Лунь - Марьяна Куприянова
– Ну а Вы, Лунь?
– Да? Что?
Стоило ему обратиться к ней, девушка пылала от смущения и забывала обо всем на свете. Сам Илья Алексеевич оставался спокойным, добродушным и приветливым. Интересно, какое событие могло вывести его из этого состояния?
– Почему Вы пошли на филологический?
– Я очень люблю читать, – ответила Лунь, судорожно обдумывая, что еще можно добавить, чтобы произвести впечатление.
– Книги, – сказала она, – они… как… порталы. В другие миры. Ты можешь легко открывать эти порталы и попадать в бесчисленное множество виртуальных вселенных, продуцированных когда-то чьим-то воображением – несколько лет или несколько веков тому назад. Все дело в текстах… точнее, в определенной совокупности знаков, образующих текст. Будь то лист бумаги или экран монитора, не суть, – Лена понимала, что несет несусветную чушь, но останавливаться было бы уже глупо, – любой текст, я имею в виду, конечно, художественный текст, – это некий код, узнав который… закодированное сообщение, некий интертекст, надтекстуальная субстанция, понимаете? То, что мы читаем как бы между строк. Познать этот код можно лишь тогда, когда весь текст прочтен. Иными словами, знание этого кода дает человеку новые возможности. С книгой мы можем преодолевать время и пространство, оказываться в любом месте Вселенной в любом промежутке ее существования. Это, своего рода, машина времени, инструментом которой становится наше воображение. Ведь реально лишь то, что мы знаем и можем себе представить. Вещи обретают свою объективность только через наше субъективное восприятие, и никак иначе. Для нас не существует того, о чем мы не знаем.
Полина и Илья Алексеевич молча смотрели на нее, будто ожидая продолжения, и тогда она тихо добавила:
– Как можно не любить книги, если они делают человека почти всемогущим?
– Признаться, я… немного поражен.
Лена облизнула губы и отвела глаза. Ее щеки пылали, ей хотелось провалиться сквозь землю от того, как на нее смотрели. Увы, ей не удалось и на одну десятую приблизиться к тому, что действительно хотелось выразить.
– Ничего себе, Лунь, – усмехнулась Полина. – Наконец-то и ты разговорилась!
Беседа продолжилась куда живее.
Лене казалось, будто она вернулась в далекое прошлое. Только в подростковом возрасте она переживала столь сильные, отключающие разум эмоции при знакомстве с новым человеком. Впервые в жизни Лена познала то, с чем большинство людей сталкиваются в шестнадцать-семнадцать лет, когда на них обрушивается первое настоящее чувство. Жар мучил ее, и в то же время озноб покалывал ей пальцы и шею. В голове было пусто и весело, будто от большого количества алкоголя. Лене хотелось долго и красиво говорить, обнаружить все свои знания и всю глубину внутреннего мира, но нужные слова ускользали, мысли путались, лицо горело, пальцы в холодном поту дрожали.
Илья Алексеевич был очень красив, но не той утонченной красотой надменного аристократа с тонкими кистями и лодыжками, не бравшего в руки ничего тяжелее пера и созданного для словесных поединков, изысканного вина и танцев, нет. В нем была красота мечтателя, человека, привыкшего находиться в своих грезах, но не лишенного мужественности. Человека, который в одинаковой степени может день напролет колоть дрова топором или стоять у мольберта. Нечто непередаваемо возвышенное таилось в его лице, но это и не был лик святого.
В конце концов, Лена пришла к выводу, что такие черты лица могут принадлежать человеку, способному на сильные поступки, готовому рисковать собой, идти поперек всякому правилу, не боясь разрушить свое реноме. В его неизменно спокойном и добром взгляде читалась постоянная готовность восхищаться миром или противостоять ему, творить и задавать вопросы, на которые мироздание пока не готово дать ответы…
Илья Алексеевич Вилин действительно носил на себе глубокий след духовной просветленности, который всякому разумному человеку говорил о несомненном наличии таланта. Он был добродушен и отчужден от земного, низменного, бытового. Ровное его настроение и умиротворение души позволяло ему быть со всеми одинаково приветливым, редко когда выходить из себя.
Когда Лунь заговорила о книгах, Илья Алексеевич ощутил некоторое смутное движение внутри себя, будто бы что-то в нем рванулось навстречу словам этой девушки, но тяжелая цепь остановила этот порыв. И он догадывался, что именно отозвалось в нем на ее воодушевленные рассуждения. Приоткрыв себя и свои взгляды, Лена позволила Илье Алексеевичу заподозрить, что перед ним, вероятно, сидит некто, внутренне похожий на него, а может, даже идентичный.
До тех пор, пока вещи девушек окончательно не высохли, троица просидела за приятными, временами философскими разговорами. Много шутили и смеялись. Когда дождь кончился, всем стало немного печально оттого, что пришло время расставаться. Девушки могли отправляться домой, но ни они, ни хозяин дома этого не хотели.
– Должен признаться, беседуя с вами, я провел время куда увлекательнее, чем мучая себя статьей, – сказал Илья Алексеевич. – Я люблю свою работу, но иногда ее становится так много, что просто необходимо ее разбавлять. А чем еще можно разбавить рутину, как не столь приятными диалогами обо всем на свете со светлыми головами?
– Что Вы имеете в виду? – спустя полтора часа Лена настолько привыкла к своим новым ощущениям, что даже позволила себе лукаво прищуриться.
– То, что вы могли бы приходить ко мне в гости не только в тех случаях, когда попадете под дождь неподалеку. Я буду рад вас видеть, Полина, Лунь. Приходите хоть на часок.
Они условились, что будут видеться раз в неделю. Теплую одежду, снятую с электросушилки, было приятно надевать, но все внутреннее существо Лены противилось необходимости покидать эти стены. На прощание она еще раз поблагодарила Илью Алексеевича за оказанный уют. Теперь сделать это было проще, она более-менее взяла себя в руки. Хозяин дома ответил, что будет рад видеть их на следующей неделе, и на этом они распрощались.
Глава 5. Мать и проблемы
«Просто удивительно, как быстро проходят волны восторга. Грызть себя, уязвлять себя, нудить и зудеть можно часами, а восторг приходит – и тут же уходит».
А. и Б. Стругацкие «Дело об убийстве».
Несмотря на тяжелое расставание, Лунь находилась в приподнятом настроении, но старалась это скрыть, чтобы подруга ни о чем не догадалась. По пути домой они с Полиной, конечно, говорили об отзывчивости ее дяди, и Лене было трудно не задавать опасных вопросов. Ей хотелось узнать об Илье Алексеевиче как можно больше и полнее, но здравый смысл заставлял ее молчать и слушать те мелкие крупицы, что Полина упоминала случайно.
– Они с Ксюшей поженились, кажется, лет семь тому назад, да… Учились вместе в институте. Сынишке пять лет, скоро в школу пойдет. Глебом зовут. Никогда не слышала, чтобы у них в семье были скандалы. Ну, ты сама понимаешь, какие могут быть
