Что у нас впереди? - Сергей Иванович Чекалин
Я считаю, своим долгом от всей души поблагодарить ветерана войны – моего отца, Ивана Васильевича Чекалина, который своими воспоминаниями и личными документами помог рассказать о днях минувших, о боевых делах воинов 65-й Дальневосточной отдельной морской бригады 176 стрелковой Мазурской Краснознамённой ордена Суворова дивизии Карельского фронта.
Фронтовики обычно не очень охотно рассказывают о днях, проведённых ими на передовой. Воспоминания о минувших боях для них мучительны и даже как бы старят их: ведь снова надо, хоть и мысленно, подниматься в атаку под свинцовый ливень. Непросто всё это пережить. И не случайно Иван Васильевич как о чём-то очень будничном говорит «Ну, воевал … Все воевали». Но мы-то понимаем, что за этими словами: горестное отступление по дорогам родной страны под напором превосходящих бронированных полчищ оголтелых гитлеровцев, а затем и не менее тяжёлый победный путь до самого рейхстага.
Девятнадцатилетним пареньком 21 октября 1941 года он принял присягу при 65-й отдельной морской бригаде 176-й стрелковой дивизии. В это время на северо-западном направлении находилась немецко-фашистская группа армии «Север», имевшая 42 дивизии. Кроме того, на территории Финляндии находились немецкая армия «Норвегия» и две финские армии – «Юго-восточная» и «Карельская», которые начали боевые действия несколькими днями позже общего вторжения. Финляндия объявила войну СССР 26 июня, а через три дня после этого немецко-фашисткие войска под командованием Фанкельхорста начали наступление на мурманском направлении. Затем развернулись бои в Карелии.
Стратегическое значение Карелии и незамерзающего Кольского залива очень велико. Здесь начинается Великий Северный путь. Сюда шли во время минувшей войны торговые караваны из Англии с поставками продуктов и вооружения. Сюда везли золото Колымы и пушнину со всего побережья Ледовитого океана для оплаты поставок. Огромное значение имели крупные месторождения медно-никелевых и железных руд, слюды и редких металлов. Поэтому советское командование стремилось, во что бы то ни стало удержать эти позиции.
По этим же соображениям большое место в планах гитлеровцев уделялось захвату этих территорий. Осуществление этой операции, получившей наименование «Голубой песец», было возложено на тайно созданную заранее немецкую армию «Норвегия». Кроме того, в армию «Норвегия» по тайному соглашению с Финляндией был включён 3-й финский армейский корпус в составе двух пехотных дивизий. 36-й фашистский корпус проводил главную операцию – «Полярная лиса», получив задачу выйти к Белому морю, овладеть районом Кандалакши, прервав сухопутною связь Кольского полуострова со всей страной.
В этих условиях Ставка Верховного Главнокомандования дала северо-западному фронту директивы к местной обороне и созданию оборонительных рубежей. Но летом 1942 года вынуждена была забрать с Карельского фронта три дивизии, что, конечно, не могло пройти незамеченным для противника. И чтобы противник не смог воспользоваться сложившейся ситуацией и, в свою очередь, снять свои боевые части для перестройки или перегруппировки, было решено временно активизировать наступательные действия, которые заключались в походе 65-й и 80-й морских бригад, входивших в состав 176-й стрелковой дивизии, в тыл врага.
«Тогда и было сказано, – говорит Иван Васильевич, – фашист, убитый на севере, не будет воевать на юге».
Драматические ситуации нашего похода очень похожи на бессмертные зори из повести Б. Васильева «А зори здесь тихие».
Здесь не приводятся многие сюжетные подробности, о которых рассказал и участник этих событий: опасения, владевшие воинами ещё в начале похода, подтверждались. Не имея второго эшелона прикрытия, продвинувшись на 22 километра на финскую территорию, наши воинские подразделения были обнаружены финнами и, терпя бедствия, начали по приказу командования с боями отходить.
Впрочем, как вспоминает ветеран, эти бедствия обрушились на них ещё задолго до вооружённого столкновения с регулярными финскими частями. И главным среди них оказалась нехватка продовольствия. Дело в том, что, передвигаясь скрытно, воины были лишены возможности добывать в лесу пищу охотой. Основа Карелии – вода, камни и леса. Стрельба могла привлечь внимание неприятеля, заранее демаскировать рейдовую бригаду.
В конечном итоге, направление отхода было определено и, находясь в окружении, личный состав принял последний бой. О сдаче в плен не было и мысли. Финны в плен не брали, издевались над ранеными бойцами, вырезали на телах звёзды, отрезали уши, вырывали языки, жгли на кострах ещё живых красноармейцев, сложив из них пятиконечные звёзды. Здесь, в неравном смертельном бою, И.В.Чекалин получил сквозное ранение ноги. Из окружения выходили разрозненными отрядами. С группой оставшихся бойцов, прорываясь из окружения, по причине ранения он отстал, но, не имея приборов ориентирования, всё же вышел на свою переправу. Остальные, кто ушли вперёд, не вернулись.
Иван Васильевич не пытается за давностью лет хоть как-то смягчить происшедшее. Рисуя исключительные по напряжению событийные ситуации, он говорит и о горьких и мучительных потерях. При проведении оборонительных операций из 11 тысяч человек личного состава их дивизии осталось 140 человек. По словам ветерана, все они были разными по характеру и облику, но соединяло их вместе чувство необходимости выполнить боевой приказ. Оно, это чувство, помогало им преодолевать величайшие страдания, приносить большие жертвы, совершать подвиги.
21 июня 1944 года войска Карельского фронта под командованием генерала К.А.Мерецкова перешли в наступление, и уже 28 июня был освобождён Петрозаводск. Войска фронта продолжали развивать наступление до 9 августа, когда, по приказу Ставки, оно было прекращено. Советские войска вышли к предвоенной границе с Финляндией.
Дальнейший боевой путь нашего собеседника прошёл через Восточную Пруссию, Польшу, Германию. Был демобилизован из Берлина в октябре 1945 года.
Как память о боевой молодости до сих пор хранит отец солдатскую ложку, отлитую на Карельском фронте из сплава фюзеляжа подбитого самолета. На ручке ложки выгравированы инициалы «ЧИВ». Длительное послевоенное время он пользовался ею, ревностно хранил и оберегал её, никому не доверяя.
В детстве мы с братом не осознавали, какую ценность представляет для отца этот, вообще говоря, неудобный в пользовании предмет. Но чувство, что в нём скрывается что-то личное, недосказанное, тайное, вызывало у нас огромное желание подержать её и, тем более, попользоваться. И в его отсутствие нам это удавалось…».
Я немножко добавлю, что ложка эта сейчас хранится в семье автора приведённого очерка. Её форма полностью повторяет форму стандартных деревянных ложек, которыми пользовались в деревнях. Из своего детства и отрочества я это хорошо помню. И вот, за столом, у всех деревянные ложки, а у отца, такая же по форме, но алюминиевая. Поэтому брат и пишет о ней, как не очень удобном в пользовании предметом. Из-за её формы. Но отец этого, вероятно, и не ощущал. Скорее всего, что и не из-за формы, а того, что металлической ложкой горячую пищу есть не очень складно. Мы ведь в то время, в моё детство и отрочество, ели из одной миски. Если первое горячее, а оно всегда подавалось из
