Александр Чехов - Тайны живописи

В зале слышно какое-то шевеление. Таня встает и выходит, опустив голову.

27.

Ночь. Город. Он вышел прогуляться, сам не зная зачем, дома оставаться он больше не мог, мучительно хотелось пива, воздуха, движения или чего-нибудь, он сам толком не знал. Он дошел до Средного рынка, купил в киоске бутылку "Царского", выпил половину залпом, и, тут же расхотев, оставил ее, недопитую, на тротуаре, пошел дальше, в любимые старые кварталы, не торопясь, прогуливаясь. Пиво горчило, стояло в горле, весьма специфичный, терпкий вкус кориандра ему не понравился, но от выпитого алкоголя стало как-то легко и спокойнее на душе. Город сонно и пусто молчал, сказать ему было нечего, фонари равнодушно светили под ноги, окна уже не горели, один-два, может быть, где-то вдали мерцали одинокими маяками чужих, незнакомых судеб, раз, два, три, начиналась осень, лето закончилось, пролетело незаметно, оставив только воспоминания, пустоту и одиночество, и тополя уже кое-где желтые, со сморщившимися, изъеденными болезнью листьями, девятый месяц, беременная природа должна была вот-вот что-то родить, четыре, пять, шесть, он шел, считал шаги, смотрел на облака и просвечивающие кое-где редкие звезды. Где-то на юге по светлому пятну можно было разгадать незримое присутствие луны. Он уже почти дошел до улицы Горького, когда сзади послышался шум -- чьи-то быстрые шаги, возгласы и смех. Он оглянулся -- двое молодых людей, потешно и странно одетых приближались с улыбками на лицах стремительно, как будто не замечая вставшего на их пути случайного странника. Миша отошел в сторону, но было поздно. Один из парней, не снимая с лица улыбки, резким толчком в грудь сбил его с ног, второй пнул в живот. Первый, кажется, это был первый, наклонился, посмотрел секунду, затем взял Мишу за волосы, оттянул голову назад и несколько раз с силой стукнул лицом об асфальт. Они посмотрели друг на друга, рассмеялись, стукнули по рукам, и все так же смеясь, исчезли за поворотом. Наступила тишина.

Некоторое время он лежал без движения, в луже крови, слушая собственное колотящееся сердце, приходя в себя и набираясь сил и воли для того, чтобы встать. Затем пошевелился и, наконец, приподнялся на руках и сел. Плащ был испачкан, лицо разбито, было обидно, прежде всего, из-за бессмысленности всего этого действа, в кармане брюк лежали деньги, но они, кажется, им были не нужны. Миша встал, отряхнулся, как мог, достал из кармана платок, промокнул лицо, выбросил его не глядя куда-то в палисадник и пошел дальше, ссутулившись, старясь идти под фонарями.

У Вики оказались очень нежные руки. Она быстро и аккуратно обработала уже начавшие заживать царапины на Мишиной щеке, смазала йодом, приклеила пластырь.

-- Меньше надо по ночам гулять! -- ворчала она, -- Вляпался. Нашел приключений на свою голову!

-- Заживет, -- успокаивал Миша, -- На мне всегда заживает, как на собаке.

-- Вот и посмотрим. Но все же, будь осторожнее! Пожалуйста.

-- Вик, я к тебе вообще-то по делу зашел.

-- Понятно, -- вздохнула Вика, -- Ты ведь просто так не зайдешь. Ну, что у тебя за дело?

Миша помолчал, напряженно собираясь с мыслями, словно проверяя свое решение в последний раз.

-- Дай мне адрес Олега!

Вика нахмурилась.

-- Тебе что, мало?

-- Пожалуйста!

-- Мишенька!

Ее ладонь легко, нежно, едва касаясь, легла на его здоровую щеку.

-- Миш, затем тебе это нужно, скажи а? Ну зачем? Что, девчонок мало вокруг? Ты красивый, умный, у тебя все есть. Свистни, любая прибежит. Кроме... Не твое это, понимаешь? Не твое... Зачем это тебе?

-- Мне нужно. Поверь, мне действительно нужно.

-- Мишенька! Солнце! А я? Я тебе нужна? Я понимаю, я намного старше, но я многое умею и много смогу тебе дать. Правда. Мишка, радость моя, я смогу сделать тебя счастливым. Я буду стараться. Мишенька, я все для тебя сделаю. Только скажи.

Он немного, чуть заметно отстранился.

-- Вика, пожалуйста, не обижайся, сейчас мне нужен адрес Олега.

Пауза.

-- А ты упрям, -- сказала Вика, убирая руку, -- Прости меня, хорошо? Не обижайся. Что взять со старой дуры.

Он обнял ее за талию.

-- Вик, ты хорошая. Я хотел бы быть твоим другом. Хорошо?

Вздыхая:

-- Уговорил.

-- Так как насчет адреса?

-- Все таки идешь?.. Это твое заднее слово?

-- Заднее.

-- Мишка, Мишка!.. Как же с вами, мужиками, тяжело!..

За окном город, проснувшись, окунался в привычную утреннюю суету.

