На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова
Хлопнула входная дверь. Алька что-то напевая под нос, вошла в гостиную. Сегодня Эммануил Маркович опять неважно себя чувствовал, и девушка ходила поставить укол. Она еще три года назад научилась делать уколы, когда выхаживала брата, подхватившего пневмонию. Воспаление легких он заработал по дурости: поспорил с ребятами из салона, что ему ничего не будет, даже если зимой залезет в Неву. Сколько поставил на кон, он так и не признался. Алька на тот момент училась в одиннадцатом классе. Когда брат свалился с температурой, она плакала и уговаривала его лечь в больницу. Он не мог себе представить, что она останется дома одна, девочка же боялась вовсе лишиться брата. Вот тогда и научилась делать уколы, ставить банки и правильно проводить ингаляции.
— О Господи! — воскликнула Аля, увидев Инну. — Что это такое? Ты ее что, до слез довел?
— Алька!
— Да, он сказал, что я толстая дылда! — вдруг сказала гостья.
— Вадим!
— Что?
— А еще, что я очкастый альбинос! — подначила Инна, гнусавя.
— Что? — уже хором вопрошали родственники.
— Ты что? Правда, такое сказал? — накинулась на брата сестра.
— Я? За кого ты меня принимаешь? Издеваешься?
— За кого? За изверга, — ответила Инна и чихнула. — Сколько ждать теперь?
Вадим глубоко вздохнул.
— Пять лет! — буркнул он и ушел в ванную мыть кисть.
Алька проследила за ним взглядом.
— Это что было?
Инна чихнула и с шумом высморкалась.
— Месть! — ответила она. — Это за то, что он представил меня своей девушкой, не спросив.
— Ну, ладно, я бай-бай, — сказала Аля.
Через полчаса она чуть не упала с кровати из-за раздавшегося крика. Вылетев из комнаты, она едва не переломала себе ноги в прихожей, споткнувшись о ведро с краской. Припрыгивая на одной ноге, добралась до ванной и дернула на себя дверь.
— Что случилось?
Брат посмотрел на нее уставшими глазами и, ничего не сказав, вышел.
— Что такое?
Но он так же молча закрыл за собой дверь своей комнаты.
А перед зеркалом, понурив голову, опираясь руками на раковину, стояла Инна.
— Инн, — позвала ее малышка.
Девушка шмыгнула разбухшим носом и повернулась к ней лицом.
— Смотри, что твой брат со мной сделал, — сказала она и стянула с головы полотенце. По плечам рассыпались золотисто-каштановые волосы. — Как можно исчезнуть с такими волосами? Как можно стать незаметной, если я теперь буду видна издалека? С таким результатом можно было бы сразу выкрасить в рыжий.
— Офигеть! — выдохнула Алька. — Красотища какая!
Инна посмотрела на нее и тяжело вздохнула, забросив полотенце на дверь. Аля еще что-то говорила, но девушка даже не прислушивалась. Нос ужасно болел, из глаз только что перестали литься слезы. Она так намучилась, а ради чего? Ради того, чтобы увидеть эту «красотищу». У нее с рождения были светло-русые волосы, а теперь они золотистые. Инне и в голову не приходило, как может преобразить и словно раскрасить лишь цвет волос. Глаза теперь казались более глубокими и большими. Кожа словно светилась изнутри, и это только после простого окрашивания.
— Красотища, — пробормотала она, — вот только незаметной стать будет трудно. Да, еще с моим-то ростом. Ладно, через две недели перекрасим, и дело с концом.
Она долго не могла уснуть. От волос приятно пахло бальзамом, и в свете белых ночей они блестели на подушке. Когда Вадим выключил фен и подвел ее к зеркалу, увидев себя, она не удержалась от крика. У нее даже не было слов, чтоб что-то сказать своему спасителю. Лицо было опухшим, да и нос болел немилосердно, но даже так она выглядела… удивительно. Словно и не она вовсе.
Вот уже четыре дня она не выходит за порог квартиры. Готовит ужин для людей, у которых живет на правах квартирантки. Алька всё съедает до крошки, даже умудряется стащить у брата пару кусков из тарелки. Он делает вид, что не замечает этого. С Инной он почти не говорит, да и с сестрой перебрасывается лишь парой фраз и всё. К вечеру у него почти всегда разряжена батарея на мобильнике, и Алька ставит его на зарядку, словно выполняя ежевечерний ритуал.
Сегодня Вадим выглядел очень уставшим. Когда Инна встала, его уже не было дома, а часы в гостиной пробили лишь восемь. Алька работала во вторую смену, поэтому еще спала.
Квартира большая, просторная, пятикомнатная. Не просто квартира, а великолепие старого фонда. Два санузла: один совмещенный недалеко от кухни-столовой. Второй в глубине квартиры между спальнями. Самая маленькая из пяти комнат — вытянутый пенал площадью двенадцать метров. В гостиной можно было давать бал. Залитая светом комната — на Невский проспект смотрели три больших окна — поражала размером, лепниной на потолке и облагороженным камином. Кухня-столовая, два окна которой тоже выходили на Невский, уступала гостиной лишь размером. В холле можно было бы гонять футбол, но сейчас квартира больше напоминала хаотичный склад стройматериалов. Обозрев это изобилие, Инна пришла к выводу, что ремонт делать будут капитальный: в гостиной друг на друге лежали радиаторы в упаковке. Да и судя по гардеробу родственничков, создавалось ощущение, что живут они весьма и весьма небедно. Вот только несколько вещей не давали покоя их гостье.
Помимо двух комнат, в доме уже были завершены ремонтные работы в санузлах. В первом, отделанном под мрамор, стояла большая ванна, а напротив — душевая кабина. Причем одна из дорогих, с разными насадками для водного массажа. Ближе к двери — две раковины с высоким зеркалом над ними. Напротив раковин унитаз. Первый раз увидев зеркало напротив унитаза, Инна усмехнулась. Она опустила крышку и присела. Но даже с ее ростом не смогла увидеть свое отражение: хозяин всё продумал.
Туалет у спален от пола до потолка был выложен черной плиткой. Потолок — глянцевый, с подсветкой, и тоже черный. А унитаз, как и маленькая раковина в углу, белый. Над ним, чуть выше сливного бочка, картина в белой раме. Эта картина в первый раз даже напугала Инну. На темном фоне перед зеркалом женщина. У нее гладко зачесаны волосы, а иссиня-черное платье с глухим воротом спускается до пола. Лицо из-за этого кажется необычайно белым, как у призрака. Глубокие глаза бездушны. Отражение в зеркале вообще не разобрать, словно художнику было лень его прорисовывать — просто светлое пятно и всё. Но самое ужасное
