Георгий Иванов - Рассказы и очерки

В 1922 году в московском союзе поэтов было "всего" тысяча человек "квалифицированных" поэтов. Теперь, говорят, перевалило за три. Не есть ли этот расцвет поэзии следствие того же "наркоза", который за эти два года стал значительно общедоступнее?

В защиту мнения, что "алкоголь" не только "сжигает мощь", но и поддает жару, приведу стихи, присланные когда-то в "Аполлон" одним пьяницей. Прислав их, он через день написал в редакцию извиняющееся письмо с просьбой не печатать этих стихов, как написанных в пьяном виде ("если уже напечатали, то конечно, нечего делать"), и прилагал другие, "сериозные". Серьезные были на классическую тему об орле за решеткой: "И я, как тот орел, меж пошлости людской"... "Пьяные" - необычайно длинные - начинались, по крайней мере, энергично и живо:

Иду я раз домой

Как вдруг городовой

Ко мне: "Ты кто такой"?

Ну - я его ногой.

Вскричал он: "ой, ой, ой"

И в темноте ночной

Вступил со мною в бой...

Примечания

Опубликовано в "Звене", № 164, 21 марта 1926 г.

Второй очерк из цикла "Китайские тени". Всего в "Звене" было напечатано шесть очерков под этим заглавием. Первый появился в номере от 7 февраля 1926 г. Этот факт дает нам ориентировоч-ную дату для определения начала работы над книгой "Петербургские зимы", вышедшей первым изданием в 1928 г. Если очерк от 7 февраля целиком, хотя и с изменениями, вошел в "Петербург-ские зимы", то второй очерк под названием "Китайские тени" не был включен в эту книгу - даже воспоминание о Блоке, которое ни у кого, кроме Г. Иванова, не встречается.

1. Петроградский Союз поэтов был создан как филиал центрального (московского) весной 1920 г. Эмиссаром от московской организации, которой руководил коммунист Брюсов, была направлена поэтесса Надежда Павлович. Имея уже опыт работы в московском пролеткульте, она возвела себя в должность секретаря Петроградского Союза поэтов. 19 июня и позже она встреча-лась с Блоком с целью уговорить его взять на себя должность председателя Союза. 27 июня состоялось организационное собрание. В конце лета начались литературные вечера; по крайней мере, на одном из них читал свои стихи Г. Иванов. Правление Союза поэтов вело соглашатель-скую политику в отношении московского отделения, что ни в какой мере не устраивало Гумилева и других акмеистов. Правление не могло добиться единства среди членов Союза. Вместе с тем Блок стал тяготиться бюрократическими обязанностями председателя, пытаясь убедить других в ненужности самой организации. В конце концов. Блок отказался от председательского места, и во главе правления через некоторое время стал Гумилев.

2. Г. Иванов занимался переводами для издательства "Всемирная литература", учрежденного в 1918 г. В частности, этим издательством была опубликована "Орлеанская девственница" Вольтера в совместном переводе Г. Иванова, Адамовича и Гумилева.

3. М. Я. Жижмор - автор сборника "Шляпа. Куцопись". Пг., тип. НКПС, 1922.

4. Григорий Новицкий начал подвизаться в литературе задолго до рассказанного эпизода. Еще в 1908 г. он опубликовал книжку "Зажженные бездны" и выступал на вечерах поэзии с чтением своих стихов.

5. Вадим Баян - псевдоним Александра Степановича Рославлева (18791920), писавшего стихи и фельетоны. В статье "Литературные итоги 1907 г." Блок писал о нем: наследием Брюсова теперь пользуется господин Рославлев, "выпустивший книгу стихов "В башне"... Александра Рославлева также интересует "муть ресторанная" и "столбцы газет", и аншлаги, также книгохрани-лища, часовщик, песни крови, смерть пьяницы, барабанщик, вывеска, Христос и Вакх... В. Брюсов пишет терцины - и А. Рославлев пишет. В. Брюсов рифмует книги и вериги, зачатий и проклятий - и А. Рославлев рифмует. К оригинальным выражениям А. Рославлева относятся такие, как "гнусы" или: "Метлища молний яростно мели". Сверх того он употребляет чрезвычайно звучные выражения, вроде "ковчег борьбы" или "пирная обитель".

КИТАЙСКИЕ ТЕНИ (3)

"Стиль - это человек". Надо надеяться, что, как большинство таких максим, и эта - противоположна истине. Иначе, осмотревшись вокруг себя, вспомнив манеры, галстуки, квартирные обстановки знакомых или знаменитых современников, можно впасть в меланхолию, самую черную. Но я не призываю впадать в меланхолию, напротив. Надо только условиться.

Стиль - вовсе не человек, даже не четверть человека. Стиль - одна из невинных человеческих слабостей!

