Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
— Эрин искала тебя вчера вечером — ты ее видела? — Джек сменил тему, и голос зазвучал повеселее.
Эстер помотала головой:
— Нет, но хотела увидеть.
— У тебя будет время с ней пересечься, пока пикап в мастерской.
Эстер залпом допила сдобренный виски чай и встала.
— Я, пожалуй, пойду. Мне скоро ракушки собирать с Нин и Куини.
— Старри, — Джек потянулся к ней, — послушай… — Его лицо исказило отчаяние. — Сама понимаешь: несчастный случай с лебедем не знак судьбы. Твое присутствие ее бы не спасло, и ты это знаешь.
Эстер потерла грудь ладонью и хмыкнула.
— Не думай, что видишь меня насквозь.
— Боюсь, что я вижу тебя насквозь, — улыбнулся Джек. — Извини.
Эстер вытерла нос тыльной стороной ладони. Болела голова — Эстер устала и не знала, как быть. Она снова сделала шаг к двери.
— Может, начнем сначала? — Джек вздохнул. — Я просто очень рад тебя видеть. Если ты не хочешь о чем-то говорить — значит, не будем. Но поесть все-таки надо. Согласна? Хочешь, я приготовлю яичницу? С острым соусом, твою любимую?
Все накопленное Эстер желание сопротивляться покинуло ее в мгновение ока, и она села, опустошенная.
— Яичница — это усраться как здорово.
— Не ругайся, Старри.
* * *
На прибрежной дороге лежали пятна теплого света. Эстер ехала на юг, через эвкалиптовые рощи и заросли казуарины. Морской воздух, насыщенная смесь запахов: ароматов водорослей, соли и чайного дерева от тянувшихся вдоль дороги кустарников — кружил голову. Заметив машину Нин рядом с парой других, Эстер остановилась. После тостов с яйцом Джек предложил Эстер взять его синий «нептун-комби» шестьдесят восьмого года — другой машины у него в жизни не было. Эстер не стала долго раздумывать. Подростком она бы почку продала за «комби» Джека, когда Аура вечером перехватывала у нее пикап без очереди. Но в те дни Джек бывал непреклонен. «Я готов отдать вам звезды, но „комби“ даже не просите». А теперь — вот. «До скорого», — сказал Джек, легко вручая ей ключи; услышав собственные слова, он улыбнулся и повторил: «До скорого. На ужин я испеку пирог с картошкой и сыром». Это он прокричал, когда Эстер уже отъезжала. Ее любимый пирог. Выбираясь на подъездную дорогу, она оглянулась еще раз. Ей показалось — или в окне материнского тату-салона за домом действительно мелькнула тень?
Захватив сумку и термос, Эстер выбралась из «комби» и закрыла дверцу; звук, с которым дверца захлопнулась, доставил ей громадное удовольствие. Пройдя под соснами и акациями, Эстер очутилась на извилистой дорожке, которая привела ее через заросли вереска и банксии к камышам. Эстер провела рукой по белым ирисам, вспоминая корзиночки, что Куини плела Фрейе многие годы. Когда Куини приходила к Фрейе в салон, после нее всегда оставалась новая корзинка — на каминной полке, на подоконнике, на краю стола, на книжной полке. Они обменивались историями, и им были не нужны слова.
Выходя из-под полога деревьев, Эстер приставила ладонь козырьком, чтобы защитить глаза от солнца. Женщины, согнувшись и опустив головы, стояли на мелководье. Руки их двигались по песку: они собирали раковины. Что-то отправлялось в банку, что-то отбраковывалось. Ритуал, который повторялся вновь и вновь.
Эстер сбросила резиновые шлепанцы и пошла по белому песку босиком. Песок был таким мягким, что поджимались пальцы.
— Ya, Старри, — крикнула ей Нин и помахала рукой. Куини подняла голову и тоже помахала, другой рукой прикрывая прищуренные глаза от солнца.
Эстер помахала в ответ и подняла термос с чаем.
— Я привезла печенье с кокосовой посыпкой, — пропела она, усаживаясь на песке, поодаль от собиравших раковины женщин.
— Перекур, — пронзительно крикнула Нин через плечо и побежала к Эстер.
7
После сэндвичей с сыром и салатом Эстер открутила крышку термоса и стала разливать чай в стаканчики, которые подставляли ей Куини, Нин и прочие женщины ее рода, сидевшие на складных стульях. Эстер распечатывала упаковки печенья и пускала их по кругу.
— Здравствуй, Корал, — сказала Эстер одной из младших двоюродных сестер Нин, наполняя ее стаканчик.
— Ya, Старри, — ответила Корал с застенчивой улыбкой.
— Как стажировка? — беззаботно спросила Эстер, коротко взглянув на татуировку в виде листа эвкалипта, украшавшую лодыжку Корал. Работа Фрейи.
— Хорошо, — порозовев, ответила Корал. — Твоя мама — удивительный человек.
В душе у Эстер сцепились гордость и зависть, но она постаралась скрыть чувства улыбкой.
— Ya pulingina, Старри, — вступила в разговор Роми, старейшина рода Нин. — Добро пожаловать. — Она облизала с пальцев кокосовую стружку и с довольным видом пошевелила бровями. — Рада тебя видеть.
— И я тебя, тетя Ро. — Эстер обрадовалась, что можно переключиться на что-нибудь еще.
— Пойдешь? — Тетя Ро оглядела Эстер с головы до ног. Та выдержала взгляд.
— Я больше не плаваю в море, тетя Ро. Вы что, забыли?
После того как Аура покинула их, Эстер поклялась, что больше никогда в жизни не шагнет в воды океана.
Тетя Ро невозмутимо разглядывала Эстер.
— Тебя не было очень долго, — объявила она.
— Да, меня долго не было. — Эстер налила стакан чая и себе. — Как продвигается дело? — Ей очень хотелось сменить тему. С самого детства Эстер приходила посидеть на песке, пока Нин и Куини собирают раковины, но сама к ним не присоединялась. Куини еще в детстве объяснила ей, что kunalaritja, искусство нанизывания ожерелий, ей знать не полагается.
— Хорошо. Но тревожно. В последний раз я видела столько раковин только в молодости. Когда их собирала мама. Или ее мама. Или Пилунимина. — Тетя Ро поцокала языком. — В океане слишком жарко. Rikawa[28] погибает.
Слушая тетю Ро, Эстер зарыла руки в песок и сжала в кулаки — ей хотелось что-нибудь удержать. Пару радужных раковин. Засыхающие водоросли.
— Помнишь историю Пилунимины?
— Да, тетя Ро.
Эстер следом за Нин и Аурой идет по тихому вестибюлю художественной галереи. Девочки дрожат от восторга; перед ними Фрейя, Куини, тетя Ро и Зои — двоюродная сестра Куини. Зои в униформе, как у всех в галерее. Она ведет их в прохладный сухой зал, где собраны самые разные тумбы с выдвижными ящиками, полки и лампы. Эстер с восхищением смотрит на большую морскую раковину на черном шнурке, которая висит у Зои на груди. Зои выдает им тканевые перчатки и подводит к витрине с ящиками. Куини и тетя Ро держатся за руки. Зои медленно выдвигает один ящик. Все, кажется, затаили дыхание: Зои извлекает на свет самое старое ожерелье из коллекции kanalaritja[29], что хранится в галерее, — длинную, ослепительно переливающуюся нить радужно-голубых острых завитков, некогда принадлежавшая Пилунимине.
По дороге из Солт-Бей тетя Ро рассказывала о женщинах
