Альма-матер - Максим Эдуардович Шарапов
– Конечно, нет! – хором ответила вся группа.
Татьяна Николаевна была хорошим, невредным преподавателем, и подставлять её никто, включая Кирилла, не хотел.
– Он смеяться не будет! – сказала староста группы, крупная девушка лет на пять старше Кирилла, и строго на него посмотрела.
– Я очень постараюсь, – искренне ответил Кирилл.
– Постарайтесь уж, пожалуйста, – на лице Татьяны Николаевны не было даже намека на улыбку.
Перед началом семинара, который должна была посетить комиссия, Кирилл специально ушёл куда-то в дальний угол здания, чтобы успокоиться и настроиться на серьёзную волну. Он знал, что часть его группы, во главе с Михаилом, ждёт предстоящую пару как комедийный спектакль, и не хотел быть на нём главным актёром.
За несколько минут до начала семинара Кирилл вошёл в аудиторию и, стараясь ни на кого не смотреть, сел на свою одинокую предпоследнюю парту. По иронии судьбы две женщины, составлявшие проверочную комиссию, сели за последнюю парту прямо за его спиной. Кирилл догадывался, что во избежание лишних поводов для дурацкого смеха Татьяна Николаевна на этом занятии не будет его ни о чём спрашивать. Ему нужно было продержаться всего полтора часа. И первые двадцать минут Кириллу удалось просидеть совершенно спокойно, и Татьяна Николаевна, встретившись с ним глазами, даже благодарно кивнула своему студенту.
Но чем дольше нельзя было смеяться, тем сильнее накапливалось внутри желание расхохотаться. Эту сладкую, запретную смешливость нарочно провоцировали Михаил и ещё несколько приятелей, которое сидели впереди и по очереди оглядывались на своего несдержанного друга, словно намекая ему своими хитрыми физиономиями, что пора уже начинать. И через полчаса Кирилл не выдержал. Сначала он давился тихими, короткими смешками, потом тёр руками расползавшееся улыбками лицо, и наконец зашёлся истеричным смехом и уронил голову в сложенные на парте руки.
Татьяна Николаевна сделала замечание, потом повысила голос, а через несколько минут, понимая, что это все-таки началось, жёстким, не терпящим возражений тоном попросила Кирилла выйти из аудитории. И это был единственный шанс спасти ситуацию.
Кирилл закрыл за собой дверь, подошёл к балюстраде третьего этажа и смех сразу пропал, как будто в голове что-то выключили. Через некоторое время первая часть семинара закончилась, и на перерыв из дверей аудитории стали выходить одногруппники. Несколько самых серьезных и ответственных студентов, во главе со старостой Лидией, окружили Кирилла и стали выговаривать ему за идиотское поведение.
– Я всё понимаю, – оправдывался Кирилл. – Это очень глупо выглядит! Но поверьте, я действительно не нарочно. И я не знаю, что с этим делать! Вот сейчас вышел и совершенно не смешно, а там просто распирает всего!
– Если распирает, – угрожающе сказала Лида, – надо взять пробки и заткнуть все дыры! Тебе понятно?!
– Где только взять эти пробки? – попытался пошутить Кирилл.
– Бери, где хочешь! Но когда начнётся вторая половина, ты должен зайти в аудиторию, при всех извиниться за своё поведение перед Татьяной Николаевной, сесть на место и не издавать больше ни звука! Мы не хотим из-за тебя иметь проблемы на экзамене!
– Хорошо, – выдавил из себя Кирилл.
Когда после перерыва все расселись по своим местам, Кирилл открыл дверь, подошёл к преподавательскому столу и произнёс:
– Татьяна Николаевна, я прошу прощения за своё неправильное поведение. Не знаю, что на меня нашло. Но я уже успокоился. Разрешите присутствовать на семинаре.
– Кирилл, – строго сказала Татьяна Николаевна. – Надеюсь, вы осознали своё поведение?
– Да, я всё осознал.
– И этого больше не повторится?
– Нет.
– Хорошо. Проходите на своё место.
Кирилл повернулся, прошёл к своей парте, сел на стул и зашёлся в припадке смеха.
– Выйдите вон! – крикнула Татьяна Николаевна.
Кирилл выбежал из аудитории и больше в неё уже не возвращался. Его сумку с учебниками принёс потом Миша, очень довольный, что месть за провокационное мычание удалась.
Через несколько лет Кирилл сдал педагогику на три и оказался единственным в группе студентом, которому лояльная Татьяна Николаевна не разрешила пересдать экзамен.
Кирилл Эдуардович стоял у окна в своём рабочем кабинете и смотрел во двор. Ему очень нравился этот тихий московский дворик, зажатый со всех сторон старыми постройками и скрытый от посторонних глаз. Чужие сюда попасть не могли, а для своих под высокой ветвистой липой стояли несколько скамеек и цвела небольшая клумба, за которой трепетно ухаживал их завхоз, выдавая в себе человека, соскучившегося по сельской жизни.
Этот умиротворённый уголок среди суетливой столичной движухи часто выручал Кирилла Эдуардовича, спасая от неприятных мыслей. Иногда достаточно было просто посмотреть вот так минут десять из окна кабинета или прогуляться вокруг старой липы, и начинало отпускать. Но сегодня этот рецепт не помогал. Несколько минут назад закончилось изнурительно долгое, почти трёхчасовое совещание, проходившее под руководством их нового владельца.
Олег Николаевич специально приехал в особнячок под липой, чтобы познакомиться с редколлегией издания, хотя до этого ограничивался общением с Кириллом Эдуардовичем. С главным редактором он вёл себя подчёркнуто вежливо, но слегка иронично и одновременно чуть снисходительно, что хотя и не выходило за рамки приличий, но всячески подчеркивало пренебрежение к его мнению. Он был недоволен практически всем, что говорил Кирилл Эдуардович. Требовал свежих подходов в редакционной политике, но не объяснял, в чём они должны заключаться. Настаивал на новых форматах работы, но не знал, какими они должны быть. И при этом активно поддерживал любые реплики других членов редколлегии, даже если они совершенно не противоречили мнению самого Кирилла Эдуардовича.
В их редакции давно сложился дружный коллектив единомышленников, которые искренне верили в то, что делали, и получали удовольствие от своей работы. Конечно, нередко происходили профессиональные споры, но они не приводили к принципиальным разногласиям, поэтому и альтернативных мнений во время беседы объективно не возникало, что, похоже, больше всего и не нравилось новому владельцу.
Кирилл Эдуардович чувствовал, что от него мечтают избавиться, но при этом не хотят разваливать редакцию, назначая совсем чужого человека. Для реализации этого плана нужно было найти какую-то замену внутри самого коллектива. Но пока сделать этого не удавалось, что было серьёзным аргументом в пользу сохранения Кириллом Эдуардовичем своей должности.
– А можно мне высказаться? – неожиданно спросил сидевший рядом с Кириллом Эдуардовичем заместитель главреда.
– Конечно! – оживился Олег Николаевич. – Как вас зовут?
– Меня зовут Иван. Я заместитель главного редактора.
– Слушаем вас, Иван.
– Мы тут уже долго всё обсуждаем, но, мне кажется, в нашей беседе не хватает конкретики.
– Это точно! – Олег Николаевич посмотрел на него с интересом. – Продолжайте!
– Мы многое сделали для своего
