Кто эта женщина? - Юлия Александровна Лавряшина
– В моем предложении нет ничего непристойного. А уж если вам нужны деньги, тем более…
– Кстати, о финансах. – Лариса встала. – Кира, пойдемте ко мне в кабинет. Обсудим эти вопросы.
«А ее задели его слова, – отметила Кира, следуя за хозяйкой кафе и стараясь не хромать. – Значит, это все-таки она?»
* * *Телефон беззвучно пульсировал в сумке и просился наружу. Аж пальцы покалывало – так хотелось достать его, как бы невзначай положить на стол, чтобы Лариса скользнула взглядом. Узнает? Может, не разглядела как следует, пока Кира фотографировала Илью? Или прикинется, будто впервые видит, ведь ясно же, что Кира изучила его вдоль и поперек, и все тайны перестали быть тайнами… А кто удержался бы?
Кира так волновалась, представляя этот момент, что слова тонули в окутавшем ее гуле. Очнулась она от вопроса:
– Такая зарплата вас устроит?
«Какая?! Черт… Я пропустила главное?»
Но переспрашивать было неловко. Чтобы ее сочли витающей в облаках идиоткой? Нет уж… И она ответила с равнодушным видом:
– Да, вполне.
Себя утешила тем, что пусть лучше Лариса считает, будто деньги для нее не главное. А если день зарплаты принесет разочарование, то можно уволиться. Не станут же мать с сыном держать ее силой в этом «Кошачьем царстве»!
Хуже было то, что она прослушала и свои обязанности, каковые Лариса, судя по всему, уже перечислила. С усилием сглотнув – от волнения у нее всегда пересыхало в горле, – Кира уцепилась за мысль об Антоне. Он-то наверняка знает, чем должен заниматься администратор музея-кафе.
– Как ваша нога? Завтра сможете приступить? Нам очень тяжело разрываться, мы ведь, по сути, вдвоем работаем… Нужно и хоть что-то приготовить для гостей, и проводить игры, и документации гора, а я часто в разъездах. Кто-то постоянно должен быть на месте. Здесь вам много ходить как раз не придется, только добраться до нас. Антон может заезжать за вами утром.
– Я сама, – твердо отвела предложение Кира.
Ей не хотелось быть даже временным балластом для кого бы то ни было.
Лариса устремила на нее внимательный взгляд:
– Вы крепче, чем кажетесь…
– Надеюсь… – Что еще ответить на это, Кира не нашлась.
Лариса улыбнулась:
– Хорошо. У вас паспорт с собой? Давайте я сниму копию, чтобы подготовить приказ.
Киру пробрала дрожь: вот удобный момент. Кивнув, она принялась рыться в сумке, делая вид, что не может найти паспорт, и стала выкладывать на маленький стол, за которым они сидели, всякие мелочи: массажную щетку, блокнот, кошелек, телефон… Она быстро подняла глаза, но Лариса терпеливо ждала, глядя в окно сбоку, за которым пенилась розовой дымкой цветущая магнолия. В ее тонком профиле было нечто боттичеллиевское, только каштановые волосы не вились, коротким каре обрамляя лицо. Сейчас ее обычная энергичность, поразившая Киру, стихла, и проступила печаль…
«Как ей удается скрывать тоску? Это из-за Ильи? Или…» – Кира смахнула в сумку телефон и пододвинула паспорт.
– Вот. Нашелся.
– Спасибо… – Лариса очнулась. – Сейчас скопирую.
Она включила сканер, и Кира спросила:
– Давно у вас это кафе?
– Это музей-кафе, – уточнила Лариса и улыбнулась ей через плечо. – Единственное заведение такого рода в городе! Мы открылись полгода назад, так что, можно сказать, мы еще котята… Это ваш Мышкин натолкнул меня на мысль.
– Почему – мой?
– Ну, он же где-то в ваших местах…
– Мышкин – в Ярославской области. А я из Подмосковья.
– Да, в самом деле… Это все так далеко от нас! Но идея долетела, как видите, и я подумала: раз Мышкин так успешно зарабатывает на своих мышах, почему бы нам не создать некий культ крымской кошки? Вы заметили? Они тут повсюду…
– Как их не заметишь! Они правда какие-то особенные.
Вернувшись к столу, Лариса протянула ей паспорт и присела напротив, но как-то с краешка стула, точно давая понять, что на долгий разговор лучше не рассчитывать.
– Мне хотелось, чтобы наш город не воспринимали только как пляж… У нас ведь богатейшее литературное прошлое – кто здесь только не бывал! И ведь не просто отдыхали – писали стихи. Я уже называла имена, и еще многих можно вспомнить. Но детям скучно выслушивать лекцию о творчестве… Фу, занудство какое! Им нужна сказка. И кошки могут послужить отличными проводниками! Почти у каждого поэта найдутся стихи о кошке. Вот это мы и использовали.
Вцепившись в сумку, Кира слушала, забывая дышать. Ей чудилось, будто и она сама ступает на тропу, ведущую в сказку. Разве не об этом мечталось? Кто-то сильный и мудрый берет ее за руку и вводит в мир, свободный от унылого быта, полный чудес и чистых чувств… Почему бы Ларисе не стать таким проводником?
«Да что за детство? – оборвала себя Кира. – Что я выдумываю? Это такой же бизнес, как и любой другой. Они зарабатывают на кошках и… детях. Никакой сказки…»
Но вслух произнесла:
– Это просто здорово!
– Да и кошки ведь очень красивы…
– Как вы, – удивив себя, брякнула Кира.
Точеное Ларисино лицо просияло:
– Я? Вы вправду так думаете? Приятно. Спасибо. Давно никто не называл меня красивой…
«Илья не называл? – Ее рука опять потянулась к сумке с телефоном. – Если б они были любовниками, наверное, говорил бы что-нибудь в этом роде… Нет, это не она. Все-таки не она».
И неожиданно ощутила облегчение…
Когда Кира вернулась в зал, Ильи там не оказалось. Опустевший столик был убран и ждал других гостей. Впервые ей пришло в голову, что кафе сродни поезду – судьба сводит здесь людей ненадолго, давая шанс открыть друг другу душу. Некоторые им пользуются…
Она не успела. И не была уверена, что решится на откровенность: Кира являлась замкнутым человеком, рассказывать о себе было для нее мучительно. Институтские подруги исчезли как-то сами собой, потому что Станиславу не нравилось, даже если Кира секретничала с матерью. Ему всегда мерещилось, будто они сплетничают о нем, и отчасти был прав. Ее родителям он никогда не нравился, и каждый из них мог объяснить свою неприязнь, расписав по пунктам… Но сильнее всего обоих оскорбляло то, что за три года Станислав так и не сделал их дочери предложение.
«Опять он! – сердито подумала Кира и кольнула ногтями ладонь, пытаясь привести себя в чувство. – Когда уже он перестанет лезть в мои мысли?!»
Антон подправлял что-то на входе в детский лабиринт. Издали он показался Кире крупным ребенком, увлеченно играющим в одиночестве. Она сама была такой когда-то: выросла уже к третьему классу, а потом больше не прибавила ни сантиметра. Одноклассники потешались над «дылдой», и Кира растеряла и тех подруг, которых надеялась держаться с первого класса и до самого выпуска. Правда, это все равно не вышло бы – их семья часто переезжала из-за отцовской службы, и Кира не успевала хорошенько узнать тех, кто учился с ней вместе. Какая там дружба!
Поэтому, после того как они
