Александр Герцен - Том 11. Былое и думы. Часть 6-8

Головнинская встреча с Долгоруковым была вторая неудача для бедного министра просвещения в нынешнем году.

Мне рассказывали, что несколько месяцев тому назад он взялся ходатайствовать о Константине Николаевиче перед Катковым. Головнин хотел выхлопотать для Каткова, если он положит гнев на милость, какие-то льготы при пересылке по почте «Московских ведомостей». Катков соглашался оставить в покое великого князя, но требовал для себя, сверх почтовой льготы, не в пример прочим, бесцензурности – на том, вероятно, основании, что он, как Сусанин, спас царский дом от поляков и, следовательно, имеет право на то, чтоб быть «вольным газетопашцем». Головнин похлопотал – не удалось. Сусанин наш подождал, – толку нет, он и пошел снова намекать и подводить дальние апроши… – не великий ли, мол, князь жжет Россию?.. Что Польша горит от его управления – сомневаться мудрено: почему, в самом деле, ни он, ни маркиз Велепольский не догадались сослать в Сибирь все зажигательные спички и всех делающих их? Словом, в то самое время, как Головнин обнадеживал великого князя и говорил ему, что «смягчил» «Московские ведомости», друг Муравьева продолжал свое следствие о якобы чинимых злоупотреблениях прежним наместником Польши, отрешенным «Московскими ведомостями» от дел, и даже намекнул, что он поддерживал «Колокол», когда это было нужно.

Положение великого князя становится вовсе не легкое. «Московские ведомости» косятся на Грузию, и Михаилу Николаевичу не сдобровать. Назови государь Леонтьева своим меньшим братом, Катков и его заподозрит в сепаратизме и желании иметь особенного статс-секретаря при редакции. Одно положение хуже и есть великокняжеского – это положение Шедо-Ферроти. Что бы кто бы ни написал, в Риге или в Кельне, в «Daily News» или в «Крестовой газете», – а уж Шедо-Ферроти достанется от Сусанина.

A propos к доносам и доносчикам, чернильным инквизиторам и литературным полицмейстерам: один военный господин, заслуживающий полного доверия, рассказывал мне некоторые подробности, не важные, но характеристические, о финале дела Серно-Соловьевича, о роли (известного своими собственными историями) Корниолин-Пинского во время следствия и пр. От него я узнал, что другой член Государственного совета, говоривший в пользу обвиненных, был князь Суворов, что несчастный Траверсе умер в тюрьме; что Тургенев с большим успехом цитировал в свою пользу отрывки из «Колокола», засвидетельствованные в парижском посольстве. Процесс составляет, говорят, четырнадцать томов.

Серно-Соловьевич, как мы и знали, везде, во всем вел себя удивительно. Сенаторы были подавлены его благородством, его доблестью.

Суворов хотел, чтоб осужденных везли в каретах на площадь, но благосердый Александр Николаевич, с не менее благосердым третьим отделением, велели их везти на какой-то колеснице. В мелких жестокостях всего больше обрисовывается сердце человека. Сила, энергия иногда увлекаются до жестокости, но никогда не колют булавками.

Настоящий поэт палачей, впрочем, тот из них, который придумал читать Серно-Соловьевичу и его товарищам сентенцию вместе с каким-то господином, делавшим фальшивые документы. Суворов восставал и против этого, но его величество хотело показать, что «не боится злоумышленников».

…Пойду лучше опять смотреть на пустую площадь и на спящую собаку, наши сплетни, как все наши разговоры, как все мысли, чем бы ни начинались, все-таки оканчиваются мрачной ненавистью и печальным презрением…

В заключение говорят, что Михайлов и Чернышевский очень больны…

Стр. 442

22 После: русские //Да ведь только русские и способны на такие дела.

– Я думаю, вы правы, – сказал я униженный и с стесненным сердцем пошел своей дорогой.

ВАРИАНТЫ РУКОПИСИ (СК)

Стр. 452

23–24 Вместо заголовков: II. С этого. 1. Живые цветы. – Последняя могиканка.

– было: VI. Moralisches[749]. С лишком десять лет тому назад сравнивал я так Лувелева Фоблаза с Орасом Ж. Санд.

