Дом на Сиреневой улице - Автор, пиши еще!
– Ну и что я буду на нее надевать?
Кеша вздрогнул: Ольга злилась все сильнее.
– Да сейчас я, сейчас!
На ходу натягивая джинсы с кедами, Кеша быстренько ретировался из квартиры, пока конфликт не приобрел масштабы урагана. Он заскочил в лифт и увидел того самого соседа из шестьдесят девятой квартиры. Сосед белозубо улыбался.
– Здравствуйте! Это ведь вы живете в шестьдесят восьмой?
– Да, а вы – в шестьдесят девятой. Любите рок.
– Каюсь, грешен. Эта музыка помогает мне расслабиться после работы и разных дел, – он протянул руку. – Михаил.
– Иннокентий. Да ничего, наша дочка, как ни странно, засыпает под вашу музыку, так что я вам даже в некотором роде благодарен.
Сосед усмехнулся:
– Хороший у девочки вкус. Сколько ей? Лет пятнадцать?
– Ей десять месяцев, – улыбнулся Потапов.
– А-а-а, вон что. А я думаю, чего ты все время такой помятый, с бодуна, чтоль… А ты счастливый молодой отец, выходит!
– Да уж, счастливый… – Кеша насупился.
– Что, будни отцовства оказались не такими уж веселыми?
– Да не говори… – Кеша и сам не заметил, как они перешли на «ты». – Ты не представляешь, что это такое! Она все время плачет, в смысле, дочь, очень беспокойная. Везде ползает, срыгивает, бесконечно пачкает памперсы! А жена стала похожа на вечно злую бабу Ягу, ни «как дела» не спросит, ни поцелует, одни претензии: почему все время на работе, да почему не играю с дочкой, да почему внимания им не уделяю. А у меня фирма прогорела, то есть не у меня, но я-то ее так и не спас! А она и слышать ничего не хочет, я – плохой муж, и постоянно плачет, в смысле, жена…
– Стой, стой, я понял. Пошли-ка, на крылечке постоим, я покурю. Ты ведь не куришь?
– Еще чего!
– Я так и думал. Я, конечно, советчик еще тот, сам разведен и не отец, но ты мне скажи: ты что, ребенком совсем не занимаешься?
– Как это?.. Я с ней гуляю. Жена уложит – вот и гуляю, пока Иришка не проснется.
– И все? А жену, жену-то часто обнимаешь?
– Какое там: у нее футболка вечно грязная, и взгляд какой-то затравленный.
– А почему грязная?
– Да мелкая то срыгнет, то испачкается – моя не успевает переодеваться.
– Вот видишь, то есть жена сама по себе – не неряха?
– Конечно, нет! Моя Олька, она знаешь, какая красивая была.
– Почему была?
– Раньше следила за собой. Пахла вкусно, прически интересные, ногти, губы, то, сё…
– Поговорить с ней не пробовал?
– Пробовал… Она то плачет, то орет. Времени, говорит, не хватает.
– Ну а ты?
– А что – я? Я знаешь, как на работе устаю? А она только дома с ребенком сидит.
– Угу…
Сосед Миша задумчиво ковырял носком кроссовка землю в клумбе у подъезда.
– Скажи мне, Иннокентий, ты жену свою любишь?
– Странный вопрос! Люблю, конечно. И жену, и дочь. У меня и нет больше никого, я сирота.
– А у нее?
– Ее родители живут на Камчатке. Туда не наездишься, да и им тоже не особо с руки к нам кататься – дорого.
– Угу-угу…
Миша покивал. Кеша опомнился:
– Блин, памперсы!
