Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Затянувшееся молчание прервал вежливый стук в дверь. Ларс поднялся и молниеносным движением снял фуражку с головы подопечной и надел на свою.
– Войдите.
Это была психолог. Извинившись за опоздание, женщина поспешила забрать девочку. Не успели они выйти из кабинета, офицеру позвонили и вызвали на брифинг по поводу найденных тел. Из-за звонка Нина и Клиффорд ничего не сказали друг другу напоследок, но прямо перед дверью девочка обернулась, и он коротко кивнул ей, нависая над столом с трубкой у уха.
Обычно сеанс длился от сорока минут до часа (рекомендуемое время для школьников), а сколько займет брифинг, Лоуренс мог только догадываться, поэтому неизвестно, пересекутся они с Ниной сегодня еще раз или нет.
Подчиняясь смутному беспокойству, Клиффорд ушел в конференц-зал на втором этаже, решив не закрывать дверь. Когда он вернулся через полтора часа, измученный патетической болтовней о том, что работать надо лучше, что преступность растет, что не тем занимаемся, и вошел в кабинет, толкнув дверь громче обычного, то сразу замер и дверь придержал. Девочка дремала в кресле, поджав ноги и сжимая в ладони какой-то листок.
«Ну и что мне с тобой делать? – умилился Ларс, тишайше прикрыл дверь и подкрался к ней, не отводя глаз. Все ждал, что Нина вот-вот проснется и напугает его, но она не просыпалась, позволяя любоваться собой. – Так вот как ты выглядишь, когда спишь. Невинный ангел. Славный, совсем не опасный ребенок».
Лоуренс мягко вытащил листок, зажатый между средним и указательным пальцами. Интересно, почему она просто не положила его на стол перед собой. Неужели так внезапно уснула? Это было лечебно-профилактическое предписание психолога. Клиффорд начал читать.
Настоящим рекомендую пациенту (Нина Дженовезе) такого-то года рождения, такого-то пола и с таким-то синдромом пройти курс зоотерапии (психотерапевтические занятия с животными) в ветеринарной клинике такой-то по адресу такому-то до такого-то числа (в количестве 5 посещений) с целью выравнивания психоэмоционального фона пациента и дальнейшего…
Клиффорд кинул взгляд на часы. Затем прошел к журналу и проверил, во сколько Нина отметилась. Уже была бы дома. Почему осталась? Показать ему это? Лоуренс еще раз прочитал адрес (недалеко) и за секунду распланировал в голове оставшийся день.
– Нина, – позвал он тихонько, даже теперь не собираясь протягивать руку, чтобы разбудить ее. Реакции не было, и пришлось повторить чуть настойчивее.
Девочка разлепила глаза, огляделась, сразу опустила ноги и сладко потянулась. Раздался протяжный хрип и зевок, который она не попыталась скрыть. Клиффорд стоял над нею с предписанием, как отец с дневником, и чего-то ждал.
– Есть хочу, – заявила Нина, хлопая себя по щекам. И где успела так устать? Неужели психолог замучила… – Ты обедал?
– Я только вернулся.
– Тогда пойдем поедим, а? Бумажку видел?
– Видел. Я сегодня до четырех свободен, можем съездить.
– Правда?!
– Правда.
Нина подпрыгнула с кресла так, что оно уехало в противоположную сторону, закричала «ура-а-а-а» и, подняв руки над головой, выбежала из кабинета. Уже напрочь забыла об изуродованных телах, которые теперь точно принадлежат ее исчезнувшим обидчикам. Ну, это и к лучшему. А то ходила бы без настроения весь день.
В кафетерии через дорогу, куда ходил обедать почти весь участок, Нина и Ларс тоже бывали не в первый раз, поэтому их компании уже никто не удивлялся, кроме залетных посетителей. Девочка заказала бургер с двойной котлетой и двойным сыром и апельсиновый сок, офицер – бифштекс с печеными овощами и чай с женьшенем. Приучить ее к более правильной пище он пытался, конечно, и пытался не раз, но Нина утверждала, что все полезное зачастую невкусно или несытно, и пусть его едят те, кому не нравится наслаждаться жизнью.
У нее был здоровый взрослый аппетит, никак не отражающийся, впрочем, на весе. Ела она быстро и непринужденно, ничего не смущаясь и зачастую не прекращая разговаривать. А когда они пришли сюда в первый раз, вообще заявила, что не ест в компании с кем попало, но для Клиффорда, так и быть, сделает исключение.
За обедом болтали на серьезные темы. Каким-то образом речь зашла о психических расстройствах. Знаниями на этот раз делился Клиффорд, собаку на этом съевший. Он поведал многое, что сам помнил о больных шизофренией и их речевых и мыслительных отклонениях, описал, как они думают, как разговаривают, резко перескакивая от первого лица к третьему, и как самые адекватные из них рассказывают об эпизодах внезапного восприятия себя со стороны, «выпадения» из собственного рассудка, как будто все происходит не с ними, а с кем-то, за кем они наблюдают, а еще о навязчивых идеях и состояниях, повторениях одних и тех же действий с целью выйти на принципиально новый результат… И о том, какими изощренными преступниками могут быть такие люди, обладающие неуловимой для полиции логикой и способные на нечеловеческую дотошность, терпеливость и изобретательность.
То и дело Нина, оставив бургер, с расширенными от любопытства глазами спрашивала: «Правда?», и Лоуренс, чувствуя себя в такие моменты раза в три старше нее, авторитетно отвечал: «Правда».
На лице у нее было написано, что после этого разговора она начнет всерьез размышлять о том, как тот или иной квантовый процесс мог бы определять химический дисбаланс мозга, из-за которого у большинства людей и появляются отклонения (у нее, в каком-то смысле, тоже). Иными словами, снова попытается проложить мостик между микро– и макромиром, чтобы доказать, как фундаментально первое определяет второе. Может быть, и с Отто поделится этой идеей, они любят вместе строить безумные теории и рассказывать их Видару Йорскиллсону, своему «научному отцу».
Ларс поймал себя на том, что, должно быть, уже неплохо понимает ход мыслей своей подопечной, и тихо порадовался. Было бы отлично, если бы знания о шизофрениках остались для нее только теорией, а не практикой. Ларс надеялся, его Нине не придется встречаться с таким в реальности. Но ведь готовым нужно быть ко всему, как она сама любила повторять (кажется, это фраза ее отца).
Когда после обеда они явились в ветеринарную клинику и предъявили предписание, стало не до разговоров. Клиффорд планировал наблюдать со стороны, но его и спрашивать не стали.
Персонал, если его можно так назвать, состоял из рассеянного пожилого администратора, строгой сухой женщины-ветеринара