С тех пор все точки над i выступили ярче, явились новые выражения, открылись еще ступени вниз. [От человеческого осталось одно – деньги. Если б не было покупки и продажи – можно было бы подумать, что мы возвратились в пастушески-патриархальные века горилл и орангутангов, сохранив от всей истории отсутствие излишних волос, неуместных цветов и гимнастической ловкости.

Мы говорим о Париже как о передовом городе… [другим еще далеко, за исключением его спутников] другие [поспеют] спутники, вроде Брюсселя, Женевы, и без того на его запятках.

Недавно толкуя об этом, я вспомнил, что и мне привелось видеть одну из последних могиканок, теперь совершенно исчезнувших. Эту-то встречу я и хочу рассказать.

1.

В начале 1849 г. – в минуту ложного выздоровления между двух болезней, в минуту какого-то колебанья и фальшивого покоя – я искал всякого шума и рассеянья, как будто чувствуя, что это последние].

26–28 Вместо: я ~ не протрезвлявшемуся – было: я, бросая салфетку и решительно вставая из-за стола в небольшом душном кабинете Café Anglais. Раз ужиная с одним русским художником, всегда кашлявшим и никогда вполне не протрезвлявшимся

28–30 Вместо: Мне ~ Лорреном. – было: Мне хотелось на свежий воздух, на шум и, несколько побаиваясь длинного tête-à-tête, я предложил ехать на оперный бал с моим невским Рафаилом.

Стр. 453

16–17 Вместо: во втором ярусе – было: в ложах второго яруса

18 После: «Sub salice» – было начато: Дездемоны

20–21 Вместо: а то она поправится» – было: но не успела она поправиться

26 Вместо: танцовщицы – было: дебардеры

Стр. 453–454

34-2 Вместо: Кто ~ нашли. – было: Только тот может понять сцену, которую мы нашли там, кто видел и хорошо помнит бронзу, представляющую собаку

Стр. 454

30 Вместо: удивило – было: так удивило

Стр. 455

2 Вместо: такая добрая – было: так мила, добра

8–9 Вместо: что иностранцы имеют такое лестное мнение о парижской полиции. – было: что мы иностранцы и имеем лестное мнение о полиции.

15  После: Впрочем – было: заметил я моему соседу

17 Вместо: Пришлось – было: Теперь мне пришлось

18–19 Вместо: не имея ~ вас. – было: не зная вас, так вступился за вас

31–32 Вместо: Артист ~ отдадут?» – было: Артист бросился туда было тотчас. – Постойте – да как же вам отдадут?

36  Вместо: – Хотите, чтоб я привел фиакр? // – Позвольте вас довезти в фиакре домой?

Стр. 456

5 Вместо: молодым – было: отвратительным молодым

7–8 Вместо: Очень ~ историй! – было: – Очень обязан, – сказал он мне, – вы благородно поступили. – Потом сказал ей: «А ты всегда наделаешь историй!»

14–15 Слова: венский агитатор – отсутствуют.

18–20 Вместо: чуть ~ поблагодарить. – было: горячо, детски подает мне руку и говорит: «Я вас не успела тогда поблагодарить… я вам очень, очень благодарна».

21–23 Вместо: – Ah, mademoiselle Léontine ~ губки – было: – Что вы говорите? Ah, mademoiselle Léontine… я очень рад, что вас вижу. Я так и вижу это заплаканное личико, эти надутые губки –

25 Вместо: Плутовка – было: Она

Стр. 464

28 Вместо: свету ума – было: огню глаз

31–33 Вместо: Вакханки ~ совершеннолетие. – было: Кроме того, что те состарились и отступили, а эти еще не вступили в совершеннолетие – и заняли их место.

34 После: времени // мирные щеголи войны

Стр. 465

3 Вместо: не замаравшие мундира – было: не запятнавшие себя

4–5 Вместо: Публичных генералов ~ прихлопнула – было: Так как этих публичных генералов, «генералов тротуара» на Невском, разом затерла

7–8 Вместо: аудиторией – было: залой

17 Вместо: loup – было: взятая напрокат

20 Вместо: Тут – было: Это

21–22 Вместо: Разгул – было: Потому что здесь разгул

22 Вместо: Любовь – было: Сама любовь