* * *

Эстетов в мире гораздо больше, чем принято думать. Конечно, если пересчитывать эстетов, прославившихся в своей области, то их - всех степеней и всех оттенков - от Брюммеля до Вертинского - наберется немного. Почетное звание "апостола красоты" дается нелегко. Но эстетов скромных, стыдливых, "для себя", ищущих в эстетике утешения "для души", неудовлет-воренной будничным существованием,- безразлично, зубного техника или товарища министра - таких эстетов - множество. Их "тысячи и тысячи", как выразился мой друг поэт Беленький (Может быть, читатель "Звена" еще помнит о нем?).

Беленький, конечно, тоже был эстетом. Его "кредо" точно выражено в стихотворении "Грезы Поэта":

Я красоты везде ищу безумно

И часто вижу сон:

В тенистой роще, меж колонн,

Передо мной стоит красавец - Аполлон...

* * *

Петербургские эстеты делились на два неравных лагеря: Первый, многочисленный, составля-ли, так сказать, эстеты "девственные". Все они "искали красоту безумно", но каждый искал разное. Для одного пределом были чашки "Александра" в роскошном футляре (цена чашки полтора рубля, футляра пять). Другой ходил на "панорамы" Сухоровского "Нана" и "Дочь Нана", равно восхи-щаясь и прелестью форм этого "семейства Nu", и "адской техникой художника". Техника была, действительно, адская. Часть прихотливо разбросанных у ложа красавицы "дессу" была нарисова-на, часть - настоящая. Но который из чулок от Артюра, а который - "от Сухоровского" - различить было невозможно, даже из первого ряда. А ведь в большинстве смотрели знатоки, если не живописи, то "подробностей прелестных туалета"...

Кто собирал фарфор, кто просто открытки с "великих произведений живописи", кто удовлет-ворял стремление к высшему - хорошей сервировкой. Такие эстеты составляли большинство и имелись во всех слоях общества.

Меньшинство - были эстеты ученые, утонченно разбирающиеся в стилях, "изучающие, мечтающие и постигающие". Почему-то большинство из них были помощниками присяжных поверенных.

Первые знакомились с историей искусства по изданному "Нивой" Гнедичу, ходили в Малый Театр и на выставку дам-акварелисток и выписывали "Столицу и Усадьбу".

Вторые штудировали Вермана и Фромантена, восхищались Фокиным, приобретя Рериха - мечтали о Сомове и были подписчиками "Старых Годов".1

* * *

"Столица и Усадьба" имела подзаголовок: "Журнал красивой жизни". И это было очень полезным примечанием: по внешности ее легко можно было принять за присланный из Голландии каталог цветочных луковиц. Владимир Крымов, основывая свою "Усадьбу",- верно понял, что было нужно, чтобы действительно "создать журнал".

Во-первых,- очень много бумаги. Конечно, не простой, а "роскошно-меловой". Что бы ни было напечатано на такой бумаге - самая ее глянцевитость, тяжесть, упругий блеск - дают ощущение комфортабельности, покоя, хорошего пищеварения - следовательно, и "красивой жизни". Когда Крымов остановился на сорте бумаги,- половина дела была сделана. Формат? Разумеется, большой. Не преувеличенно большой, как блаженной памяти "Золотое Руно", которое первый год приходилось рассылать по железной дороге "большой скоростью" - почта не прини-мала. Нет - это слишком... Для "Столицы и Усадьбы" был избран импозантный и приличный формат... ну...подноса от фарфорового "тет-а-тета". Я нарочно пользуюсь сравнением в духе "Столицы и Усадьбы". Красивое сравнение. Уверен, что Владимир Крымов одобрил бы его...

"Красивой жизнью" дышало уже от объявления о подписке. - Контора, "дом Зингера в лифте в третий этаж". Редакция - Каменный Остров, собственная вилла. Простая вещь, но как подано! Точно не конторское объявление, а отрывок из поэзы божественного Игоря:

...На Каменный Остров - в собственной вилле...

Дом Зингера в лифте на третий этаж...

Так естественно, наэлектризировавшись этой "музыкой слов", воскликнуть уже подлинной строчкой поэта "Ананасов в шампанском":

...Гарсон! Сымпровизируй шикарный файф-о-клок!

Впрочем, на объявлении и кончалось совпадение "Столицы и Усадьбы" с "изысками" и "эксцессами". С первой же страницы текста шло 'Тихое семейное содержание" безо всякой "декадентщины".

Стихи - князь Касаткин-Ростовский из "Нового Времени" или Леонид Афанасьев, оттуда же. Содержание - по времени года. "Весна уж наступила" если номер апрельский, "Осень туманная вновь наступает" - в сентябре. Ну, а в декабре, понятно, про коньки.

Как известно, в этом и заключается "поэзия старой школы" и "продолжение пушкинских традиций". Скромные птички и коньки не так уж скромны, как кажутся. Это грозные орудия, поставленные на страже "великих святынь прошлого" от натиска разных "футуристов и акмеи-стов". Это поэзия старой школы, но отнюдь не окаменелая. Разумное, скромное и в границах новаторство даже поощряется. Например, в случае храмового праздника или тезоименитства оставить природу в стороне... на текущий месяц.