28.

Дверь ему открыл Олег. Одетый как всегда в спортивный костюм и рубашку с коротким рукавом, нисколько не изменившийся за прошедшие полтора месяца, что они не виделись, он несколько секунд пораженно пялился на Мишу, и, наконец, сказал:

-- Ну проходи.

Миша протянул руку.

-- Здравствуй!

-- Не через порог. А так, привет.

Прихожая была попросторнее Викиной, квартира располагалась в нестаром кирпичном доме, на восьмом этаже и была спланирована по современным стандартам -- было, где развернуться. Миша прошел внутрь.

-- А Лены нет?

-- Она на работе, -- буркнул Олег, -- Через полчаса придет. Проходи, чаю попьем!

На кухне, на покрашенной темно-зеленой краской стене висел календарь с роскошной девицей в купальнике. Миша присел на табуретку, пока Олег возился с чайником и плитой.

-- Что у тебя с лицом? -- через плечо, не поворачиваясь, спросил он.

-- Упал, -- коротко ответил Миша.

-- Бывает, -- поняв, что правдивых объяснений не последует, кивнул Олег. Он зажег огонь и сел напротив, по другую сторону кухонного стола, -Как вообще живешь-то?

-- Нормально.

-- Сценарий написал?

-- Сценарий... -- Миша уже как будто забыл про него. Так, кажется, давно это было, май, начало, лето, какие-то актеры, -- Нет.

-- А что так?

-- Не знаю. Не пишется. Не буду я его писать.

-- А... Ну-ну. Нехорошо это. Надо было дописать. Раз уж начал. А иначе и начинать не надо было.

Миша пожал плечами.

-- Может быть.

Повисла пауза. Олег пробежал взглядом по стенам, затем снова посмотрел на него.

-- Ты что пришел-то?

-- Так... Проведать друзей. Давно вот вас не видел.

-- Это верно, -- согласился Олег, -- давно не виделись. Хорошо, что пришел. Сейчас чай будем пить.

Он встал и подошел к окну. Его широкая спина загородила свет, стало немного темнее. Осеннее небо вокруг головы было наполовину затянуто облаками -- бело-серо-голубой бесформенный, хаотичный орнамент обрамлял коротко подстриженную черную шевелюру. Олег долго что-то разглядывал там, на улице, по другую сторону стекла, затем резко и неожиданно повернулся, сделал шаг по направлению к Мише.

-- Ты к ней пришел, да? Хочешь назад ее вернуть? Прощения просить?

Миша ожидал чего-то подобного, был морально готов и сейчас сам поражался собственному спокойствию.

-- Я хочу ее увидеть.

Олег сделал еще один шаг и теперь возвышался над ним, как гора.

-- Дурак ты! Не надо было тебе сюда приходить. Не любит она тебя и никогда не любила. Ты это хотел услышать?

-- Пусть она сама это скажет!

-- Она скажет, ага!.. Слушай, я тебе шанс даю -- ты можешь сейчас встать и уйти, и мы забудем об этом инциденте. Тихо, мирно разойдемся, как интеллигентные люди. Зачем тебе это? Ты что, совсем плохой стал, не можешь себе девчонку найти?

-- Мне нужно ее увидеть, -- стоял на своем Миша, -- Если она скажет "уходи", я уйду.

-- Блин, упрямый какой!

Олег схватил его за отвороты рубашки и, кажется, без особых усилий приподнял в воздух. Миша перехватил его руку, потянул от себя, они замерли на несколько секунд, глядя в глаза друг другу.

-- Хорошо, ты останешься! -- прошипел Олег, -- Только не обижайся потом.

Он сделал толчок всем телом, чтобы повалить Мишу на пол, глухо стукнула об пол, падая, табуретка, завязалась борьба. Олегу удалось быстро подмять его под себя и, пользуясь этим, он несколько раз освободившейся рукой с силой заехал Мише в лицо, окончательно его обездвижив. Затем он встал, поправил одежду, передернул плечами, словно разминаясь, и за руки оттащил Мишино тело в гостиную. Оставил его лежать посередине ковра, порылся где-то в ящике стенки, достал наручники, затем оттащил тело к окну, туда, где от пола до потолка протянулась вертикальная труба отопления, пристегнул левую руку соперника к этой трубе, потом пошел на кухню, смочил какую-то тряпку водой из-под крана, вернулся в комнату и приложил тряпку к разбитому Мишиному носу. Олег окончательно успокоился, овладел ситуацией, и делал все теперь деловито и четко, почти по-армейски. Он запрокинул ему голову так, чтобы кровь не текла, и тряпка не падала, после чего устроился в кресло, взял с журнального столика книжку, одну из нескольких, там лежащих, и, не посмотрев на название, принялся листать.

Минут через пять Миша пришел в себя. Он дернул головой, влажная, испачканная кровью тряпка свалилась на ковер, пошевелил рукой и понял, что пристегнут. Заметив его движения, Олег бросил чтение и пошел в ванную.

-- У тебя лицо в крови, -- вернувшись, сказал он и протянул влажное полотенце, -- Вытри!