Дар - Элеонора Бостан
Интернет поиски ничего не дали, до глубокой ночи он, Рита и Аннета просидели за компьютером, терпеливо переходя со страницы на страницу, изучая фотографии и рисунки, но ничего не нашли. Почему-то его это не удивляло. С тех пор, как тот старик сунул ему эту проклятую монету, у него как будто открылся какой-то третий глаз. И этим глазом он видел, что никаких упоминаний или информации об этой вещи они не найдут.
Потому что здесь замешаны великие силы и великие знания, а это всегда тайна, это не для большинства. Получается, я – избранный, подумал Антон, вертя в руках монету, избранный неудачник. Он не стал ничего говорить соседкам о своем новом чувстве и о своих догадках, он согласился, что они должны продолжить поиски ответов, но с того вечера не подходил к компьютеру. И они, конечно же, ничего не нашли.
Все это казалось сказочным и глупым, он был взрослым человеком, и не мог уже верить в чудеса, даже если бы хотел, этот дар просто пропадает с возрастом, как молочные зубы. Вера в чудеса представлялась ему чем-то наподобие сияющей детской одежды, из которой человек неизбежно вырастет и уже не может натянуть ее на себя, как бы ни старался. И он сопротивлялся, чувствуя, что неведомая сила пытается впихнуть его в костюм, который давно ему мал… но сил на это становилось все меньше и меньше. Проще было не думать, а просто плыть по течению, не растрачивать драгоценную энергию, словно утекающую через него, на эти пустые мыли «может или не может такое быть». Слишком много происходило внутри его души и снаружи, в его жизни, но для осознания такого объема информации нужны были силы, а их у него не было.
И Антон принял единственно верное решение, продиктованное простым инстинктом выживания, решение, которое приходит ко всем тем, кто на грани: принимать то, что происходит, без анализа или эмоций, делать то, что велит тебе момент и просто стараться выжить – опустить голову, сцепить зубы и ползти вперед.
Антон положил голову на руки, чувствуя, что мир уплывает, и он уплывает куда-то вместе с ним, но, при этом, все же, не забыл отодвинуть папку с отчетом, чтобы не помять. Он знал, что уснет или потеряет сознание, или тоже впадет в кому, как его мать, но его это не волновало, эмоции, как оказалось, потребляют слишком много энергии.
Запер ли я дверь, промелькнула мысль, когда голова так удобно устроилась на сложенных руках, да какая разница? Так было хорошо, так было комфортно, темнота гостеприимно распахнула свои объятия, и Антон рухнул в них. Часы на стене справа от него показывали 11:15.
Внезапно в темноте возник звук. Не слово, не искорка света, нет, это был звук. И он становился все громче, все настойчивее. И все более знакомым. Антон почувствовал, как какая-то невидимая рука медленно вытаскивает его из темной бесконечности, нежно и заботливо, но неумолимо. Он пытался сопротивляться, но, чтобы это ни было – транс, кома или просто глубокий сон, оно уходило, слетало с него, как невидимое покрывало. Антон возвращался в мир, и его уже ждали. Кто-то барабанил в дверь, вот что это было за звук, барабанил возмущенно и требовательно. Окончательно проснувшись (или очнувшись, он и сам не знал), Антон прочистил горло и крикнул:
– Да, минутку!
Значит, я все-таки запер дверь, мелькнула мысль, пока он быстро приглаживал волосы и поправлял одежду, зеркала в кабинете не было, так что приходилось полагаться на удачу. Оставалось еще надеяться, что тот, кто случал в дверь, делал это не слишком долго. Ощущая себя ватным человечком в тягучем и густом мире, Антон подошел к двери и повернул ключ.
– Ты что, оглох?! – на пороге стоял его начальник, и если бы взгляд мог убивать, на этом для Антона все бы и закончилось. – Ты что там делал?!
– Работал, – выпалил Антон первое, что пришло в голову, да и что еще он мог сказать? – я потому и закрылся, хотел спокойно доделать отчет. Видимо, так погрузился в работу, что ничего не слышал.
– Какое рвение, – пробурчал начальник, проходя в кабинет мимо ошарашенного Антона, – где тебя черти носили весь день? Ты уже 2 часа назад должен был сдать мне этот гребаный отчет, чтоб я мог завтра отправить его наверх.
Весь день? О чем это он? Антон был в полном замешательстве, но мягкая рука страха обвилась вокруг его сердца, пока нежно поглаживая и щекоча. Его взгляд метнулся на стол, к счастью документы лежали там, где он их и оставил, потом глаза переместились к часам, и тут нежная рука сбросила мягкую перчатку, под ней оказалась стальная кисть, которая вдруг впилась в его сердце. На часах было 17:50.
– Давай сюда отчет, – к радости Антона, шеф не смотрел на него, уставился в окно, покусывая губы.
Понимая, что он попал, загнан в угол, Антон сказал единственное, что мог – правду.
– Он не готов, извините, – шеф повернулся нему, глаза расширились. Сейчас он выбросит меня из окна, подумал Антон без всяких эмоций. Сердце трепыхалось, пойманное невидимой железной рукой. – Мне было плохо, поэтому я и закрылся. И весь день пытался не уехать отсюда на скорой.
Лицо шефа стало медленно наливаться краской, поэтому Антон, понимая, что поставил на карту все, поспешил добавить.
– Обещаю, завтра до обеда документы будут у вас на столе.
Несколько секунд начальник сверлил его взглядом, потом, видимо не увидев в его лице ничего вызывающего, снова отвернулся к окну, по-прежнему засунув руки в карманы брюк. Пижонская поза, подумал Антон и сам удивился, как иногда в голове возникают совсем неожиданные и ненужные мысли.
– Ладно, даю тебе последний шанс, – процедил шеф. А когда был первый, подумал Антон, но, конечно же, ничего не сказал. – Но если завтра до полудня я так ничего и не получу, ты вылетишь отсюда, ты меня понял?
– Да, – проговорил Антон, пытаясь осознать все, что произошло за этот сумасшедший день, – все будет сделано.
Одарив его на прощание презрительным и гневным взглядом, шеф покинул кабинет, оставив Антона наедине с целым ураганом мыслей. Весь день, он пробыл в отключке весь день. А ему казалось, что он лишь на секунду закрыл глаза.
И я не видел снов, подумал Антон, падая в кресло и проводя рукой по волосам, теперь он мог не беспокоиться о прическе, неужели я просто… потерял сознание? Ему стало страшно, но был и плюс: он чувствовал себя хорошо, никакой слабости, никакой размытости в глазах. И я вряд ли усну ночью, подумал он, медленно собирая документы, я проспал весь день. Что было очень
