Алексей Писемский - В водовороте
- Что же, ты обедаешь или нет дома? - повторила она свой вопрос, видя, что князь не отвечает ей и сидит насупившись.
- Нет, не могу и сегодня, - отвечал он, не поднимая головы.
- Ну, как хочешь! - отвечала княгиня и затем, повернувшись, ушла в гостиную, где и принялась потихоньку плакать.
Князь все это видел, слышал и понимал. Сначала он кусал себе только губы, а потом, как бы не вытерпев долее, очень проворно оделся и ушел совсем из дому.
Когда княгине доложили о приезде Анны Юрьевны, она велела принять ее, но сама сейчас же убежала в свою комнату, чтобы изгладить с лица всякий след слез. Она не хотела еще никому из посторонних показывать своей душевной печали.
Покуда княгиня приводила себя в порядок, Анна Юрьевна ходила взад и вперед по комнате, и мысли ее приняли несколько иное течение: прежде видя князя вместе с княгиней и принимая в основание, что последняя была tres apathique, Анна Юрьевна считала нужным и неизбежным, чтобы он имел какую-нибудь альянс на стороне; но теперь, узнав, что он уже имеет таковую, она стала желать, чтобы и княгиня полюбила кого-нибудь постороннего, потому что женщину, которая верна своему мужу, потому что он ей верен, Анна Юрьевна еще несколько понимала; но чтобы женщина оставалась безупречна, когда муж ей изменил, - этого даже она вообразить себе не могла и такое явление считала почти унижением женского достоинства; потому, когда княгиня, наконец, вышла к ней, она очень дружественно встретила ее.
- Bonjour, ma chere, - сказала она, крепко пожимая ей руку. - Супруга твоего, по обыкновению, нет дома, - прибавила она, усевшись с хозяйкою на диван.
- Дома нет, - отвечала княгиня, стараясь насильно улыбнуться.
- Что же ты одна сидишь?.. Тебе надобно иметь un bon ami[102], который бы развлекал тебя.
- Непременно надобно! - подхватила княгиня, продолжая притворно улыбаться.
- Что же мешает? - спросила Анна Юрьевна.
- Не умею, кузина! - отвечала княгиня.
- О, ma chere, quelle folie!..[103] Как будто бы какая-нибудь женщина может говорить так! Это все равно, что если бы кто сказал, qu'il ne sait pas manger!..[104]
Княгиня и на это только усмехнулась.
- Шутки в сторону! Приезжай ко мне сегодня обедать, - продолжала Анна Юрьевна, в самом деле, должно быть, серьезно решившаяся устроить что-нибудь в этом роде для княгини. - У меня сегодня будет обедать un certain monsieur Chimsky!.. Il n'est pas jeune, mais il est un homme fort agreable[105].
Химский был один из старых заграничных знакомых Анны Юрьевны, некогда участвовавший во всех ее удовольствиях.
- Нет, сегодня не могу, - отвечала княгиня, все-таки желавшая отобедать этот день дома.
- Отчего же?.. Приезжай! - повторила настойчиво Анна Юрьевна.
Ей, по преимуществу, хотелось познакомить княгиню с Химским, который был очень смелый и дерзкий человек с женщинами, и Анна Юрьевна без искреннего удовольствия вообразить себе не могла, как бы это у них вдруг совершенно неожиданно произошло: Анна Юрьевна ужасно любила устраивать подобные неожиданности.
- Что же, приедешь или нет? - повторила она.
- Нет! - отвечала княгиня.
- Глупо! - произнесла Анна Юрьевна и позевнула; ей уже стало и скучно с княгиней.
Посидев еще несколько времени, больше из приличия, она начала, наконец, прощаться и просила княгиню передать мужу, чтобы тот не медля к ней приехал по одному очень важному для него делу; но, сходя с лестницы, Анна Юрьевна встретила самого князя.
С ним произошел такого рода случай: он уехал из дому с невыносимой жалостью к жене. "Я отнял у этой женщины все, все и не дал ей взамен ничего, даже двух часов в день ее рождения!" - говорил он сам себе. С этим чувством пришел он в Роше-де-Канкаль, куда каждодневно приходила из училища и Елена и где обыкновенно они обедали и оставались затем целый день. По своей подвижной натуре князь не удержался и рассказал Елене свою сцену с женой. Та выслушала его весьма внимательно.
- Что же, поезжай, отобедай с ней вместе, - сказала она, потупляя свои черные глаза.
- Не хочется что-то, - произнес не совсем, как показалось Елене, искренним голосом князь.
- Мало чего не хочется! - возразила ему Елена совсем уже неискренне.
- И в самом деле, лучше ехать! - сказал князь, подумав немного, и затем сейчас же встал с своего места.
- Поезжай! - повторила ему еще раз Елена, протягивая на прощанье руку.
Если бы князь хоть сколько-нибудь повнимательнее взглянул на нее, то увидел бы, какая мрачная буря надвинулась на ее молодое чело.
