Собрание сочинений. Том 1. 1980–1987 - Юрий Михайлович Поляков
– Так просто?
– Почему просто! Подергались… Попсиховали… А куда денешься?
– И ничего не осталось? – с болью спросила Пиза.
– Осталось… Благодарность друг к другу осталась, что вовремя одумались, жизнь себе и детям не поломали. У тебя-то детей нет?
– Нет еще…
– Заведешь – поумнеешь! Думаешь, сейчас с личной жизнью у аппаратчиков стало попроще? Ошибаешься! А ты со своим режиссером на глазах у всего райкома лижешься… Так вот – тебя сожрут только за то, что ты решилась, а они побоялись… Уяснила, Мельникова?
– Нет, Антонина Дмитриевна.
– Напрасно. И еще я хочу тебе дать совет… дружеский.
Саблина доверительно наклонилась к Лизе.
– Первые секретари приходят и уходят, а мы остаемся. Как у автомобиля: можно кузов заменить, сиденья бархатом обтянуть, а мотор как был внутреннего сгорания – так и останется. Я не первую метлу вижу, Мельникова. Сначала все по-новому метут, пока не обломаются. А можно ведь и сломаться… Подумай, прежде чем замахиваться!
– Я вас не понимаю!
– Все-то ты понимаешь! – со злостью проговорила Саблина. – Я тоже сначала думала, что ты просто дурочка. А когда тебя сегодня на бюро послушала, разобралась: ты не дура – ты дурища, да еще с позицией. На этом и сгоришь.
– Спасибо, Антонина Дмитриевна, за откровенность, – после некоторой паузы спокойно ответила Лиза. – Вы, конечно, хорошая женщина. Но я тоже буду откровенна: таких, как вы, к партийной работе близко нельзя подпускать! Жаль, что вы тогда с Марченко не поженились. Всем было бы лучше! Извините…
Лиза встала, подхватила сумку и зашагала прочь. Саблина только покачала головой.
* * *
Над рекой поднимался утренний туман. Тяжело поскрипывая, качался у берега старый колесный пароход, приспособленный под пристань. Доносились сирены катеров. Постепенно из тумана, как на проявляемой фотографии, показался силуэт «Ракеты». Перебросили трап, и пассажиры, ежась от утренней сырости, стали сходить на пристань.
Дергачев, балансируя дорожной сумкой, неловко спрыгнул на песок и подал руку Лизе. Она несколько раз с наслаждением, глубоко вздохнула и сказала:
– Какой у нас воздух!
– Надо было твоему отцу телеграмму дать, – ежась, проговорил режиссер.
– Это будет наш сюрприз! – ответила Лиза радостно.
– Ничего себе сюрприз… В пять утра!
– Вот и умница, что приехала! – стряхивая с себя сон, ликовал отец Лизы – Андрей Титович, шестидесятилетний сухощавый мужчина с прокуренным голосом. – А я как раз просыпаться собирался. Второй год на пенсии, а каждое утро вскакиваю, точно на завод бежать… Привычка.
– Это – Алексей! – представила Лиза.
– Очень рад, – дружелюбно проговорил отец и спросил: – А муж твой где заблудился?
– Папочка, об этом потом! – быстро ответила дочь.
– Потом – так потом! Ты у нас начальство! Садись, начальница, кормить вас буду…
– Это я вас кормить буду! – радостно сказала Лиза. – Леш, а ты умойся с дороги! Рукомойник возле кухни.
Она хлопотала вокруг стола, расстилала скатерть, расставляла тарелки, чашки… Потом выпорхнула на кухню.
Дергачев и Андрей Титович сидели друг против друга и неловко молчали. Наконец отец не выдержал и встал, пояснив:
– Пойду покажу, где сливки.
Оказавшись на кухне, он взял оживленную Лизу за руку и тихонько спросил:
– Слушай, начальство, это твой новый муж или так… попутчик?
– Потом тебе все объясню… Я так счастлива!
– Значит, с Колькой все-таки рассобачились, – покачал головой отец. – Зря. Надежный мужик. Был…
– Папочка, отнеси, пожалуйста, помидоры! – ласково попросила Лиза.
Андрей Титович вернулся в горницу, поставил тарелку с овощами на стол.
– А отчество ваше, простите, как?
– Леонидович, – ответил Дергачев. – Но лучше без отчества.
– Нельзя. Не привык. Я вашего предшественника всегда Николаем Петровичем величал… «Колька» – это я так, за глаза.
– А зачем вы мне это сообщаете?
– Так… Информация к размышлению.
С самоваром в комнату вошла Лиза.
– Сколько у тебя разносолов в холодильнике! – сказала она. – Снабжение лучше стало?
– Лучше. С тех пор, как ты в начальники вышла, – пошутил отец. – Только народ все одно недоволен…
– Почему же? – спросил Дергачев.
– А его приучают косоротиться.
– Как это?
– Просто. Раньше у нас какие лозунги были: «Догнать и перегнать», «Пятилетку в четыре года», «Все для фронта». А теперь: «Неуклонное удовлетворение неуклонно растущих потребностей». Вот потребности и растут. Неуклонно… Откуда же людям довольными быть? – ответил отец и, помолчав, твердо добавил: – Разболтался народ. По крепкой руке соскучился!
– Любимая тема! – сообщила Лиза.
– Да, любимая! Я с именем Сталина в атаку ходил…
– Важно, не с чьим именем в атаку идут, а во имя чего идут! – парировала дочь.
– Ну, конечно… – передразнил отец… – Сколько Сталин советской власти сил отдал!
– Своей власти!
– Что?
– Своей власти! – повторила Лиза. – Вот где начало всех бед! К великому нашему несчастью, везло нам на руководителей, которые путали советскую власть со своей собственной властью. Поэтому теперь и перестраиваться приходится, вместо того чтобы строить!
– Вот вы какие выросли! – покачал головой отец. – Вам и прошлое нужно только затем, чтобы плевать в него… мол, предшественники во всем виноваты, а мы чистенькие…
Дочь пожала плечами и вышла из комнаты.
– А как с пьянством у вас? – перевел разговор Дергачев.
– А как у вас, так и у нас, – строптиво ответил хозяин. – Я лично не пил и не пью. Николай, кстати, тоже не нажимал.
– А другие? – спокойно полюбопытствовал Дергачев, оглядывая обстановку комнаты.
– Другие? Как вам сказать… Русскому человеку так долго талдычили, что он пьяница, поэтому сразу отвыкнуть трудно…
Вернулась Лиза, поставила на стол шипящую сковородку с яичницей, села, подперев рукой щеку.
– Алексей Леонидович, а по специальности вы кем будете? – спросил отец.
– Леша – режиссер! – сообщила она. – В областном драмтеатре!
– Драмтеатр к нам недавно приезжал… – задумчиво начал Андрей Титович. – Во Дворце культуры речников постановку показывали. Называется «Ничего, кроме правды».
– Ну и как? – заинтересовался Дергачев.
– Декорации богатые. Только правда у них какая-то… Пятьдесят процентов правды, пятьдесят – синтетики, «фифти-фифти», как Колька говорил, – сказав это, отец с вызовом посмотрел на Лизу.
– А вы считаете, правду нужно говорить всю… Без синтетики? – улыбнувшись, спросил Дергачев.
– Это вопрос непростой. Скажем, если б мы в начале войны всю
