М. Забелло - Подсечное хозяйство, или Земство строит железную дорогу

— Разскажите, господинъ Львовъ, какъ вы нашли нашъ городъ? спросила Софія Михайловна Львова, который сидѣлъ рядомъ съ дѣвушкой и, слѣдовательно, вторымъ отъ правой руки хозяйки. За Львовымъ сидѣлъ Лукомскій, за нимъ — Орѣцкій, далѣе — Кречетовъ, потомъ — Вороновъ и, наконецъ, Кожуховъ — ближе всѣхъ къ лѣвой рукѣ хозяйки.

— Мнѣ очень понравился городъ, Софія Михайловна, отвѣчалъ Львовъ. — Когда я, подъѣзжая, смотрѣлъ на него изъ окна вагона, то невольно вспомнилъ Швейцарію, какъ рисуютъ ее на картинахъ. Это было утромъ, въ десять часовъ. Все такъ хорошо было видно: большой, старый и древній соборъ и кругомъ его, по холмамъ, разбросаны дома и домики, такіе чистенькіе, веселенькіе, и дымъ изъ ихъ трубъ струился тихой синенькой струйкой… Я долго любовался и думалъ, какъ въ этихъ домикахъ мать занята приготовленіемъ къ обѣду, дочери играютъ на фортепіано, читаютъ, шьютъ…. отецъ на службѣ, а сыновья въ гимназіи, и я самъ не въ вагонѣ, а читаю математику въ классѣ…. Все это такъ хорошо представлялось мнѣ, что я даже, какъ будто, слышалъ стукъ ножей въ кухнѣ домиковъ, игру милой дѣвушки на фортепіано, мелодичное чтеніе стиховъ…. Мнѣ было досадно, когда поѣздъ сталъ и нужно было выходить.

— О, да! сказалъ Орѣцкій.

— Восхитительно! какъ бы поддерживая Орѣцкаго, сказала хозяйка.

— И знаете-ли, Софія Михайловна, началъ Лукомскій, скоро и почти безъ интонаціи въ голосѣ,- когда я въѣзжалъ въ С-нскъ, онъ тоже вызвалъ во мнѣ воспоминаніе о Швейцаріи, гдѣ мнѣ приходилось быть во время моего студенчества. А въ заключеніе, у меня тоже явилось прекрасное представленіе о жителяхъ города. Я думалъ: здѣсь хорошо быть прокуроромъ, — прекрасная панорама города кладетъ мягкій колоритъ на преступленія его жителей!

— О, да! о, да! поддакнулъ болѣе горячо Орѣцкій.

— Счастливые новые суды и ихъ двигатели! съ замѣтною грустью въ голосѣ, но еще болѣе гортанно, началъ Кожуховъ. Ихъ дѣло не чуждо поэзіи, они работаютъ, наслаждаясь игрою страстей предъ глазами, слушая ораторскую импровизацію!.. Въ заключеніе, положимъ, тоже Сибирь, но съ торжествомъ правды съ попраніемъ порока. Ахъ! вздохнулъ онъ громко.

— О, да! О, да! опять со стороны Орѣцкаго.

— Когда они въѣзжаютъ въ городъ, продолжалъ Кожуховъ, — то прекрасная панорама города нашептываетъ имъ мысли о ихъ прекрасной службѣ. Природа въ союзѣ съ ними! А я, когда лѣтъ пять назадъ, въѣзжалъ въ нашъ городъ, такъ, подъ вліяніемъ его красивой панорамы, говорилъ: хорошо, очень хорошо! Но я буду любоваться твоей природой, городъ, если тобою правитъ губернаторъ умный человѣкъ; и буду презирать тебя, убѣгу, отрясу прахъ съ ногъ своихъ, если твой начальникъ губерніи злой, несправедливый человѣкъ!

— О, да! О, да! О, да! очень горячо поддакивалъ Орѣцкій.

