Три Анны - Ирина Анатольевна Богданова
Если бы сейчас Дмитрий попросил Аню нарисовать план храма, то она сделала бы это не задумываясь и не упуская ни одной детали скромной сельской архитектуры. Наверное, именно это состояние в психологии называется «дежавю» – уже было. Но она совершенно точно стояла на этом месте. И не один раз.
Только тогда рядом не было Дмитрия, который, принявшись шагами вымерять расстояние, попутно рассказывал ей об архитектуре храмов, поддёрнув джинсы, спрыгивал в ямы, разминая пальцами пласты песчаника и кирпичную крошку. Его лицо преобразилось вдохновением, походя на лицо музыканта, самозабвенно играющего великую музыку, а когда, подобравшись к алтарю, заросшему крапивой в человеческий рост, Дмитрий с благоговением перекрестился, она поняла, что сейчас заплачет от любви и умиления.
Второй раз грузовичок остановился у порога Керста.
– Покажи мне, где разбилась твоя лодка.
Дмитрий крепко сжимал в своих ладонях Анину руку, словно боясь, что она снова упадёт в бурный поток, бьющийся о скалы.
– Здесь я стояла и ждала попутной машины, – Аня показала на три сосны, сцепившиеся вершинами. – А вот там порог. Слышишь, как шумит?
Их разговор перекрывал низкий гул, давящий на уши, поэтому ошибиться в направлении было невозможно.
Тропинка вела под откос, потом снова в гору. Они прошли мимо развалин сгоревшего дома, успевших от времени зарасти ивняком (Аня вспомнила, что здесь Вилена Гуговна нашла портрет незнакомки), свернули по узкой стёжке к обрыву и остановились, захваченные открывшимся зрелищем, ужасным и прекрасным одновременно.
Бьющаяся об огромные валуны вода в реке бурлила, как крутой кипяток, заворачивая одновременно несколькими водоворотами, сливающимися вместе. На мгновение затихнув, ток воды снова набирал силу, расплёвывая из каменного рта брызги, с ветром долетающие до высокого берега, на котором стояли люди.
От мысли о том, что совсем недавно воды реки со всей силы били лодку с двумя женщинами, одной из которых была его Аня, у Дмитрия потемнело в глазах.
Казалось, что живое существо не может выжить в этой каменной мясорубке, но тем не менее чья-то молитва уберегла её от смерти.
Чувство присутствия Божия придало Дмитрию смелости и, взяв Аню за локти, он заглянул ей в глаза:
– Аня, скажи, ты выйдешь за меня замуж?
Закатное солнце за спиной Дмитрия расплылось мокрым пятном, в центре которого бешено вращался золотисто-красный круг, а по Аниным щекам потекли обильные слёзы, которые давно просились излиться.
– Аня, милая, прости! Я тебя обидел? Да? Обидел?
– Нет, Дима, ты меня ничем не обидел, но я не могу выйти за тебя замуж. У меня сын.
– Будет моим сыном, – не колеблясь, сказал Дмитрий, уже без боязни привлекая её к себе, – и я надеюсь ещё на дочь. У нас в роду очень давно не рождалось девочек. Только скажи «да».
И Аня сказала:
– Да.
Небо в глазах Дмитрия вспыхнуло яркими красками. Ему хотелось поделиться своим счастьем со всем миром. Оно было безгранично, полно и так велико, что не могло принадлежать ему одному. И то, что они решили соединить свои судьбы именно на этом месте, казалось ему значимым и символичным. Его любовь и благодарность за неё стремились к созиданию.
– Аня, – севшим голосом сказал Дмитрий, осознавая важность своих слов, – я отстрою для тебя дроновскую церковь, и мы будем в ней венчаться. Ты мне веришь?
Говорить Аня могла с трудом, поэтому кивнула и, не переставая плакать, прошептала:
– Верю, я верю тебе во всём.
В Олунец они приехали счастливые и притихшие, успев поспорить по дороге, кто к кому переезжает. Сошлись на Анином районе. Рядом её библиотека и, главное, хороший детский сад, в который Костику осталось ходить ещё год.
У Дмитрия была неплохая квартира, отделанная им собственными руками по высшему разряду.
– Не должен сапожник ходить без сапог, – сказал он сам себе при покупке недвижимости и, наотрез отказавшись нанимать рабочих, без особого труда освоил смежные специальности отделочника, электрика и плотника.
– Любой дом построю, – похвастал Ане Дмитрий, сворачивая на главную улицу Олунца, но в голове уже чертились планы первоочередных работ по реконструкции церкви. Главное сейчас – разыскать план постройки и если повезёт, то и техническую документацию. Да и вообще, стоит посидеть и покопаться в архиве.
То и дело притормаживая, Дмитрий брал Анину руку и целовал раскрывавшуюся навстречу его губам тёплую ладошку, самую нежную в мире.
От его поцелуев Аня чувствовала себя в невесомости, ещё не до конца осознав, что сидящий рядом мужчина теперь навеки принадлежит ей и Костику, и будущей дочке, а может быть, ещё одному сыну. Как Бог даст. От всего этого кружилась голова и хотелось, выскользнув из тела, парить душой в небесах…
Думая о сыне, Аня не могла видеть, что в эту минуту Костик серьёзно и доверительно сообщил тете Наде:
– Хорошо, что дедушка Ваня нашёл тебя. Теперь у меня есть бабушка. Осталось только дождаться настоящего папу.
– Направо, налево, теперь снова направо, – командовала Аня, удивляясь, насколько хорошо смогла запомнить дорогу, кружащую по улицам Олунца до самого центра. – Вот он, Гуков дом, – указала она на кирпичное здание, поймав себя на мысли, что уже примеряет к себе короткую и звучную фамилию Дмитрия.
Вилена Гуговна и Нонна Максимовна, взявшись под ручку, ожидали гостей на пороге музея, похожие, как две сестры – чёрная и белая. Удивительно, но за столь короткое время со дня знакомства подруги приобрели одинаковое выражение лица.
И даже то, как они слаженным хором закричали: «Добро пожаловать», говорило о том, что эти два человека прочно нашли друг друга ко всеобщему благу.
– Дмитрий Гук, – отрекомендовался дамам Дмитрий.
Глядя со стороны, Аня залюбовалась женихом, почтительно склонившимся перед двумя старыми дамами. Наверное, именно так целовал женщинам руки блестящий офицер барон фон Гук – уверенно и чуть небрежно.
– Дворянство – и сейчас дворянство, – со вздохом заметила Вилена Гуговна и церемонно пригласила гостей за стол.
– Сначала – дело, – наотрез оказался Дмитрий, и уже через десять минут несколько крепких мужиков, беззаботно куривших на центральной площади, бережно сгружали пианино, перекинув через шеи прочные брезентовые ремни, предусмотрительно захваченные с собой Дмитрием.
– Да, Анечка, какого хорошего мужа ты себе выбрала, – восхищённо сказала Вилена Гуговна, удивив Аню своей проницательностью. И на немой вопрос пояснила: – У тебя на лице всё отражается.
Нонна Максимовна говорить не могла.
Выпрямившись, как
