На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова
Из всех, кто знал еще другого Вадима, один старый настройщик счел парня трусом. Он стоял над сломленным молодым человеком и говорил, говорил. Не щадя, не жалея!
— Придет день, и ты проклянешь себя за эту слабость! — ударил старик напоследок и ушел.
…Прошло одиннадцать лет. Прошло даже не одиннадцать, а почти двенадцать лет! Столько лет! Каждый год мастер приходит в этот дом, но с Вадимом ни разу не встретился. И стилист понимал причину такого поведения. Да, он переродился! Он переродился, но смотреть в глаза настройщику не мог. Стыдно.
Вадим приехал на занятие к Артуру. Марго выпрыгнула из автомобиля и поправила норковое манто. Мужчина вздохнул: в такую сырую погоду это манто было столь же уместно, как и бикини. Но девушка тряхнула головой. Он посмотрел на нее и пошел впереди, не дав взять себя под руку.
Маргарите было двадцать шесть лет. Яркая брюнетка. Длинные стройные ноги; упругая, как волейбольный мяч, попа; высокая, улучшенная силиконом грудь; идеальное каре. Из-за такой стрижки она носила длинные, иной раз до плеч, серьги-нити. Вот и сейчас шла, и нити едва слышно звенели.
Марго алчная и честолюбивая до фанатизма. Она в своем зале ногтевого сервиса была лучшей. Пять лет подряд Вадим с ней одерживал победы на всех подобных мероприятиях. Они неплохо смотрелись вместе. Их и называли Бриллиантовой парой салона. Вадим ей очень нравился, и мужчина об этом знал, но держал дистанцию. Приход Инны в салон вызвал бурю эмоций у всех девиц. Марго единственная осмелилась спросить, кем плачущая ему приходится. Вадим ответил. Марго почему-то не поверила, пока Нонна не подтвердила. А потом еще долго выпытывала у всех, так ли это. Вадим вновь надел кольцо, а потом просто показал свой паспорт с печатью на заветной страничке. Девчонки судачили неделю.
У Романова был выбор. Он мог станцевать с кем угодно. Но он выбрал Маргариту, потому что точно знал: с ней он победит. А ему нужна была победа. Позарез нужна! Как Инна сказала: «Ты не можешь быть вторым?». Он никогда не был вторым! Никогда! Ни в чем! А уж в таком-то…
Вот и сейчас, встав в пару с Маргаритой, он с первого раза всё запоминал. Практически сразу мог повторить последовательность шагов в связке. И девушка была рядом. Так близко, что его дыхание иногда касалось ее волос и щеки. Но он просто ходил, даже поддержку сделал сразу. Маргарита была достаточно спортивна, чтобы сделать прогиб или закинуть ногу на бедро партнера. Вадиму нравилось в исполнении всё, кроме одного — музыки. Нет, он очень уважал творчество Астора Пьяццоллы[3] и уж точно знал его несравненное «Либертанго»[4], но… Но что-то угнетало его. И он сам не мог понять, что именно.
— Я же говорил, что ты способный, — сказал Артур после тренировки.
— Наверно, — ответил просто Вадим, переобуваясь.
— Маргарита — красивая девушка, — между тем продолжал молодой учитель, вытирая шею полотенцем. — Красивая, как кукла. И такая же безжизненная.
Вадим поднял на парня глаза. Артур не смеялся, даже не улыбался.
— Вы с ней победите, но так… для галочки.
— Что ты хочешь этим сказать?
Танцор вздохнул и посмотрел прямо в глаза. Его синие глаза будто отражали небо.
— Нет в ней души. Огня, хоть степь сжечь, а тепла нет. Я тоже дурак, не сразу понял, почему ты так ошибался в паре с Ингой. Прости. До меня только в машине дошло. А сейчас, глядя на тебя с Марго, убедился. Когда нам нравится женщина, с которой мы танцуем, мы либо парим с ней в небесах, либо ошибаемся, как ты. Но ошибаемся из-за неуверенности в себе. Я с десяти лет занимаюсь парными танцами, а до этого с четырех в балете. За одним станком с Ингой стояли. Всё умею, всё могу… Но однажды встал в пару с девушкой, при виде которой желудок кольцом сворачивался. И не помню ничего. И не знаю. Не умею. Хоть сквозь землю! А потом понял, что мне не нужно с ней быть крутым. Я мог ей показать, что она мне нравится в танце и танцем. Не знаю, слышал ли ты, но в паре смотрят на женщину. Партнер танцует не с партнершей, а партнершей. От его ведения зависит успех или провал. Инга, может и не помнить чего-то, но она пойдет, если ее повести. И в тот раз, с любимой девочкой, я тоже смог. Она шла за мной, шла след в след… И мы воспарили. У меня в связи с работой разные партнерши — умелые и новички, уверенные и стеснительные, спортивные и не очень — но только с ней у меня до сих пор замирает сердце. И что бы мы ни танцевали, мы парим. Ты победишь с Марго. Но ты никогда не воспаришь в ней — у нее-то крыльев нет.
Слова Артура упали расплавленным воском на ожог.
«Воспарить можно лишь с тем, у кого есть такие же крылья. У Инны есть крылья. Их нет у меня,—подумал Романов.—Уже одиннадцать лет нет».
На обратном пути Вадим заехал к своей давней знакомой Анастасии Устюжиной. Нужно было договориться о предстоящем показе, где он был приглашенным стилистом. Настя сидела, утопая в сигаретном дыму, кутаясь в огромный шерстяной платок. Мужчина зашел к ней в кабинет, потом вышел и снова вошел.
— Романов, ты что заблудился? — прокрякала Устюжина и закашляла.
— Да я решил, ты переехала, а твой кабинет занимает какая-то бабулька, — усмехнулся стилист и открыл окно. Настя зашлась в лающем кашле, из которого можно было разобрать слова, чтоб он, паразит такой, закрыл окно.
— Я болею! — скрипела редактор модного журнала.
— Ну, извини, я-то не хочу болеть! У тебя, кстати, кислорода в кабинете нет!
— Должна сказать, его и на улице нет! Закрой окно!
— Бросай курить! Либо пошли отсюда!
Настя посмотрела на него исподлобья и поднялась.
— Ладно, пошли кофе попьем, — смилостивилась она.
— А еще лучше, поедим!
— Кофе?
— Ну, я не полной ложкой.
— Давай!
Они устроились в кафетерии на первом этаже Бизнес-центра. Настя сетовала, что молодые дизайнеры одежды все разом сошли с ума. Работы, которые были присланы на конкурс, больше походили на аборты моды.
— Зацепиться