— Я желаю знать мнѣніе всѣхъ о нашемъ городѣ. За вами очередь, князь, живо сказала хозяйка. — Я не спрашиваю господина Орѣцкаго, такъ какъ онъ высказываетъ свое мнѣніе при отвѣтахъ другихъ….

— О, да! слабо поддакнулъ Орѣцкій.

— Городъ, какъ масса русскихъ городовъ, построенныхъ на возвышенномъ берегу рѣки, серьезно и какъ бы немного брюзгливо началъ Кречетовъ. — На него похожи Смоленскъ, Нижній, Курскъ, Горбатовъ, село Павлово, мѣстечко Столбцы…. Безъ смысла въ архитектурномъ, гигіеническомъ, пожарномъ и такъ далѣе отношеніяхъ, собраны въ кучу пять-шесть, или десятокъ-другой церквей, и вокругъ нихъ, какъ деревья въ лѣсу, безъ порядка и удобства, разбросаны дома и домишки…. Это снаружи. А внутри, какъ во всѣхъ городахъ россійскихъ, полное отсутствіе политической жизни, малый, едва замѣтный интересъ къ литературѣ, большое развитіе и уваженіе къ службѣ, халуйству и безкритическому поклоненію ея жрецамъ…. И все и вся издаетъ тотъ характерный запахъ, который поэтъ назвалъ «характерною русскою смѣсью» — запахъ мусора, пыли и водки….

— О, да! О, да! О, да!

— Вы, кажется, одинаково одобряете и оптимистовъ, и пессимистовъ нашего города? обратясь къ Орѣцкому, сказала хозяйка.

— О, да! Въ одномъ случаѣ,- впечатлѣніе чувствъ, а въ другомъ, — выводы строгаго ума…. О, да! разъяснилъ Орѣцкій.

— А вы, господинъ Вороновъ? спросила, улыбаясь, хозяйка.

— Я?… Я дума….. Я того же мнѣнія, какъ и Софія Михайловна, и Катерина Дмитріевна, мягко и любезно-застѣнчиво отвѣтилъ Вороновъ.

— Ха, ха, ха! смѣялись гости и улыбались дамы.

— Но у васъ противоположные взгляды, я оптимистка, а Катя пессимистка, сказала весело хозяйка.

— Егоръ Осиповичъ выберетъ золотую середину и ближе всѣхъ будетъ къ истинѣ, сказалъ Кожуховъ.

— О, да! О, да! поддакнулъ весело Орѣцкій.

— Скажите, господинъ Львовъ, а внутренняя жизнь города какое произвела на васъ впечатлѣніе? спросила хозяйка. — Мнѣніе князя мы уже слышали, улыбаясь князю, закончила она.

— Прекрасное впечатлѣніе, Софія Михайловна! Есть хорошія улицы, много большихъ домовъ, отличный городской садъ, прекрасная гимназія, въ которой директоръ и новые мои товарищи встрѣтили меня очень радушно. Что же касается другихъ обывателей, то, если ихъ радушіе будетъ, хотя въ половину такимъ, какъ радушіе Софіи Михайловны, Катерины Дмитріевны и Дмитрія Ивановича, которымъ я имѣлъ счастье первымъ сдѣлать вечерній визитъ, — то, думаю, лучшаго города трудно найти. Львовъ говорилъ все это безъ улыбки, но искренно, съ довольствомъ, разлитымъ по всему лицу.

— О, да! О, да! О, да! горячо поддакнулъ Орѣцкій.

— Ореста Ильича нечего и спрашивать, Софія Михайловна, началъ тѣмъ же голосомъ Кожуховъ. — Онъ черезъ мѣсяцъ влюбился, черезъ два — объявленъ женихомъ, черезъ три — будетъ семьяниномъ и собственникомъ, а, слѣдовательно, и полнымъ гражданиномъ нашего города…. Князь уже высказалъ свое мнѣніе, господинъ Орѣцкій — тоже, я не уѣхалъ, слѣдовательно, его превосходительство прекрасный начальникъ, а для меня это все…. Егоръ Осиповичъ раздѣляетъ, навѣрное, опять мнѣнія Катерины Дмитріевны и Софіи Михайловны…. Если онѣ будутъ любезны довѣрятъ намъ ихъ искреннія мнѣнія, то…. ваше желаніе, Софія Михайловна, будетъ вполнѣ удовлетворено: мы всѣ тогда выскажемъ наше мнѣніе о внутренней жизни города С-нска.

