Записки эмигранта - Александр Семёнович Кашлер
Сгущались сумерки. Подходило время ночи. Окна я пока не открывал во избежании повторения и наката следующей "штормовой волны" и в предчувствии чего-то скверного. Предчувствие меня не подвело…
ОНО появилось неожиданно. Сначала я услышал какой-то шум за закрытым окном. Взглянув туда, испытал нечто сродни моему вчерашнему ночному кошмару. Я увидел огромную крысу, извивающуюся снаружи на стекле окна. Каким образом она удерживалась на гладкой и скользкой вертикальной поверхности оконного стекла я не мог понять. Это ведь не муха. И тем не менее это было так. Крыса, как будто, совершала какой-то свой ритуальный танец. Я в ужасе схватил электрический фонарик и направил дрожащей рукой прыгающий луч света на неё с уверенностью, что она испугается и убежит. Не тут-то было! ОНО продолжало выделывать свои замысловатые пируэты. Было впечатление, что крыса не желала уходить и даже пыталась всеми своими силами проникнуть внутрь, преодолевая твердь оконного стекла. Так продолжалось несколько минут. Силы крысы были на исходе. Это было заметно по наступающей вялости в движениях. И, наконец, полностью, видимо, обессиленная, она упала на землю и скрылась. Больше я её не видел…
Тут же, меня вдруг осенила догадка, которая переросла в твёрдую версию, а позднее закрепилась в моём сознании. По крайней мере другого объяснения увиденному я не нашёл.
Свидетелем чего же я явился? Шекспировские сюжетные хитросплетения не могут дотянуться до такого накала страстей! А всему виной – Любовь!..
Я представил, как накануне, ночью, влюблённая парочка после любовных утех решила прогуляться. Гуляли они гуляли, вдыхая ночную прохладу и забрели в некий садик. Этакие райские кущи. И расслабились – так там им было хорошо. Обладая исключительным чутьём, они унюхали нечто такое, что привлекло их внимание. К тому же, очень хотелось кушать. Посовещавшись, было решено рискнуть и проникнуть через отверстие в сетке на окне, что и было сделано. Но им не повезло. Бдительность охранника превзошла непредполагаемые прогнозы. Паника овладела парочкой, когда они его увидели – страшного, взлохмаченного и трезвого. Наверное он им показался тем самым мифическим Крысоловом, о котором им в детстве перед сном рассказывали их бабушки, пугая им в назидание. Паника замутняет мозг и приводит к необдуманным поступкам. Спасая свои молодые жизни, они кинулись врассыпную. Каждый за себя! Он – подальше от этого страшного великана. Она – на кухню. Куда ещё может бежать женщина, спасаясь от житейских невзгод?!
Дальше – больше. Поостыв и придя в себя, набравшись сил, кляня себя за свою минутную слабость и за то, что поступил не по-мужски, он задумал Её спасти. Любой ценой! Его крысиная логика, приобретённая и со временем упроченная раздумьями о смысле жизни, а особенно её цене на мусорных свалках окрестностей и на хоздворе его любимого Макдональдса подсказывала, что Она нуждается в помощи и что Она всё ещё там – ждёт не дождётся, когда Он вернётся за Ней, чтобы спасти. Здесь Он не ошибался. С трудом дождавшись на следующий день темноты, Он вернулся обратно. Без труда разыскал тот самый садик – шлейф запаха её молодых желёз, как дурманящие духИ витал до сих пор в воздухе, указывая верный путь к Ней. Но… Путь к Ней был отрезан закрытым окном. И тут, ужас отчаяния и горя, пополам с ревностью к Крысолову помутил его разум. Не напугал Его ни устрашающий вид Крысолова, ни даже направленный на Него пляшущий луч смерти. Каких сил Ему стоило держаться на той мерзкой и скользкой стене?! Каких сил Ему стоили попытки взломать эту эшелонированную оборону – последний оплот, отделяющий Его от Неё?! К сожалению, есть всё же на свете вещи, которые всё-таки могут остановить рвущееся от любви сердце. Обессиленный, Он подчинился судьбе. Значит – не она, судьба тоесть. Не суждено. Вот так, постоял Он недолго поодаль, понюхал какую-то дурманящую дикорастущую травку с продолговатыми зелёными листочками, успокоился и погружённый в свои мысли поплёлся с чувством исполненного долга восвояси в своё родовое гнездо возле госпиталя для ветеранов. К мамаше с папашей зализывать душевную рану и заодно перекусить тем, что сам не нарыл. Да, Он чуть было не забыл: a что там этакое-такое на днях Ему пискнула одна симпатичная рыжая разведёнка с соседней свалки, как бы ненароком, помахивая при этом своим хвостиком перед его мордой на недавней тусовке?..
Вот такая – полуфантастическая, полуреальная предыстория сложилась в моём воображении. Хотя, увиденное и прочувствованное скорее склоняло к реальности.
Время шло. Снедаемые страхом неопределённости, мои домочадцы избегали появляться на кухне. Так только, быстренько: что-нибудь разогреть на плите и бегом обратно не забывая закрывать кухонную дверь. Питался я за столом на кухне, особенно не задерживаясь там по объяснимой причине и так же быстро уходил, проделывая те же манипуляции с кухонной дверью. Я проявлял более ни менее бравый паритет невмешательства с Ней, а то что это была Она, – дAма тоесть, я уже не сомневался. И то, что Oна где-то здесь, рядом, у меня тоже не было сомнений – я потрудился на славу, заделывая все неплотности кухонного пространства. Дверь была всегда плотно закрыта. Деваться Ей просто было некуда. При этом, ни шорох, ни какой-то другой звук, по крайней мере в моём присутствии, ничем не выдавал Её наличия. Миролюбие и тишина притупляли бдительность. Меня даже уже стали одолевать сомнения в Её существовании, но шестое чувство вносило сумятицу в самоуспокоение.
Мозг лихорадочно искал избавления от происходящего кошмара. Я попытался одолжить у соседа его кота, честно объяснив свою необычную просьбу. Отказ последовал незамедлительно. Он не хотел подвергать своего любимца этому испытанию, ведь речь шла не о какой-то недоразвитой мышке, а о крупном агрессивном хищнике. Ещё неизвестно, как обернулось бы их противостояние. В результате, и это моё начинание не нашло своего развития.
Очень часто в моём сознании прокручиваются, звучат и я даже напеваю, теша тем самым свою интимную склонность к музыке и мелодичным стихам, – мелодии и слова полюбившихся песенок. Душа, что ли, поёт? Почему-то, тогда, меня "преследовала" одна из песен, полюбившегося мне уже давно, талантливейшего и близкого мне по духу поэта и композитора Александра Дольского – "Алёнушка".
"Алёнушка, Алёнушка – Алёна сероглазая. Ты сказку мне, Алёнушка, рассказывай, рассказывай …” Ассоциативная способность к обобщению неожиданно подтолкнула меня к мысли о том, что неплохо бы нашу гостью назвать … Алёнушкой.
