Мне хорошо, мне так и надо… - Бронислава Бродская
Ленка мелькнула на кухне, спросила, как дела, он ей что-то в ответ буркнул, и она ушла в свою комнату за компьютер. Эрику внезапно захотелось уйти из дому. Ещё же очень рано. Что ему тут делать? «Лен, я пойду пройдусь!» – крикнул он, выходя за дверь. Лена ему что-то в спину говорила, вроде про собаку, чтобы он взял с собой собаку. Но у Эрика были другие планы, и он сделал вид, что ничего не слышал. Внизу он сразу позвонил Наташе. Она была ещё на работе, в офисе старенького зубного врача, которого он прекрасно знал. «Наташ, ты когда освободишься? Ага, я за тобой заеду. Сходим куда-нибудь поесть. Надоела мне моя курица… Да, жди, буду минут через двадцать». Эрик привычно радовался, что ему есть кому звонить. Наташка, Наташка, как хорошо, что она с ним, но была ли она счастлива? Вряд ли. Ни одной женщины он не смог сделать счастливой. Но он же её не обманывал, Наташка знала, на что идёт, знала его ситуацию. Эрик ехал к Наташе и вел с собой обычный внутренний монолог. С другой стороны, Наташка, наверное, всегда ждала, что он к ней уйдёт, но он не уходит и не уйдет. Никогда они не будут вместе жить. Эрик познакомился с Наташей давно, уже лет 15 назад. Высокая, стройная, белокурая русская женщина из Риги. Приехала сюда с мужем, который почти сразу по приезде умер. Наташа осталась с двумя сыновьями, один из них умер от лейкемии, его тянули, но потом уже ничего не помогало. Старший сын всё ещё живет с ней, не женат. Наташа была тогда молодой женщиной, хотела за него замуж. У них же любовь была. Когда умер её младший сын, он ей помогал, но мог бы и больше поддержать, если бы женился по-человечески. Он и хотел, но расстаться с Ленкой не решился. А квартира? Такая дорогая и удобная. Ей оставить, как же иначе. Но на другую совсем денег не было. Всё ждал, что заработает, но какое там… Так и не заработал, слишком тут всё стало дорого. А потом её неженатый сын, армию отслужил, а всё с мамой живет, балованный. Может, парень бы и ушёл, но снимать опять же очень дорого, с мамой удобнее. Наташка над ним дрожит. Но самое главное в другом – как Ленку оставить? 15 лет назад всё ещё было не так плохо, но Ленкины проблемы как раз начинались. Врачи ему сказали, что она способна покончить с собой, наглотается таблеток и всё… Нарочно, ему назло… Можно было бы врачам не верить, но Ленка уже что-то в этом роде делала: он пришёл, она спит, он: «Лена, Лена», она не шевелится, рот открыт, изо рта слюна… Ужас. Он скорую вызвал. Ещё бы чуть-чуть и всё… Над «всё» Эрик думал с совершенной к себе безжалостностью. «Всё» – это значит, что Ленка умерла. Ну, умерла и умерла, кому она нужна? Никому, ни ему, ни дочери. Всех бы развязала, но как с этим жить? Сможет ли он? Эрик знал, что угрызения совести будут ему мешать, он станет себя в её смерти винить, мучиться, находить себе абсурдные оправдания. Не Ленку жалко, а себя: её смерть – не вариант. Тогда не ушёл, хоть и много об этом думал, а сейчас это уж совсем невозможно. Эрик прямо видел маму, которая укоризненно на него смотрит и говорит: «Эрик, ну как же так, разве это честно, пожилая больная женщина, доверилась тебе. Она не может одна сейчас жить… Надо было раньше, а коли раньше ты не решился, то сейчас поздно, слишком поздно… Поезд ушёл», – вот что мама у него в голове говорила. И он знал, что она права. В их высоко моральной семье такое не приветствовалось. Наташку он любил, последняя его любовь. Интересно, почему это он сказал «любил» в прошедшем времени? А сейчас что, не любит больше? Любит, всё своё свободное время с ней проводит, они в отпуск ездят вместе, но понятно, что для неё этого недостаточно, хотела бы большего, но большего он ей дать не может. Ага, не может, но хочет ли? А вот тут большой вопрос… Ну, вот если себе представить, что он совершенно свободен, хотел бы он всегда жить с Наташкой как с женой?
Эрик увидел, что Наташа выходит из офиса в медицинской робе, приветливо и обрадованно машет ему рукой, садится в машину, сразу с места в карьер начинает по-женски щебетать о чем-то совершенно несущественном… И вдруг ему удалось совершенно честно на свой вопрос ответить: нет, не хочет он больше жениться, не хочет всегда жить с Наташей, ему вполне достаточно её общества время от времени, именно тогда, когда он сам пожелает с ней повидаться. Но он её любил и иногда ласкал в своей голове мысль о жизни с Наташей: они ужинают, выходят погулять на берег моря, даже может вовсе и не в Израиле… Но у него достаточно опыта, чтобы знать, что эти идеальные картинки в реальности обернутся скукой и раздражением: вот она хочет выйти в ресторан, а ему лень, вот подробно рассказывает о сыне, а ему неинтересно… Все эти неизбежные вопросы: куда идёшь, во сколько придёшь… Укоризненные взгляды… Осуждающее молчание… Примерки шмоток, и чтобы он говорил, идут они ей или нет… Нет, он хочет жить один! Неужели его в 81 год не могут оставить в покое? Всем он что-то должен, всю жизнь…
Они поели в ресторане Франческа, Эрик пил пиво, ели оливки и сыр. Основного блюда пришлось ждать слишком долго и это раздражало, хотелось есть. Между столами ходили кошки, которых ему почему-то хотелось пнуть. Потом они прошлись по набережной. Разговаривали мало, но молчание давно уже на них не давило. Наташка, наверное, сейчас была для него самым близким человеком на свете, Эрику было с ней хорошо: идеальные отношения, о которых он всегда мечтал: без быта, проблем, скучных общих обязанностей и взаимного недовольства. Он отвез её на стоянку перед офисом и поехал домой. Настроение его внезапно испортилось. Сейчас что-то придётся говорить Ленке, ничего себе «пойду пройдусь», прошло три часа. С другой стороны, Эрик знал, что Ленка ни на чём не станет настаивать, уличать его во лжи. Иногда ему казалось, что
