Николай Гумилев - Том 2. Драматургия. Проза
Имр
О, господин, несчастье и измены —Вот всё, что видела моя заря.Родился я к востоку от ЙеменаВ семействе Годжра, Киндского царя.Но слишком дорогим я стал народуИ должен был бежать, и много летЕл хлеб чужой и пил чужую воду,Перед чужим шатром шептал привет.Я сделался поэтом, чтоб ласкалиМеня эмиры, шейхи и муллы,И песни, мною спетые, леталиПо всей стране, как римские орлы.И как-то вечером на состязаньиПевец из племени Бену-Ассад(Как ненавистно мне это названье!)Запел и на меня направил взгляд:«Был Годжр из Кинда воин очень сильный,И сильно плачет Годжрова жена…».Я понял все, увидел столб могильныйИ умертвил на месте крикуна,Домой я моего погнал верблюдаИ мчался восемь дней и наконецУвидел: вместо башен камней груда,Обрывки шкур в загоне для овец.Тогда я, словно раненая птица,К Константинополю направил путь.Я думал: Кесарь может согласиться,Несчастному поможет как-нибудь.Шесть тысяч копий, да четыре луков,Да две людей, приученных к мечу,Да сколько надо для отрядов вьюков,Я попросить у Кесаря хочу.
Евнух
Зачем же Кесарь вмешиваться будетВ пустые распри чуждых нам народов,Какую славу или прибыль можетОн получить от этих малых войн?
Имр
Когда Бену-Ассад, народ коварный,Давно заслуженную примет часть,То вся страна, навеки благодарна,Клянусь, признает кесареву власть.
Евнух
Не знаю я, как отнесется КесарьК завоеваньям часто ненадежным,Порою трудным и всегда ненужным,Но доложу. Быть может, ты слыхал,Что начали мы преобразованьеВсех императорских постановленийВ один обширный, полный свод законов,Дабы никто в народе не страшилсяНи яда языка, ни злых коварств.К чему же нам теперь завоеванья?Но всё ж я доложу. Однако, преждеОтветь мне правду, ты не манихей?Как помышляешь ты о Воплощеньи?
Имр
В пустыне думать некогда о Боге,Там битвы, львы и зыбкие пески,Но я однажды видел у дороги,Как черный камень молят старики.
Евнух
Ну что ж! Язычник может быть крещен,Еретика исправит лишь железо.Ты знаешь, для похода нужен вождь,Доместик пеших воинов и конных,Знакомый и с народом и с пустыней,Во всем покорный кесаревой воле …Что если бы мы выбрали тебя?
Имр
С тех пор как я, бродяга безрассудный,Узнал о том, что мой отец убит,Я вечно слышу сердцем голос чудный,Который мне о мщеньи говорит.И этот голос, пламенем пропитан,В толпе и битве заглушил бы всех,Как будто тот, кому принадлежит он,Одет в броню и леопардов мех.Я клялся не носить духов в фиоле,Не есть свежины и не пить вина,И не касаться женщины, доколеМоя обида не отомщена.
Евнух
Зачем же ты приехал в Византию,Смешной дикарь? Таких, как здесь, духовИз мускуса, из розового масла,Из амбры, и раздавленных левкоев,Ты не найдешь от стран гиперборейскихДо смертоносной Суматры и Явы.На наших празднествах едят быков,Оливками и медом начиненных,И перепелок маленьких и нежных,И вкусных, вкусных, как блаженство рая.Мы запиваем их вином заветным,Что от тысячелетий сохранилоЛишь крепость дивную да ароматностьИ стало черным и густым, как деготь.А женщины! Но здесь остановлюсь,Затем что я принадлежу к священству —Скажу одно: когда ты сдержишь клятву,Ты будешь самым стойким из людей,И мы пошлем тебя тогда не толькоВ Аравию, а в Индию и дажеК великому и славному Китаю.
(Выходит. Входит Зоя).
Сцена вторая (Имр и Зоя)Зоя
Скажи, не ты ли мой учитель новый,Прибывший с юга, чтоб меня наставитьВ дидактике и тайных свойствах трав?
Имр
Ты, девушка, ошиблась, я другомуТебя сумел бы лучше научить:Подкрадываться к вражескому домуИ факел тлеющий в траве влачить;На белого, как молоко, верблюдаВскочив, часами пожирать пески,Да в бухте Джедды у морского удаУдаром ловким выпустить кишки.Я б страсти научил тебя беспечной,Да песням об истоме милых глазИ радости ночной, но их, конечно,И пела и слыхала ты не раз.
Зоя
Ах, кроме наставлений и обеден,Я ничего не слышала, ты первыйЗаговорил со мною о любви.
Имр
Как, и тебя еще не целовали,И никого не целовала ты?
Зоя
Я целовала гладкие каменья,Которые выбрасывало море,Я целовала лепестки жасмина,Который вырос под моим окошком.Когда мне становилось очень больно,Тогда свои я целовала руки,Меня ж с тех пор, как мать моя скончалась,Никто ни разу не поцеловал.
Имр
Но сколько лет тебе?
Зоя
Уже тринадцать.
Имр
У нас в твои лета выходят замужИли любовников заводят. ПомнюОдну мою любовь я…
Зоя
Расскажи!
Имр
Плеяды в небе, как на женском платьеАлмазы, были полными огня,Дозорами ее бродили братьяИ каждый мыслил умертвить меня.А я прокрался к ней подобно змею.Она уже разделась, чтобы лечь,И молвила: «Не буду я твоею,Зачем не хочешь ты открытых встреч?»Но всё ж пошла со мною, мы влачилиЦветную ткань, чтоб замести следы.Так мы пришли туда, где белых лилийВставали чаши посреди воды.Там голову ее я взял руками,Она руками стан мой обвила.Как жарок рот ее, с ее грудямиСравнятся блеском только зеркала,Глаза пугливы, как глаза газели,Стоящей над детенышем своим,И запах мускуса в моей постели,Дурманящий, с тех пор неистребим.…Но что с тобою? Почему ты плачешь?
Зоя
Оставь меня, ведь мне не говорили,Что у меня глаза, как у газели,Что жарок рот мой, что с моею грудьюСравнятся блеском только зеркала!
Имр
Клянусь, со дня, когда я стал мужчиной,Я не встречал еще таких, как ты,Я не видал еще такой невинной,Такой победоносной красоты.Я клятву дал и изменить не смею,Но ты огнем прошла в моей судьбе,Уже не можешь ты не быть моею,Я отомщу и возвращусь к тебе.
Зоя
Не знаешь ты, кто я.
Имр
Останься всё же.Пусть ты из Рима, я ж простой араб,Но это но препятствие… быть может,Отец твой слишком знатен, он сатрап?Так знай…
Зоя
Я — Зоя, дочь Юстиниана,
(Имр выпускает ее. Зоя выходит. Входит Феодора).
Сцена третья (Имр и Феодора)Феодора
Вот это хорошо! Теперь я знаю,Зачем приехал ты в Константинополь,Лирический поэт, ужасный мститель,Надменно давший клятву воздержанья.Мы всем должны служить тебе, ты просишьИ войска, и девичьих поцелуев.Что ж ты молчишь? Ответь! Куда речистей.Ты с падчерицей был моей сейчас.
Имр
И стены здесь имеют уши. ДетямИзвестно это, я же позабылИ вот молчу, затем что перед этим,Быть может, слишком много, говорил.
Феодора
