Печальная повесть про женскую грудь - Рауфа Рашидовна Кариева
В таких экстремальных условиях романы мужа Ситоры заканчивались, как правило, достаточно быстро. Никто не мог выдерживать такой огласки и давления. И блудный муж возвращался домой. К жене и детям. До следующей «роковой любви».
Мое схематичное описание процедуры возвращения Ситорой своего мужа в лоно семьи выглядит, возможно, несколько юмористично. Но в жизни это было не смешно. Это было тяжело, надрывно, почти трагично. Бедная женщина глубоко страдала. Ее, как в Аду, постоянно подвергали одной и той же пытке – публичной измене. Это было унизительно, стыдно, ужасно.
А Ситора ни разу, после очередного ухода мужа из дома, не пересилила себя, и не приняла решение о расставании с этим человеком навсегда, не подумала о разводе. Она раз и навсегда решила: не отдам его никому. Любой ценой.
Но это решение не освобождало ее от страданий. Она видела, что соперницы моложе, красивее. И мучилась. Каждый раз огромное количество нервов и психической энергии она тратила, чтобы разрушить новую любовь мужа, не задумываясь, что разрушает сама себя, обрекая себя на публичные унижения и позор.
И ведь при этом титаническом напряжении нужно было ослепительно улыбаться, изумительно выглядеть, смотреть на мужа влюбленными глазами и демонстрировать наглядно: я лучше! Пусть я не такая красивая, молодая. Но все равно я – лучше твоей очередной новой любовницы.
То есть титаническое напряжение было двойным. И даже тройным. Ведь когда муж возвращался, нужно было обиду и боль загнать поглубже в сердце и душу, и продолжать быть самым очаровательным существом – улыбаться, ухаживать и ублажать супруга, заставить этого пресыщенного красавца вновь потянуться к супруге. Ему нужно было внушить, что он сделал ошибку, полюбив другую. И в таком напряжении нужно было пребывать до следующего романа. А там все «по новой».
Одновременно со всеми этими трудностями и напряжениями нужно было делать вид, что не замечаешь, как над их супружеской жизнью надсмехается «весь город» – слухи, сплетни и разговоры не утихали никогда.
Со временем любовницы мужа Ситоры становились все моложе и красивее. А Ситора стала много болеть, поддерживать форму становилось все труднее. Четверо детей также требовали много внимания.
В возрасте 34–35 лет Ситора перенесла ряд тяжелых заболеваний, подолгу лежала в больницах. Она после этого уволилась из института, где мы с ней вместе работали. И не поддерживала более отношений со мной и нашей общей подругой. Не отвечала на наши звонки и не реагировала на наши попытки узнать хотя бы о ее здоровье.
Однажды я увидела ее в городе. Очень обрадовалась и кинулась ей навстречу. Но она резко отвернулась и перешла на другую сторону улицы. Выглядела Ситора очень эффектно, была красиво одета, но на лице были огромные темные очки – а было не лето. Мне это показалось странным.
Я позвонила нашей общей подруге и рассказала о встрече. Та ответила, что в городе ходят слухи: Ситора ведет себя необычно – ни с кем не общается, отключила телефон, и никто не знает, что с ней.
Через два месяца после этого разговора я увидела в Вечерке некролог. Ситора ушла от нас навсегда. В свои неполные 37 лет. Это было почти тридцать лет назад.
Потом я узнала, что ее сломил рак – РМЖ. Оказывается, все ресурсы двух богатых семей – ее родителей и ее мужа – были брошены на спасение Ситоры. Ее постоянно возили в Москву для консультаций с лучшими медиками и для лечения в лучших клиниках (в те времена за рубеж еще не ездили, или я просто не знала об этом). Говорили, что ей несколько раз полностью переливали кровь, для того, чтобы очистить организм и активизировать иммунитет.
Ничего не помогло.
Более подробной информации о течении болезни Ситоры я не знаю. Но я уверена, что причиной ее болезни был огромный стресс, который она переживала в связи с ее самоотверженной и мученической любовью к мужу.
В прошлом году из нашего родного таджикского города приезжала моя подруга-однокурсница. Она живет в том городе и поныне. Она рассказала, что муж Ситоры теперь в том городе самый некрасивый мужчина. Он спившийся, опустившийся, вечно небритый и опухший тип, и у него нет ни одного зуба.
Если бы Ситора в то время, когда прощала этому мужчине страшные обиды, хотя бы на минутку могла заглянуть в будущее, каким он станет… А ведь его портрет 2012 года является, по сути, материализацией внутренней сущности этого человека! Я думаю, что тогда Ситора не стала бы столь самоотверженно бороться за свою любовь, пытаясь удержать возле себя мужа, ценой собственного здоровья.
Ситора бросила свою драгоценную жизнь к ногам недостойного ее человека, лишила родной матери четверых детей, которые на момент ее ухода из жизни были еще мал мала меньше. Причинила горе своим родителям, которым пришлось в преклонном возрасте воспитывать внуков, у которых теперь не было матери, и фактически, почти не было отца.
* * *
Мое понимание причин рака Ситоры, по ЛВ, было правильным. Ведь в книге ЛВ было написано:
1. Груди расположены в области сердечной чакры. Поэтому стресс, приведший к раку груди, связан с любовью. (Спереди).
2. Снабжение грудей энергией происходит на уровне 4-го и 5-го грудных позвонков. А это – область любви и чувства вины. (Сзади).
3. Сзади расположена энергия воли, но ее уничтожает страх.
4. Молочная железа очень восприимчива к упрекам, жалобам и обвинениям.
5. Рак возникает, если женщина ненавидит свои груди. Часто эта ненависть переходит к ней от матери.
6. Если обнаруживается рак груди, нужно поразмыслить над жизнью. Наверняка есть стресс «меня не любят».
7. Для активизации рака, кроме стресса, нужен стимулятор развития патологии – страх.
После размышлений над этими пунктами, я стала подробнее рассматривать понятия «упреки, обвинения и чувство вины».
В моей жизни, как наверняка у почти всех людей, этих трех понятий было предостаточно. Я очень страдаю всю жизнь от чувства вины по разным поводам. И даже сейчас, что бы ни случилось – я начинаю чувствовать виноватой себя.
Но тогда, в 2001 году, когда надо мной нависла угроза страшной болезни, нужно было как-то разобраться с этим, помочь себе освободиться.
Я часто, в течение жизни, с детства, слышала в свой адрес упреки. То я трудный ребенок,
