Как (не)родные - Лада Ражинскас
В-третьих, героиня продолжает оставаться в эмоциональном слиянии с детьми. Хотя ее процесс и кажется односторонним, это все же мешает протеканию «здоровой» сепарации. Могу предположить, что в ее результате она столкнется с экзистенциальной тревогой, невольно будет задавать себе трудные вопросы. Кто я? Что я люблю? Чего я хочу? В чем смысл моей жизни? Ответы, как правило, не приходят сразу, требуют времени, моральных усилий, большой внутренней работы. Видимо, от нее как раз героиня и «закрывается» таким способом.
Оля Узянова. «К бабушке»
Поле, лес, озеро. Еще одно поле, потом река и снова лес. Варя смотрела в большое окно своего СВ, поезд слегка покачивало, и она ощущала себя словно в колыбели.
Варе повезло: она оказалась одна в комнате своего вагона и, таким образом, очень удачно избежала пустых и неудобных разговоров с попутчиком.
Варя возвращалась в родной город, где ее не было семь лет. Из-за пандемии Варю перевели на удаленную работу, и, решив сэкономить на съеме квартиры в Москве, она отправлялась обратно в небольшой городок Мариинский Посад, или, как его называли местные, просто Марпосад.
Поезд Москва – Чебоксары прибыл ровно в 7:15 утра. Выйдя из вагона, Варя глубоко вздохнула: креозотный запах шпал перемешался с влагой утренней росы – запах путешествий. Сегодня Варя путешествовала в прошлое.
Варя поймала первое попавшееся такси, десятку, и села в него.
– Куда едемь? – спросил таксист Варю. Лицо его было смуглым и уставшим, под ногтями грязь, а в салоне пахло машинным маслом. Но деваться некуда, вряд ли у нее получится достать что получше, это уже не Москва, это – Россия.
– В Марпосад.
– О-о-о, – протянул таксист. – А что заплатишь, а?
– Держи, – Варя протянула таксисту купюру в тысячу рублей. – Остальное в конце пути.
– Договорились. Откуда такая будешь? Из Москвы, чай, к родственникам приехала-а? – у таксиста был характерный для этой местности говор. Он сильно выделял окончания, придавая каждому вопросу еще более вопросительное звучание.
– Да, навестить места, о которых подзабыла.
– а-Кто в Посаде-то живет у тебя-а?
Варя задумалась. А потом ответила:
– Бабушка.
– О, бабушка – дело святое. Моя померла уж давно, любила меня она, и я ее любил. Можно сказать, она меня одна и воспитала. Русского не знала совсем, только по-чувашски с ней можно было говорить, смешная была.
– Угу, – кивнула Варя. Она не хотела продолжать разговор с таксистом, от запаха машинного масла ее начало укачивать, и лучшей стратегией в такой ситуации было просто продолжить смотреть в окно и не говорить.
Два часа дороги прошли относительно спокойно, не считая резкой манеры вождения таксиста. Довез он Варю точно по адресу, и все бы хорошо, только после двух часов испытаний вестибулярного аппарата Варя не до конца могла осознать, где она находится. Ее не было здесь семь лет. Она ожидала, что за это время здесь все поменялось, но нет. Город словно застрял в прошлом, и, кажется, на дороге под ногами валялась та же грязь, что и семь лет назад.
Она вышла из машины и глубоко вздохнула. Выдохнула – долго, протяжно. Снова вдох.
– О да, чем дальше от Москвы, тем свободнее воздух, – подумала Варя. Ей полегчало, и она направилась к небольшому многоквартирному дому с тремя этажами. Поднявшись на второй этаж, Варя нажала на дверной звонок.
Дзинь. Дзинь. Дзинь-дзинь.
Приближающиеся шаги.
Три поворота замка, цепочка. Скрип открывающейся двери.
– Варюшка, котик!
– Бабуля, привет!
– Ба! А ты прям с поезда, что ли?
– Да, в такси и сразу к тебе.
– Давай, чего как не своя, проходи. Голодная?
– Чуточку, меня укачало немного.
– А, ну начнем с чайка. А потом запеканочку. А я еще щи из кислой капусты сварила, будешь?
– Попозже, бабуль.
Странное чувство радости и отчужденности одновременно наполнило Варю. Она была рада снова увидеть бабушку, но внутри, в области солнечного сплетения, что-то сжималось.
Она прошла на кухню, улыбнулась. Все было ровно так, как в детстве. Кухня семидесятых годов белого цвета (Варя усмехнулась про себя: за такой минимализм сегодня некоторые готовы платить очень приличные деньги), небольшой квадратный столик со скатертью-клеенкой поверх, на столе обязательно сахарница и мед. И конфетки. Было тихо, и только небольшой холодильник потрескивал, как бы ворча на то, что он уже сорок лет выполняет одну и ту же работу. На стене календарь с отрывными листами. Он остановился на четвертом сентября, хотя сегодня был апрель.
Бабушка заварила чай – фарфоровый чайник, чашки, блюдца. Долька лимона. Она села за стол, улыбнулась.
– Как у тебя дела, дорогая? Я так тебя давно не видела, как ты там, в Москве своей? Небось, раздолье там для тебя: много места, пространства, жизни!
– Да, наверное. Сейчас город словно вымер, никого нет – все по домам, а по городу ездят только скорые. Очень грустно и страшно. Но, бабуль, на самом деле мне сложно сейчас говорить просто так. Я хотела посоветоваться. Точнее, узнать твое мнение.
Бабушка отхлебнула чай, немного причмокнула и взглянула на Варю, тем самым дав ей понять, что она готова к разговору.
– Как ты думаешь, мне правда пора замуж? Мне правда пора заводить семью и детей?
– Ба! Ну ты б заранее предупредила, что прям с порога да на такие темы, – улыбнулась бабушка. – Детка, а ты сама как считаешь?
– Понимаешь, я очень счастлива в отношениях. Была. Мы поссорились с Димой, потому что я непонятно зачем надавила на него. – Варя замолчала. Глаза налились слезами.
– Расскажи мне, – сочувственно сказала бабушка, положив свою руку поверх руки Вари. Тепло и нежность окутали ее, и Варя продолжила:
– Моя подруга вышла замуж. Недавно мы встретились в баре, она рассказывала, как замужем хорошо. Что она никогда не задумывалась, а теперь приобрела статус замужней, стала ощущать себя достойнее, защищеннее. Ты знаешь, бабуль, я так до конца и не поняла всей ее радости, мне тогда это все показалось искусственным, словно она мне это рассказывает и убеждает в первую очередь себя. Я такая глупая!
– Ну-ну, доченька, не плачь. Что случилось? Что ты сделала?
– Понимаешь, мы с Димой вместе уже восемь лет, три года живем вместе…
