Дурак на холме - Дмитрий Андреевич Мажоров
Зубочистка сломалась. Олег Павлович скинул ее остатки в пустой бокал. Макс увидел, как появился знакомый блеск в глазах.
— Отомстить, Олег Павлович? Могу я спросить — за что? У Вас, вероятно, в контракте не только пункт о неразглашении имеется. В данном случае, кстати, это весьма веский аргумент, если на Вас подадут в суд. И потом, давайте начистоту, не только герои Вашего шоу, но и Вы прекрасно знали, на что идете и какую цену готовы заплатить. Мстить за то, что с Вами поступили Вашими же методами?
— Я честно выполнял свою работу. Да, получал от этого удовольствие, но ведь это не запрещено, в конце концов! — почти крикнул Олег Павлович, его глаза светились яростью, он хлопнул ладонью по стойке, отчего мужчина в углу зала поднял голову и с пьяным удивлением посмотрел вокруг.
— Вы что-то хотели? — обратился к нему Макс.
— Э-э-э… Повторить! — на выдохе провозгласил мужчина и снова уперся лбом в стол. Олег Павлович сбавил тон, но сдерживал себя все еще с трудом.
— Если я кому-то мешал — скажите, я тихо, мирно уйду. Хотите поднять рейтинги — предупредите хотя бы, чтобы я мог подготовиться.
— Подготовиться к чему?
Каверин уже взял себя в руки. Он взглянул на Макса и спросил почти спокойно.
— У тебя есть дети, Максим?
— Нет пока.
— Да, а у меня уже нет. Я усыновить хотел одного паренька, Вовку, ему семь. Каждый день почти к нему ездил, он хороший, астрономию любит. Мы с ним говорили всегда много, особенно про добро и зло, про справедливость, про то, что слабых надо защищать, за друзей быть горой, слово держать. Возраст у него такой сейчас, а в детдоме их этому не учат. Так вот, я к нему приехал на следующий день после эфира. Захожу, говорю: «Здорово, Вовка!», а он даже не смотрит в мою сторону. Я ведь не знал еще про эти снимки. Подошел, по плечу его похлопал, думаю, может, кто обидел. Он повернулся ко мне, в глазах слезы, говорит: «Зачем ты мне врал, дядя Олег? Я думал, ты хороший, а ты, значит, вот кто» и протягивает мобильный. Я ему подарил на день рождения, чтобы общаться, когда нет возможности приехать… Ну ты знаешь, все эти видеозвонки, хоть что-то… Всегда звонил, если не приезжал. Хороший он… А на экране эти фотографии паскудные, — голос у Олега Павловича дрогнул.
Макс снова заменил бокал, и Каверин снова выпил до дна, не замечая ни горечи, ни крепости напитка.
— И я понял, что теперь ничего ему объяснить не смогу, ведь получилось, что говорю одно, а делаю совершенно другое. А с детьми так нельзя. Представляешь, за одну секунду все его представления о мире рухнули, и я оказался предателем. И все это ради чьих-то рейтингов, денег, ради чьей-то выгоды. Он мне верил. А я просто не успел рассказать ему про темную сторону человеческой души, он оказался не готов… не готов… — Олег Павлович замолчал, продолжая машинально покачивать головой из стороны в сторону. От количества выпитого он осунулся, морщины на лице обострились, и стало казаться, что оно, как мозаика, сложено из треугольников: брови домиком, большой нос, покрасневшие скулы и гладко выбритый подбородок.
— Вы сделаете только хуже, — спокойно сказал Макс. — Раскрыв закулисные игры шоу, Вы станете его глазах еще большим предателем. Потому что не смогли сохранить тайну. Поэтому, если вы все еще ждете моего совета, я предлагаю извиниться.
— Перед кем? Перед этой… сволочью, которая денег хочет?
— Да. Только не перед «сволочью», как Вы изволили выразиться, а перед девушкой с последнего эфира и всеми другими участниками. Скажите, что сожалеете. Скажите, что всегда считали это игрой, ведь вы же актер, что слишком вжились в роль и перешли черту. Что уходите из проекта, потому что теперь ваши глаза открылись, и Вы считаете шоу аморальным, порочным и бесчеловечным. А с Эдиком этим договоритесь об отступных, особенно если пункт о Вашей анонимности был в контракте.
— Да-да, был, конечно, был! Спасибо тебе, Максим, так и сделаю! — окрыленный Каверин победно потряс в воздухе кулаком. — И Вовка, Вовка это прочитает. Я и у него попрошу прощения! Так он меня слушать не стал бы, а теперь! Максим, ты… Вот как знал, что ты поможешь, как знал ведь!
— Вот и хорошо, что мы все решили Олег Павлович. А сейчас давайте я вызову такси. По-моему, Вам уже достаточно. Я запишу на Ваш счет.
***
Захлопнув за Кавериным дверь такси, Макс достал мобильный телефон.
— Ало, Эдик? Здорово, как сам? Слушай, я тут пообщался с нашим Палычем. Инкогнито, разумеется. Он, между прочим, хотел поведать всему миру про наши маленькие секреты. Откуда знает? А оттуда, Эдик, что кто-то, когда выпьет, болтает много лишнего… Да нет, дорогой, я не намекаю, я тебе прямо говорю — еще раз узнаю, что ты язык свой не можешь сдержать, найду себе другой мешок с деньгами.
Макс переложил телефон в другую руку — на улице было градусов пятнадцать мороза, но приходилось терпеть: в баре уже собрались посетители, и стало слишком шумно.
— Ладно, ближе к делу, а то еще заболею. В общем, я его от разоблачений отговорил. Он вместо этого публично покается, ты ему с текстом помоги и прессу обеспечь правильную. Плюс будет требовать отступных, дай, сколько скажет. Он идейный, так что, думаю, много просить не станет. Дальше. Прямо сейчас начинай искать нового ведущего, помоложе и поциничнее. Чтобы никаких заморочек с мамами, папами и прочими родственниками. Тупо работа за деньги на красивую жизнь. Выдержим паузу, а потом стартуем новый сезон. Загрузи своих бойцов, пусть думают над рекламной кампанией. Да, и вот еще что. Перестань называть меня этими дурацкими прозвищами. Саурон, Темный Лорд, — детский сад какой-то, честное слово. Ну все, до связи!
— Хотя в этом что-то есть, — задумчиво сказал Макс, уже сбросив звонок. Он наигранно нахмурился, выставил перед собой телефон на вытянутой руке и сказал трубке, — Эдуард, я твой отец! Переходи на темную сторону!
После чего рассмеялся, убрал телефон в карман и, дыша на задубевшие пальцы, вошел в дверь под вывеской «The Dark Side Bar».
Дюны
Было около пяти вечера, когда Ксавье Монтено остановился на охристо-желтом песке, чтобы отдышаться: последнее время подниматься на дюны становилось все труднее. Море, черно-синее на фоне
