Репутация - Лекс Краучер
Фрэнсис, похоже, была довольна тем, что сумела привести подругу в замешательство. Джорджиана поняла, что неверно истолковала ее близкие отношения с мистером Смитом и все те взгляды, что он бросал на нее в розовом саду; в его глазах светилось не желание, а стремление защитить дорогую Фрэнни.
– Ему чертовски повезло, что мы здесь отлично поднаторели в искусстве смотреть на все сквозь пальцы, – сказала Фрэнсис. – Как-то раз мы довольно долго притворялись, что у нас роман. Джонатан хотел сбить ищеек со следа, и ему охотно поверили. Все пошло прахом, когда на празднике по случаю моего дня рождения мы застали его в бильярдной совершенно голого с этим ужасным итальянцем… – Она поморщилась при воспоминании о конфузе и вдохнула. – Они с Кристофером вечно готовы друг друга убить. Откровенно говоря, я мечтаю, чтобы Джонатан просто удавил его уже поскорее одним из своих жутких галстуков. Кристофер так вошел в роль дамского угодника, что совершенно не замечает, насколько он отвратителен всем женщинам вокруг. Честное слово, этот мальчик просто дьявол во плоти… и в безвкусном платье. Мы терпим его лишь потому, что у него имеются отличные связи, необходимые для поддержания некоторых наших любимых вредных привычек. Он приходится Джейн троюродным братом или кем-то в этом роде и учился вместе с Джеремайей. Не садитесь с ним в карету без сопровождающих и не пейте ничего, что он вам предложит, если он не выпьет это сам. Да и если даже выпьет, не надо – у него, наверное, уже выработалась устойчивость к пятидесяти разным ядам. – Джорджиана, судя по всему, выглядела очень испуганной, и Фрэнсис смилостивилась: – Ну ладно, не такой уж он чудовищный. Просто чудит иногда… но кто из нас не чудит?
Самую «чудную» свою ночь Джорджиана провела четырнадцать часов назад исключительно благодаря Фрэнсис, однако кивнула с таким видом, словно тоже, по слухам, купалась полуголой на чужой мельнице.
– Обычно нас больше, чем пятеро, но бывает, что кто-то пропускает несколько сезонов или скоропостижно женится. Этим летом на посту пока только мы. В прошлом году развлекались ввосьмером и чуть не спалили летний домик Генриетты Кинг, так что, наверное, чем меньше народу, тем лучше. У каждого из нас полно знакомств, и есть еще компания Джеремайи, но я предпочитаю тесный круг по-настоящему близких друзей, а вы?
– Я тоже, разумеется, – ответила Джорджиана, надеясь, что Фрэнсис не догадается по ее лицу, как отчаянно она желает, чтобы их пятерка превратилась в шестерку: границы тесного круга наверняка можно чуточку раздвинуть и обойтись при этом без поджогов.
– Мои родители, кстати, хотели ради разнообразия провести лето где-нибудь еще, но я была непреклонна. В сентябре Джеремайя вернется в Манчестер, а я – в Лондон. Две сотни миль на почтовой карете романтике совершенно точно не поспособствуют, так что все мои надежды на лето. Но мне уже кажется, что это растянется навечно.
Ужасное в своей нескончаемости лето на глазах у Джорджианы наполнялось радужными надеждами. Может быть, подумала она, ей тоже не придется проводить эти месяцы в трясине уныния и одиночества, как она боялась поначалу; может быть, она создана для чего-то большего. И если ради этого большего придется немного нарушить приличия, значит, так тому и быть.
Фрэнсис Кэмпбелл совершенно необязательно было знать, что до этого Джорджиана проводила лето, исключительно играя в шахматы, читая в одиночестве Чосера и даже мечтать не смея о том, чтобы жить по-другому. Фрэнсис и ее друзья были такими остроумными, такими искрометными, такими полными жизни. Джорджиане мучительно хотелось стать одной из них, чтобы все видели ее в компании Дагреев, Вудли и Кэмпбеллов и чтобы она достойно смотрелась рядом с ними. Хотелось званых вечеров, полных веселья и безумных приключений, хотелось приглашений туда, куда Бёртонов никто никогда не звал. Хотелось побывать в лондонском доме Фрэнсис, хотелось, чтобы их дружба пережила лето, дотянула до Михайлова дня и до Рождества. И еще ужасно хотелось видеть на приемах курчавых незнакомцев с мускулистыми руками, от которых почему-то невозможно оторвать глаз, незнакомцев, которые не смеются над похабными шутками и сами чистят своих лошадей – просто для удовольствия!
– Я должна извиниться за свою мать. – Фрэнсис вздохнула и взяла себе еще сэндвич. – Она не всегда была такой моралисткой. Когда-то мои родители закатывали шикарные приемы. Отец в последнее время ведет себя как законченный мерзавец, вечно пропадает в заграничных поездках, а когда возвращается, они с матерью колобродят так, что слышно в любом уголке дома. Супружеские радости, вы понимаете.
– Ничего страшного, честное слово, – заверила Джорджиана. – Если бы нас нашла моя тетя, то меня бы забросили в карету и отвезли прямиком в женский монастырь.
Фрэнсис рассмеялась.
– Возможно, именно так с нами и надо, Джордж, для нашей же безопасности, – сказала она, ласково похлопав Джорджиану по ноге.
Джорджиана порозовела, обрадованная и фамильярностью, и прозвищем. Потянулась за сэндвичем, чтобы скрыть заливший щеки румянец, и обнаружила, что корзинка пуста.
– Ох, черт, я съела весь ваш завтрак! – воскликнула Фрэнсис. – Приезжайте к нам в гости, и мы вас накормим как следует. Вам понравится – у нас самые очаровательные собаки и лучшие лошади во всем графстве. Отец без конца заводит все новых и новых, только теперь он почти не выезжает. Но мы можем как-нибудь покататься. Если, конечно, у вас нет иных планов.
Судя по лицу Джорджианы, Фрэнсис догадалась, что ту никуда не звали. Между ними что-то промелькнуло, и Джорджиана поняла, что ее новая наперсница, хоть и не знакома с подробностями ее жизни, смекает, что к чему: Фрэнсис прекрасно осознавала свою роль в их дружбе… и все слабые стороны Джорджианы. Если она порвет с Джорджианой завтра, той придется коротать остаток лета – а быть может, и остаток жизни – в гостиной миссис Бёртон за вышиванием всяких кошмаров в пастельных тонах и воспоминаниями о славных днях, проведенных в обществе высокочтимой мисс Кэмпбелл.
Фрэнсис намеренно завела подругу не своего круга. Джорджиана не имела ни малейшего представления, зачем ей это понадобилось, однако понимала свою роль – принимать дары и быть благодарной.
Она действительно была благодарна. Безмерно благодарна. Пусть Фрэнсис съедает все ее сэндвичи каждый день – она и слова ей не скажет.
– Нет, иных планов у меня нет, – сказала Джорджиана.
– Прекрасно, – ухмыльнулась Фрэнсис, встала и протянула ей руку. – Пошли, Джордж. Туфли долой. Я видела здесь ручей и умираю от желания погрузить в него ноги.
Глава 5