— О, да! О, да! О, да! весело и горячо одобрялъ Орѣцкій.

Глаза всѣхъ мужчинъ устремились на дѣвушку.

— О, мама! когда папа здоровъ, мнѣ все нравится, а когда папа боленъ, мнѣ и дома скучно, и на улицѣ скучно, живо сказала дѣвушка, которая всегда съ интересомъ слушала разговоры гостей, дирижируемые ея мачихой, и, когда спрашивалось ея мнѣніе, отвѣчала правдиво и не стѣсняясь.

— О, да! О, да! О, да! еще болѣе горячо поддакивалъ Орѣцкій.

— Я тоже скажу: о, да! о, да! громко и сильно оживляясь, началъ Кречетовъ. — Да, вы правы, Катерина Дмитріевна! Дмитрій Ивановичъ единственный, свѣтлый, безупречный человѣкъ въ нашемъ городѣ. И когда онъ боленъ, то нельзя не грустить, а все окружающее становится еще болѣе мизернымъ, жалкимъ.

— О, да! О, да! также горячо одобрилъ Орѣцкій, и, вскочивъ съ кресла, подошелъ къ дѣвушкѣ и, со словами «благодарю! о, да! вы правы, о, да!» пожалъ ея руку.

Примѣру Орѣцкаго послѣдовали всѣ мужчины. Когда Кречетовъ послѣднимъ подошелъ къ ней, она сказала:

— Я также пожму вашу руку за любовь къ папа.

— Но я такъ не въ силахъ, какъ вы, немного сдвинувъ плечи, сказала она, когда сильное пожатіе Кречетова, вѣроятно, причинило ей боль.

— А мое мнѣніе о внутренней жизни нашего города вотъ какое, сказала хозяйка, когда всѣ усѣлись опять у стола. — Если бъ я была мужчина, то, чтобы быть твоимъ, Катя, я второй разъ достала бы кубокъ изъ бездны, чего не могъ сдѣлать пажъ у Шиллера! И она обняла дѣвушку и три раза поцѣловала ее.

— О, да! О, да! О, да! кричалъ Орѣцкій.

— Браво! Браво! Браво, Софія Михайловна! говорили остальные мужчины и подходили къ ней и жали ея руку.

Когда всѣ выразили свой восторгъ и усѣлись, то разговоръ на минуту затихъ. Мужчины пили чай, а Софія Михайловна смотрѣла съ искренней любовью на падчерицу, которая, улыбаясь, шаловливо жала ея руку въ своихъ рукахъ.

— А знаете, господинъ Львовъ, не переставая смотрѣть на падчерицу, начала Софія Михайловна. — Такъ какъ ваши впечатлѣнія очень сходны съ впечатлѣніями Ореста Ильича, то я предугадываю вашу дальнѣйшую жизнь у насъ…. Вы также скоро влюбитесь, будете чрезъ два мѣсяца женихомъ, чрезъ три — мужемъ и, какъ говорить Петръ Ивановичъ, заживете у насъ полнымъ гражданиномъ, не правда-ли? А у насъ есть много хорошихъ барышень!..

— Я люблю семейную жизнь, Софіи Михайловна, отвѣчалъ Львовъ. — Если судьба познакомитъ меня съ доброй, умной и…. онъ хотѣлъ сказать хорошенькой, но ему показалось, что произносить это слово въ присутствіи женщинъ — не тактично, и онъ, чуть-чуть помолчавъ, закончилъ такъ:- которая полюбитъ меня, то я не только чрезъ три, чрезъ два мѣсяца буду просить ее быть моей женой передъ людьми и передъ Богомъ.