить какие-то деньги на себя и ребенка. Переведя положенную сумму в гривны, Лазарь Семенович удовлетворенно сказал: «Это же целое богатство. Доченька, с такими деньгами ты не пропадешь! Будешь экономить, и все получится».
Люба ничего ему не говорила. Она понимала, что отец ошибочно сравнивает будущие израильские деньги с украинскими ценами. А как будет на самом деле, никто не знал.
Любу и Яночку провожали родители, соседи, подружки и сокурсники по университету. Мать все время плакала и не выпускала внучкину ручку из своей. Девочка не могла понять, почему бабушка плачет. «Мы полетаем, полетаем и сядем, бабуля!» – говорила она Рите Марковне словами, которыми Люба настраивала дочь на перелет.
Чемодан и сумку нес Лазарь Маркович. Он выглядел очень озабоченным и серьезным. Как будто выполнял самую важную работу в своей жизни. Периодически он задавал вопросы то жене, то дочери: «Ты взяла красное платьице, которое я привез недавно Яночке из командировки?», «Рита, ты положила Любе новый маникюрный набор, который подарили соседи?», «Люба, а ты…». Она прервала его: «Успокойся, папочка! Я все взяла и даже лишних три килограмма».
На автобусной станции собралось много людей. Кто отъезжал, кто провожал. Шумели, смеялись и роняли слезу. Кто-то разливал шампанское и раздавал конфеты. А кто-то сжимал в объятиях родного человека, с которым предстояла долгая разлука. Все обещали писать, звонить и приезжать в гости.
Перед отъезжающими выступил заместитель председателя еврейской общины Борис Шкловский и пожелал мягкой посадки в земле обетованной. Напоследок он сказа: «Ждите нас, господа, мы скоро все там будем!»
Эти слова были восприняты с восторгом.
Вскоре подали автобус международной христианской мисси, которая бесплатно отправляла уезжающих евреев в аэропорт. Автобусы этой организации кружили по всей Украине, собирая будущих репатриантов государства Израиль. Эта международная организация считала своим основным долгом – помощь евреям. Они верили в то, что если Бог соберет свой избранный народ в земле Израиля, тогда он явится народу. А пока это не случилось, молодые ребята из христианской организации искренне и бескорыстно помогали евреям вернуться на историческую родину.
Разместились в автобусе быстро. Яночка поцеловала бабушку и дедушку, крепко их обняла и побежала в автобус. Там раздавали маленьким детям подарки.
Люба попрощалась с друзьями и соседями, а затем долго стояла, обнимая одновременно отца и мать. Родители плакали. Люба не могла сдержаться и тоже заплакала. «Я буду вас ждать, родные», – тихо произнесла она. – Только не обижайте бабушку. Пусть живет до ста двадцати! Она ни в чем не виновата».
Автобус покидал город, в котором заключалась вся ее жизнь. Все значимое и второстепенное произошло именно здесь, среди родных и близких людей, под «разговоры» могучих деревьев и «шепот» тихих вод огромной реки. Среди зим и весен, летней свежести и осеннего «золота». Совсем скоро их самолет разорвет легкие облака, а вместе с ними и старую жизнь, чтобы опуститься на землю, о которой столько было прочитано и рассказано. «Пусть будет так!» – прошептала Люба и закрыла влажные от слез глаза.
17
Заканчивался июль. На улице и в доме была невыносимая жара. Только на работе в магазине можно было найти спасение. Работал мощный кондиционер. А вечером и ночью Люба спасалась под огромным вентилятором, нависавшим над комнатой лопастями вертолета. Яночка засыпала изнеможенная. Её лицо было усеяно мелкими капельками пота. Она выглядела нежным распустившимся цветком ранним утром, когда туман упал на землю, и роса зазвенела хрустальными отблесками первых солнечных лучиков. Жара не портила ее личико.
Люба смотрела на дочь и восхищалась собственным творением. Прошло два года, как они приехали в Израиль. Она почти выстояла. Ребенок стал спокойным и рассудительным. Отчасти самостоятельным. Конечно же, с помощью неугомонной Ривки. Закончила ульпан «гимл» и получила нормальную работу. Появились кое-какие сбережения. Жизнь выравнивалась, приобретала другой смысл. Люба почувствовала уверенность, осторожно пробивающуюся сквозь остатки опасений. Но Тель-Авивский университет не давал ей покоя. Мечта должна обрести реальность. Люба верила в это, но не могла решиться на последний шаг.
Ривка и Саша подталкивали ее к поступку, который нельзя назвать кроме как «авантюра».
– Начни учиться, а будущее разыграет свой спектакль. И никому не ведомо, какая в нем у тебя будет роль, – горячо убеждал Саша.
– Саша прав, – подхватывала Ривка. – Не упускай свой шанс, пока я еще имею какие-то силы.
Эти разговоры продолжались изо дня в день, и Люба не выдержала – отдала документы в Тель-Авивский университет на гуманитарный факультет, отделение «География и градостроение». Эта специальность была ближе всего к той, которую она изучала в
