Пушкин, помоги! - Валерий Валерьевич Печейкин
У Одоевского в лекциях о кулинарии есть не только философские, но даже остросоциальные высказывания. Например, однажды он пишет письмо самому себе, выдумывав для этого нового магистра кулинарии Кнуфа. В письме он спрашивает: «Скажите-ка лучше, как накормить того, кому нечего есть? Скажите-ка, отчего бывает много-много людей, которым нечего есть? Что уделит ваша богатая наука на долю бедняка, который имеет для своей пищи мякину? Научите, как сделать консоме, сальми, пудинг или ростбиф из мякины и воды». Конечно, ответить тут нечего, потому что никакая алхимия не может превратить воду и мякину в консоме.
Таким образом, кулинарные лекции князя Одоевского – это универсальное высказывание обо всём: о политике, философии, религии и, конечно, о кулинарии. Ведь это прежде всего рецепты, которые можно приготовить![27]
Но Одоевский не первый человек в истории, который писал о еде подобным образом. Его великий предшественник – французский писатель и кулинар Жан Антельм Брийя-Саварен, автор «Физиологии вкуса». Это невероятная книга! Прочтите только вступление, и вы почувствуете, что текст тоже может быть вкусным. Книга начинается с блестящих афоризмов автора. Например, «изобретение нового блюда приносит роду человеческому больше счастья, чем открытие новой звезды». Или «те, кто объедается и упивается, не умеют ни есть, ни пить». Брийя-Саварен рассматривает питание как физиолог, философ и историк, рассказывая истории о своих знакомых или о легендарных гурманах. После такой книги, даже намазывая масло на бутерброд, вы будете делать это с чувством исторической преемственности.
Во времена Одоевского и Брийя-Саварена вся еда, в нашем сегодняшнем понимании, была натуральной. Никакой «вредной химии». С одной стороны это так, с другой – голод, как я уже говорил, был реальной проблемой. Саму историю человечества князь называл «описанием битв, разбоев и переселений, происходящих от голода». Ему, конечно, очень хотелось узнать, что произойдёт в будущем – как будет выглядеть мир? И что там будут есть?
Он бы, наверное, сильно удивился, узнав, что в будущем будут есть… мух. Так в одной из лекций Одоевский пишет: «Я поручил моему кухмистеру произвести зоологические и орнитологические изыскания для точнейшего определения породы и отличий этих замечательных птиц; учёные обыкновенно занимаются исследованиями пород ястребов, орлов, колибри, жуков, мух, мошек – и к чему это? годны ли они на жаркое?» Да, князь, они годны! Так на выставке Innofood глава Минпромторга РФ Денис Мантуров выразил мнение, что в стране нужно развивать производство альтернативного мяса. В частности, было предложено привыкать к использованию в продуктах мяса личинок мухи (чёрной львинки): «Наверное, нужно чуть-чуть поработать с ментальностью всем нам здесь присутствующим, и черная львинка может “зайти”. Но нужно постараться. Хотя, наверное, ко всему человек адаптируется, и к такому тоже».
Одоевский первый русский футурист. Только представьте – современник Пушкина – заглянул аж в 4338 год! Его неоконченный утопический роман называется «4338-й год: Петербургские письма». Действие, как можно догадаться, происходит в Санкт-Петербурге в указанное время – за год до того, как с Землёй столкнётся комета. В этом романе Санкт-Петербург, почти как у Стивена Кинга, находится под огромным куполом. Но только купол этот не зловещий и невидимый, а полезный и стеклянный. Вообще стеклянного в тексте очень много[28]. Герой даже носит стеклянную епанчу! Он останавливается в «гостинице для летающих», куда прибыл на гальваностате. И вот, входя в зал, он забрасывает епанчу из эластичного стекла, «поправляя своё полукафтанье из тонкого паутинного сукна». Герой просит у трактирщика: «Дайте мне: хорошую порцию крахмального экстракта на спаржевой эссенции; порцию сгущённого азота a la’eur d’orange, ананасной эссенции и добрую бутылку углекислого газа с водородом»[29].
При всей наивности некоторых пассажей Одоевского, ему удалось предсказать то, что в будущем уже наступило. То, чем мы уже пользуемся. Вот цитата: «…Настанет время, когда книги будут писаться слогом телеграфических депешей; из этого обычая будут исключены разве только таблицы, карты и некоторые тезисы на листочках. Типографии будут употребляться лишь для газет и для визитных карточек; переписка заменится электрическим разговором; проживут ещё романы, и то не долго – их заменит театр, учебные книги заменятся публичными лекциями». По сути, Одоевский смог предсказать: подкасты, Твиттер и социальные сети, электронные книги, мессенджеры. Согласитесь, уже немало!
Одоевский заглядывал и за пределы нашей планеты: «Нашли способ сообщения с Луною: она необитаема и служит только источником снабжения Земли разными житейскими потребностями, чем отвращается гибель, грозящая Земле по причине её огромного народонаселения». То есть Луна рассматривается как своеобразный дачный подвал, где хранятся консервы на зиму. Во времена Одоевского на планете было чуть больше миллиарда человек, в настоящее время уже – восемь миллиардов. Действительно, огромное число, требующее огромных ресурсов. Поэтому слова про Луну могут оказаться не такой уж и фантастикой.
Представим, что у князя появилась бы возможность на минуту заглянуть в нашу с вами квартиру. Практически в любом жилище его сегодня поразили бы две вещи. Обе для его времени – фантастические. Это холодильник и Интернет.
Холодильник потряс бы его возможностью сохранения продуктов. Это сегодня никого не удивить льдом в летнее время, а раньше это было бы настоящим чудом. Интернет поразил бы Одоевского ещё больше. Это ведь фактически то, за что Фауст продал Мефистофелю душу. Кстати, самого Одоевского друзья называли «русским Фаустом». Знание для него было высшей ценностью. Если бы князю сказали, что наступит время, когда любой человек в любой момент времени может иметь доступ к любой информации… И для этого не нужно продавать душу? Нужно просто позвонить провайдеру и выбрать тариф. Поэтому с точки зрения Владимира Одоевского мы с вами самые счастливые люди на свете. Надеюсь, вы чувствуете себя такими.
Думаю, у многих из нас есть кое-что общее с Одоевским. Скорее всего, у вас в жизни был случай, когда вы заходили в Интернет, начинали читать рецепт заварного крема, а через полчаса обнаруживали себя в статье о политическом устройстве Индии или о принципах работы адронного коллайдера. Одоевский словно видел во всех знаниях гиперссылки – то, как знание о еде сплетается со знанием о химии, музыке, религии, о самом человеке.
Если бы Одоевский на «машине
