Теория бесконечных обезьян - Екатерина Звонцова
Советская эпоха была годами критики – той самой, настоящей, которая не про поругать-похвалить, а про добросовестно разобрать, привести примеры, препарировать. Душу текста отделяли от костей, говорили о композиции, стиле, символизме, идейности – больше, чем об абстрактном «отклике». Профессионалы критического пера вообще редко обнажают душу, в отличие от нас, впечатлительных обывателей. Зато им нельзя просто сказать «понравилось» или «не понравилось» и оправдаться фразами «не люблю описания», «хотел, чтобы Маша осталась с Колей, а она с Петей». В современных рецензиях аргументации меньше, зато нескрываемой любви больше, порой она так и звенит, переливаясь через край. Но тут как повезет, вместо любви может быть и ненависть, могут быть такие упражнения в остроумии, что гонителям Мастера не снились. И автор у нас идиот, и у художника руки из ушей, и у редакции нет вкуса, и власть вообще офонарела, раз не запретила «выпускать такое, оболванивать и растлевать население». Неизбежный эффект стопки водки натощак: впервые за много лет людям разрешили говорить без оглядки, отвели под это площадки – и некоторые увлеклись.
Голосов все больше. Бесстрастные критики-константы тоже остались: какие-то на ветшающих страничках периодики; какие-то в инновационных жилищах вроде фейсбука, – но в поле их зрения попадает намного меньше книг, чем издается. А вокруг наросли тысячи новых общительных переменных, объективных и не очень, профессиональных и безалаберных. Маркетологи только и рады: да, говорите, говорите – главное, чтобы слышали и подхватывали. Делайте нашу работу за нас. Люди осторожны и любопытны одновременно: охотнее тянутся именно к тому, что уже потыкали пальцами до них. «Эту книгу обругал весь свет? Дайте, уж я-то разберусь, из-за чего шум!», «Мировой бестселлер? Мне тоже надо, что я, лох?» Это будет работать, пока мир – бесконечная пещера, вся темнота которой – информация. «Читайте нас», «учитесь у нас», «покупайте у нас», «одевайтесь как мы». В темноте превышающих спрос предложений люди ослепли. Большинство просто идут на шум, выбирая, что любить, что надевать и кого сажать в партийные кресла.
А вот между теми, кто говорит, и теми, о ком говорят, по-прежнему фигуральная пропасть. Джуд советует заполнять ее эмпатией, только не получается. Когда кто-то, например, честит книгу на чем свет стоит и желает автору найти другое дело, он редко задумывается, что автор почувствует. Так что своим я советую просто не зацикливаться, пореже себя гуглить и тем более не принимать все подряд отзывы как руководство к действию, проклятье и диагноз. Не слушают. Некоторые в итоге, начитавшись разного, закапывают себя так, что обратно их откапывают только коллеги Джуда или он сам. Внутренних Белинских, у себя же выгрызающих солидные куски печени, и внутренних Лжедмитриев, предлагающих самим же себе переквалифицироваться в управдомы, он повидал немало.
В нашем сознании почему-то заложена вера: если дверь заперта, за ней что-то сокровенное, важное. Вера остается, сколько бы ударов током ты ни получил, сломав очередной замок. Та же Варя достойно писала, ее активно читали, много хвалили. Но чем больше читателей, тем больше мнений. У шума – а чем написание книг не шум? – тоже есть законы. Самый простой: рано или поздно кто-то вежливо или не очень попросит вас замолчать. И дернул же Варю черт пойти на левые сайты, в народ…
И вот однажды она позвонила мне и печально сообщила, что кто-то где-то небывало разгромил ее бестселлер. Ей было около двадцати, и вышла первая ее книжка – та самая, про учителя и демонов. Отзыв был далеко не критический в словарном понимании: голое возмущение кого-то, кто просто был к истории не готов. Не считал отсылок, не приноровился к языку, ждал ужастика вроде «Крика». Упор в отзыве был на то, что книга «сухая, унылая и не подходит в серию» (вышла, каюсь, действительно среди более простых текстов, да еще в обложке с томной блондинкой среди черного леса, под диким названием «Ад, где меня не найдут»). Не понимал несчастный читатель, хоть убейте, чем Варина история всех зацепила, почему у нее такие рейтинги. В конце он посочувствовал деревьям, которые пускают на такие «шЫдевры». Сочувствовать лесам, вместо того чтобы сажать их, – кстати, одно из любимых развлечений недовольных людей.
Вообще негатив в категоричной форме всегда ставил меня в тупик. Книга или фильм – это не машина, не сковорода, не оценишь по работоспособности. Сколько людей, столько и вкусов. Я вот не люблю «Гарри Поттера», для меня это пустышка в золотой фольге. Но его любят мои племянники, да и великовозрастные брат с сестрой. Мне в голову не приходило публично рассуждать о том, что живая Гермиона выбрала бы кого угодно, но не Рона, гибели крестного не хватает логики, мир шаткий, а злодеи не раскрыты даже экскурсами в прошлое. Кому это интересно? Лучше потрачу время на перечитывание избранных мест из «Понедельник начинается в субботу» – книги, которая мне по душе.
Каждый автор переживает взгляд в читательскую бездну по-разному. А я стараюсь, чтобы примирение с существующими где-то рядом разгромными рецензиями было безболезненным. «Здравствуй, Даня. Да, Даня, здесь тоже водятся тигры. Нет, Даня, не нужно идти к ним в комментарии и сообщать, что для твоего романа им не хватает читательского опыта, и эрудиции, и вообще они ничего не понимают в японцах. Всё они понимают – просто не так, как ты». К счастью, почти все авторы адекватно принимают простой факт: людям не нужно запрещать говорить о тебе плохо – это путь к диктатуре. Правильнее осознать не менее важное: то, что кто-то говорит, не значит, что ты обязан слушать. Он и без тебя найдет собеседника, а ты без него найдешь читателя.
Когда бедняга Варя позвонила мне и зашмыгала носом – в начале нашего знакомства ей еще свойствен был постподростковый драматизм, – я испугался, думал, случилась какая-нибудь катастрофа. А вот тебе – отзыв. Вспоминая более взрослых авторов с дубленой шкурой, я посоветовал слушать большинство: большинство в ажиотаже скупало книгу, красиво ее фотографировало, сыпало цитатами и рисовало картинки по мотивам. И если честно, я до сих пор не до конца понимаю, почему после этого совета Варя сухо попрощалась и положила трубку.
Через несколько дней я, заметив, что