– Подожди-ка… Послушай, что скажу: найди нормальную няню. А еще, постарайся слушать и слышать (это главное), что говорит тебе твоя жена. И у нее должно быть время на себя. Понимаешь, я хоть и не отец – во всяком случае, мне об этом ничего не известно, но я где-то читал, что молодые матери, они как бы… растворяются в ребенке. Ну, то есть на себя как бы забивают, понимаешь? Она по-любому думает, что плохая мать, и старается, как может. А идеальных-то ведь нет… Ты, короче, делай, как она просит, и будет тебе счастье. И няню, няню найди!
Последние слова были выкрикнуты в спину Иннокентию: не став слушать эту чушь, тот уже побежал за памперсами.
Вернувшись домой, Кеша в очередной раз узнал, что он совершенно не старается для семьи, даже в свой выходной ушел в магазин и пропал на целых двадцать минут.
На улице стояла жара, и Кеша залез в душ, немного остыть, освежиться и подумать. Может, сосед прав? Когда он, Кеша, в последний раз внимательно слушал жену? Он обтерся полотенцем и решил рискнуть: последовать совету Михаила.
– Что, родная, как тут у вас дела?
Ольга в недоумении уставилась на мужа:
– Это ты мне? Издева…
– Ну, а кому? Роднее тебя и Иришки у меня никого и нет.
– Ты просто давно меня так не называл… Что-то случилось? Тебя уволили? – Ольга тревожно заглядывала в глаза мужу.
– Ну почему сразу уволили? – Кеша решил не закипать, вот во что бы то ни стало. – Все хорошо. Так как у вас дела?
– Хорошо, – все еще недоверчиво ответила Ольга. – Я Иришку переодела, покормила, она и успокоилась. Видишь, носом клюет? Спать хочет. Погуляешь с ней?
– Конечно, не вопрос.
Ольга с подозрением уставилась на мужа. Странный он какой-то, добрый, уговаривать не надо… Она собрала дочку на прогулку, решив все-таки помыться, пока есть время (жара же нестерпимая), и позвонить сестре.
И вот Кеша гордо вышагивал с коляской по двору. Это его не так пугало, как взять лишний раз дочку на руки. Наконец, он присел на скамеечку, слегка покачивая коляску. Мимо шла пожилая пара, мужчина трогательно держал даму под локоток. Оба были такие аккуратненькие, чувствовалось, что интеллигентные люди. До Иннокентия донесся обрывок разговора:
– Да я же недавно у нее была, пока не поеду, не переживай. Хочешь, сварю тебе солянку?
Они поравнялись с Кешей и коляской.
– Ой, это кто это у нас такой хорошенький? – женщина наклонилась к коляске. – Как зовут вашу лялечку?
– Иришка.
– Как и меня, вот здорово! Хорошее имя выбрали. Я Ирина Васильевна, а это вот муж мой, Виктор Петрович.
– Очень приятно. Я Иннокентий. Вы ведь тоже из этого дома?
– Да, мы живём в третьем подъезде.
– А мы с женой и дочкой – во втором.
И тут Иннокентия осенило. Он обратился к женщине:
– Слушайте, а вы ведь, наверное, с детьми ладите?
– С какой целью интересуетесь, молодой человек? – с шутливой подозрительностью поинтересовалась Ирина Васильевна.
– Да вы знаете, – чуть смутился Кеша, но собрался с духом и продолжил: – Я вдруг понял, что моей жене иногда нужна передышка. А сам я часто пропадаю на работе, дела в нашей фирме идут не то чтобы, очень…
– А бабушки на что? С такой-то лялечкой неужто не посидят? – удивился Витор Петрович.
– Бабушка у нас далеко. Я ведь не бесплатно, я заплачу, сколько скажете!
Из коляски раздалось причмокивание, а затем плач: Иришка проснулась. Кеша растерялся, по привычке начал быстренько толкать коляску с отчаянно плачущей дочкой скорее к подъезду.
– Что же вы делаете, Иннокентий? Она ведь плачет!
Кеша покраснел:
– Я и не знаю, что с ней делать. Этим обычно жена занимается…
– Эх вы, а ещё отец, называется.