- После обеда я приеду сюда. Ты подожди меня, - сказал он торопливо.
- Нет, я дожидаться не стану... - отвечала Елена.
- Отчего же?
- Оттого, что не хочу, - произнесла Елена, видимо, употребив над собой все усилие, чтобы смягчить свой голос и сделать его менее гневным.
- Жаль очень! - проговорил князь, ничего этого не заметивший и спешивший только уйти.
Ему на этот раз больше всего хотелось приехать поскорей домой и утешить жену.
- Ах, очень кстати! - воскликнула Анна Юрьевна, увидев его входящим в сени. - Где бы тут переговорить с тобой? Можно в этой швейцарской? прибавила она, показывая на комнату швейцара.
- Я думаю, можно, - отвечал князь, несколько удивленный ее словами и встречею с нею.
И затем они оба вошли в швейцарскую.
- У тебя связь с Еленой, но ты не даешь ей ни копейки денег! Мне сегодня очень достоверный человек рассказал, que sa mere a envie de porter plainte centre vous[106], - начала Анна Юрьевна прямо.
- Как я не даю? Сколько раз я предлагал Елене... - бухнул князь, совсем опешенный словами Анны Юрьевны.
- Не Елене надобно было предлагать!.. Она, конечно, у тебя не возьмет, а пошли матери, и пошли сейчас же. А теперь прощай, - проговорила Анна Юрьевна и сама пошла.
- Кузина, я боюсь больше всего, чтобы это открытие не повредило в ваших глазах Елене? - проговорил ей вслед несколько опомнившийся князь.
- Вот вздор какой! - отвечала Анна Юрьевна, садясь в свою карету.
VI
Совет кузины, в отношении Жиглинских, князь выполнил на другой же день, и выполнил его весьма деликатно. Зная, когда Елены наверное не бывает дома, он послал к старухе Жиглинской своего управляющего, который явился к Елизавете Петровне и вручил ей от князя пакет с тремястами рублей серебром.
- Князь приказал вас спросить, - доложил ей при этом управляющий, - как вам будет угодно получать деньги на следующие месяцы: к вам ли их прикажете доставлять на дом или сами будете жаловать к нам в контору для получения?
- Ах, я сама буду ездить, вы не беспокойтесь, - проговорила Елизавета Петровна, принимая трепещущими руками деньги и вся краснея в лице от удовольствия.
Управляющий поклонился ей и хотел было уйти.
- Князь нанял у меня землю и, вероятно, помесячно желает мне платить, пояснила ему г-жа Жиглинская.
- Да-с, они ежемесячно приказали вам доставлять, - ответил ей управляющий.
- Очень благодари!.. Очень!.. - говорила Елизавета Петровна радушнейшим голосом. - У князя, кажется, тоже есть имение в Саратовской губернии?
- Есть, - сказал управляющий.
- Ну, и мое имение, значит, соседнее вашему. Не в убытке будете, что наняли, не в убытке! - повторила Елизавета Петровна дважды.
Управляющий молчал. Князь не говорил ему ни слова об имении.
- Большое имение князь изволил у вас взять? - спросил он.
- О, да, порядочное! - отвечала Елизавета Петровна с некоторою важностью.
Ей казалось, что она, лгав таким образом, очень умно и тонко поступает.
Когда управляющий ушел, Елизавета Петровна послала Марфушку купить разных разностей к обеду. Елене, впрочем, о получении денег она решилась не говорить лучше, потому что, бог знает, как еще глупая девочка примет это; но зато по поводу другого обстоятельства она вознамерилась побеседовать с ней серьезно.
Елена в этот день возвратилась из училища не в двенадцать часов ночи, а к обеду. Выйдя поутру из дому, Елена только на минуту зашла в Роше-де-Канкаль, отдала там швейцару записочку к князю, в которой уведомляла его, что она не придет сегодня в гостиницу, потому что больна; и затем к обеду возвратилась из училища домой. Ее очень рассердил вчера князь. Напрасно рассудок говорил в Елене, что князь должен был таким образом поступить и что для нее ничего тут нет ни оскорбительного, ни унизительного. Нет, не должен! - возражала она в сердцах сама себе, - и если супруге своей он не в состоянии отказать в подобных пустяках, значит, она страшное значение имеет для него. Что же после того Елена?.. Одно только пустое времяпрепровождение его, и с ней поэтому церемониться нечего! Можно ей рассказать со всевозможными подробностями о своих глупых объяснениях с супругой. Он гораздо бы больше показал ей уважения, если бы просто не приехал и сказал, что нельзя ему было, - все-таки это было бы умнее для него и покойнее для нее; тогда она по крайней мере не знала бы пошлой причины тому. О, как в эти минуты Елена возненавидела княгиню и дала себе твердое и непреложное слово, в первое же свидание с князем, объяснить ему и показать въяве: каков он есть человек на свете!
