Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин
— Все в сборе, как я погляжу!
Подполковник пребывал в отличном настроении.
— К вам заехал, хотел узнать, как сегодня сходили — а вас нет. Смотрю, «Лада» на бодах, колеса порезаны, позвонил в участок. А Кирдяпка говорит — у Черпаковых тоже покрышки испортили, ну, решил заехать, а вы все тут, оказывается. Надежда Денисовна, вы заявление хотели подать? Давайте я заберу…
Надежда Денисовна демонстративно удалилась в дом.
— Строгая тетенька! — прошептал Федор. — Я когда со своей регистрировался — так на меня посмотрела, до сих пор помню! Типа только подумайте развестись, сволочи — все, теперь до гробовой доски, пока смерть не разлучит!
Федор посмеялся.
— Вообще-то, я хотел обсудить кое-что… По телефону неудобно, сами понимаете…
Федор посмотрел на Аглаю и Романа.
— Да ладно, Федь, брось, — улыбнулся я.
— Ну да, конечно, все же свои. Да и тайна невелика, чего уж… Аглая — отлично выглядишь!
Аглая чихнула.
— Сыро… — сказала она. — Пойду чай поставлю, от семечек горло болит.
И Аглая удалилась.
— Понимаю, — Федор подмигнул Роману. — Ничего так девка… И умная, и красивая, и замуж сходила… Все, кто был замужем, обладают реалистическим мировоззрением…
Рома покраснел. Федор заметил это покраснение и рассмеялся.
— Ну, старперы, вы даете! Хотя с другой стороны… Могу вас понять.
Федор веселился несколько чрезмерно.
— Это все ладно, а у меня к вам новости…
Слишком много новостей и беготни. Капало, капало, и вот прорвало.
— Короче, все мы знаем, что наш старый приятель Хазин недавно помер, мир его праху. Я на всякий случай откатал у него отпечатки, загрузил пальчики в базу и сегодня получил результат, и этот результат многих удивит.
Подполковник не удержался от драматической паузы, я сам не бегу драматических пауз.
— Найдено совпадение, — сказал Федор. — Отпечатки идентичны с отпечатками на бутылках с поджога грязелечебницы две тысячи первого года.
— Что ты хочешь сказать? — не понял я.
— Теперь совершенно ясно, что лечебницу сжег Хазин. И этот ваш Хазин… вызывает слишком много вопросов.
Федор подозрительно взглянул на меня.
— Думаю, решение о погребении было слегка преждевременным, — сказал он.
— Ну так раскопай, — посоветовал Роман. — Я там поссал и воткнул лопату.
— Ага, молодец… Витя, мне с тобой надо серьезно поговорить.
— О чем?
— Да есть одна тема, тебе лучше знать… Может, завтра перетрем?
На веранду вошла Надежда Денисовна со съехавшим книзу лицом.
— Глаше плохо… Там лежит, в комнате…
Мы кинулись в дом.
Аглая лежала на диване в большой комнате. На боку, но сразу было видно, что здоровые так не лежат.
— Надо «Скорую»… — растерянно сказал Роман.
— Какую «Скорую»?! — взвизгнула Надежда Денисовна.
— У нас нет «Скорой», — пояснил Федор. — Вернее, есть, но не сейчас…
Он на секунду задумался и быстро направился к выходу, остановился на пороге и сказал:
— Тащите ее в мою машину.
И Федор вышел.
— Тащим!
Роман поднял Аглаю на руки, поднял и тут же опустил на диван. Попробовал еще, безуспешно, Надежда Денисовна всхлипнула. Я оттолкнул Романа, подхватил Аглаю. Легкая, килограмм сорок пять, странно, что Рома ее не удержал, у него кисть как у молотобойца…
Роман попытался подержать Аглаю за ноги, я отстранил его и вынес Аглаю на воздух.
