Все и девочка - Владимир Дмитриевич Авдошин
– Что Рита с Севой? – спрашивает мама, когда все садятся. Ей очень хочется про свою наработку рассказать.
– Да куда он денется! Не знаешь, какую пробку этому Севе вставить. Винищем от него каждый божий день несет, ни дня не пропустит. Я говорю: «Ты что? Не видишь, что ли? Замуж за него собираешься? Ох, погубит, говорю, тебя твоя верность да преданность. Не всегда в жизни это хорошо, не всегда на пользу человеку, иной раз и похитрее надо быть. Это он еще на своем здоровье, пока молодой, как-то прокатывается, а дальше, говорю, что будет?»
– Ну а она – что?
– Молчит. И чувствую, своего мнения держится непоколебимо.
– Ну, гляди, говорю, дело твое. Потом наплачешься, да поздно будет.
Жаль. Маме так хотелось рассказать свою наработку. Как только отъедешь в командировку – сразу от жизни отстаешь. А наработка была такая красивая: «Иду я по своему строительному институту (справку какую-то надо было взять), а навстречу мне высокий, статный, с красивым молодым лицом мужчина спортивного вида. Вот, думаю, какого бы нашей Рите в женихи, она спортсменка. Но как подойдешь к нему? В тот раз с Ритой не удалось переговорить, быстро вызвали в командировку. А приезжаю из командировки, вижу – она уже с ним. Я глазам не поверила. А они оба смеются».
Рита рассказала: «Послали нас на студенческую спартакиаду в Ленинград, там мы в одной гостинице, оказывается, были размещены. Так и познакомились». Да… там и познакомились… Ну, думаю, хорошая пара будет. А теперь вот как нескладно выходит.
Бабушка нервически берет ножи и вилки, чтобы их чистить. Не может без работы, даже и разговаривая.
– И кто ее, эту чертову водку, только придумал?
– Кто-кто! Менделеев, а то кто же! – кричит из другой комнаты дедушка. – Русская наука она такая! Никак в этом вопросе стороной пройти не могла.
– И еще что придумал, – продолжила бабушка Дуня, – ни с того ни с сего пропал. Ходил-ходил – и пропал.
– Как пропал? – спрашивает мама.
– Вот и мы Риту спрашиваем – как пропал?
– А как люди-то пропадают – в газетах писали да по радио говорили.
– Да нет, – говорим, – сейчас не сталинское время, чтоб люди без суда и следствия пропадали!
– Нет, говорит, раз мы любим друг друга – он не мог пропасть по другой причине. Сама не своя и плачет.
Мы давай думать: кто нам может разъяснить? Тетка Аня со Сретенки или дядя Миша, завгар в Химках? Позвонили сначала ему. У него человек в органах оказался. И человек тот подтвердил: «Сейчас не сталинское время, чего вы всполошились!»
А Рита – нет, узнайте, не мог никуда деться, если меня любит. Ну, узнал тот человек: «Нет, говорит, в органы не забирали». Ему потом дедушка отдельный подарок возил. Я говорю – что возил? Он говорит – не скажу.
– Ну что же? Где же нашли-то, мам? – Тома взволнованно.
– А он, видишь ли, никуда и не исчезал. Вот тебе и «любит – значит, никуда деться не может». А оказалось очень даже может. Он у какой-то лыжницы стал жить, которая тоже на спартакиаду с ним поехала, но уже на другую. Но не в пример нашей Рите, которая думала, должно быть, о любви и верности, когда была с ним, эта лыжница просто переночевала с ним, а потом, забеременев, поставила перед выбором: если не хочешь свою социальную карьеру ломать – женись или дальше оператора очистительных сооружений ты у меня в жизни не выпрыгнешь! Он на факультете канализации учится. Всё-о-о разузнала!
– И что же? Он так и не расписался с Ритой, что ли? – мама взволнованно.
– Да подожди ты, дай досказать, не встревай, когда человек рассказывает. Дай-ка мне, отец, новой наждачной бумаги, эта что-то не берет, – крикнула она в другую комнату дедушке и, получив бумагу и продолжив свою чистку вилок, продолжила рассказ. – Вот ему и пришлось выбирать. Сначала-то он просто отсидеться хотел, да видишь ли, она – женщина норовистая, не спустила ему. Ну, и выбрал он, как человек слабохарактерный, самое неблагодарное – роспись с той женщиной, прописку ее сына у себя в квартире и развод с той женщиной. Вот теперь Рита и жена, и хозяйка в его квартире, да только до той поры, пока он не сопьется и пока не вырастет прописанный там его сын от той женщины.
– Да как же так можно? – спросила в сердцах мама.
– А ты юриста спроси! Значит вот можно. Во всяком случае так Рита говорит. Вот она ночь там переночует, а шесть дней дома лежит и отплевывается. Вот какая теперь ее жизнь.
Глава 11
Праздник посадки подсолнухов
На майские праздники в семье бабушки было принято убирать палисад, потому что окна выходят на улицу и на пивной ларек, и после протаявшего снега остается много бумажек, вид непритязательный. А еще и потому, что наша трехкомнатная квартира была на первом этаже полуподвального помещения, и лучше было самим убрать, вскопать и посадить цветы.
Бабушка сажала подсолнухи. Ни для чего, так, по деревенской привычке. Хотя, если посмотреть через дорогу от пивного ларька, ясно – в какой дом мужики пойдут попросить стаканчик, а в какой нет. Бабушка, когда-то работавшая и уборщицей, и сторожем, испытывала дефицит общения, и ей всё-таки было важно, чтобы мужички заходили попросить стаканчик. Иногда они тут же распивали и оставляли бутылки бабушке. Она не брезговала таким приварком, как и все простые женщины в то время. А дочери, чтоб не ругаться с матерью, привыкли смотреть на это сквозь пальцы, но слегка пренебрежительно, в полной уверенности, что в их старости, копейки не надо будет считать, и это отомрет само собой.
В деревне Голубцово на горке закликали птиц для встречи весны, а теперь весну