Надежда Денисовна с рыданием вывалилась сбоку, сжимая в руках полис, и паспорт и еще нужные бумаги, пискнула и тоже попыталась схватить Аглаю за ноги, что же они ее за ноги-то хватают…
Федор уже ждал за рулем, Роман придержал калитку, я осторожно поместил Аглаю на заднее сиденье. Надежда Денисовна запрыгнула в салон, положила голову дочери на колени и стала причитать неразборчивое. Роман устроился на пассажирском месте рядом с Федором. Я не успел им ничего сказать, как они уехали, я остался один.
Тыквенные семечки были рассыпаны по двору, их клевали налетевшие воробьи, комната Аглаи была отделена от остального дома полноценной стенкой, а не фанерной перегородкой.
В комнате Аглаи было много вещей. Книги, диски, кассеты, коллекция кружек из разных городов, я взял первую попавшуюся и убедился, что Аглая бывала в Кельне. Маленький, но чрезвычайно детальный глобус Луны, мягкие игрушки — несколько бегемотов, состаренная синяя ваза. На полу трехлитровая банка с использованными батарейками — наверное, ответственная Аглая копила их, чтобы в итоге сдать на переработку, банка заполнена до краев. Зачем Аглае столько батареек?
Я наклонился и достал несколько штук. Хорошие батарейки, дорогие, такие не используют в пультах, такие вставляют в микроскопы, в зубные щетки и триммеры, в приборы для измерения давления и уровня сахара, в экшен-камеры, в робособак — у Аглаи наверняка имелась робособака. Дружелюбный пес производства компании «Н-Роботикс», низкий уровень энергопотребления, искусственный интеллект, эмулирующий разум взрослой овчарки, пять поведенческих паттернов, от собаки-компаньона до собаки-охранника. Такой друг потребляет множество батареек, он их словно жрет, закономерно, электрическая собака питается батарейками, и она вполне влезла бы в эту тумбочку — винтажная тумбочка, годов пятидесятых, в такую тумбочку может уместиться пара баскетбольных мячей, гермошлем или квадрокоптер. Квадрокоптеры жрут батарейки ничуть не хуже собак, дюжина за пять минут…
Плохая идея, подумал я. Не надо смотреть. Это глупо. И стыдно. Я достал телефон, набрал Романа. Он сбросил. Я открыл тумбочку.
В тумбочке был не коптер. В ней лежала книга.
«Пчелиный хлеб».
В пластиковой зеленой обложке для учебника математики. Но я ее узнал.
Я сел на табуретку и взял книгу, она оказалась гораздо легче, чем я помнил.
Книги худеют. Это естественный процесс — бумага теряет остаточную влагу, печатная краска выветривается, обложки сохнут и дряхлеют, через десять лет любая книга весит меньше, чем в день выхода из типографии, мысли, в них содержащиеся, утрачивают значимость, а со значимостью уходит плотность. Книги делаются легче.
Открыл на семнадцатой странице, здесь синел овальный штамп Чагинской библиотеки.
«…Штыков подмигнул, вытащил из сумки полосатую упаковку, начал открывать.
— Замедлитель дыхания, — пояснил Штыков. — Купил у старушки.
— Ты купил у старушки замедлитель дыхания? Зачем? Дыхание замедлять?
— Да.
Писарь попробовал понять, зачем это следует делать. Чтобы ограничить доступ в организм кислорода. Кислород — окисляет… Естественный антиоксидант. Выводит из организма свободные радикалы, которые, как разрывные пули, разрушают все.
— Видишь ли, как выяснилось, японцы очень редко дышат…
— У них морепродукты, — возразил Писарь. — Поэтому они так долго и живут.
— Профанское представление, — Штыков извлек на свет замедлитель. — Японцы живут долго, потому что редко дышат, сконструировано по лицензии…
Больше всего чудо лицензионной технологии напоминало приспособление для постановки клизм — пластиковый резервуар, прозрачные трубки, клапаны. Писарю подумалось, что этот аппарат не очень подходит для дыхания, но у
