Николай Гоголь - Размышления о Божественной Литургии
К этой песни, раздающейся на небесах, присоединила Церковь песню, несущуюся к ней навстречу от земли, - ту песню, которою встретили Его на земле еврейские отроки, когда совершалось Его вшествие в Иерусалим на принесение Себя в жертву: "Осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне!" Сею песней встречает Его теперь и вся Церковь, невидимо грядущего с небес во храм, как в таинственный Иерусалим, для пренесения Самого Себя в предстоящем ныне таинстве. И потому каждый из предстоящих таким же самым образом, как воспевал,соединявшись с ангелами, возвещавшими о воплощении Его, ангельскую песнь, как воспевал, соединявшись с честнейшими херувимами при подъятии Царя всех, херувимскую песнь, да воспоет теперь в соединении с пламенеющими серафимами Серафимскую победную песнь.Вознесись же всяк на серафимскую высоту: "можешь, если только захочешь", как сказал Златоуст. Припомни только и собери в памяти своей все прекраснейшее, что ни видал ты на земли и чем восхищался, и представь себе только то, что потому было оно прекраснейшее, что было бледное отражение великой небесной Красоты, мелькнувший край одной только ризы Божией - и вознесется душа твоя сама собой к источнику и лону Красоты и воспоет победную песню, облетая вместе с серафимами вечный престол Всевышнего.
Во все время, когда во храме раздается торжествующее сладкопенье Серафимской песни, диакон стоит в олтаре по правую руку священника перед Святыми Дарами, с которых сняты уже и воздух и покровы, и веет [во все время] над ними веялом из перьев в подобье крыл серафимских, да ничто не прикоснется и не упадет во Святую Чашу. А священник втайне молится такою молитвою: "С сими блаженными силами и мы, Владыко Человеколюбче, вопием и глаголем: Свят еси и Пресвят, Ты и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый; Свят еси и Пресвят, и великолепна слава Твоя, Иже мир Твой тако возлюбил еси, якоже Сына Твоего Единородного дата, да всяк, веруяй в Него, не погибнет, но имет живот вечный, Который, пришед и все смотрение о нас исполнив, в ночь, в нюже предашеся, или, лучше, Сам Ся предаше за мирской живот, прием хлеб во святыя Своя, всечистыя и непорочныя руки, благодарив и благословив, освятив, преломив, даде святым Своим учеником и апостолом, рек..." и возглашает громко иерей слова Самого Спасителя: "Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов". Диакон сопровождает сии слова иерея безмолвным указанием на Святой Хлеб тремя перстами, держащими орарь; а лик возглашает торжественно: "аминь". И продолжает втайне иерей: "Подобно и Чашу по вечери, глаголя", и громко возглашает сей глагол Самого Спасителя: "Пиите от нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многая изливаемая, во оставление грехов". И также диакон сопровождает возглашенье иерея, указывая на Святую Чашу перстами, держащими орарь, и также лик возглашает: "аминь". Священник же молится так в самом себе: "Поминающе убо спасительную сию заповедь и вся, яже о нас было: крест, гроб, тридневное Воскресение, на небеса восхождение, одесную сидение, второе и славное пакипришествие" - и громко возглашает вослед за сими словами: "Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся".
[И эта] минута есть минута жертвоприношения, напоминающая всем предстоящим об отношении твари к Творцу. Поклонение мы отдаем и земным властям; обожание, покорность мы воздаем и людям, но жертву только одному Богу. Нет другого приношения от твари к Творцу, как жертва. Не прекращалась она от века ни в каком углу мира. Слова пророков гремели [только] противу нечистой жертвы, ибо чистоты ее требует Бог, и без душевной чистоты, без подвигов чистых приносящего ее, не принимается Богом никакое приношение; но сообразя всю чистоту наших действий и помышлений, с какими приносится наша жертва, видя, как померкают они все перед той чистотой, какая надобна, слыша, как прав пророк, сказавший: "яко порт нечист вся дела ваша!" - не посмел человек принести дел своих, как чистую жертву Богу, и, не найдя ничего в мире чище Жертвы небесной - Тела и Крови Самого Христа, их же приносит Ему Самому, в настроении душевном восклицая: "Твояот Твоих Тебе приносяще о всех и за вся!" Вознеси же всяк в эту минуту Жертву сию, не просто повторяя вослед за священником слова сии, но совершая [вместе] самое жертвоприношение. Всяк христианин в эту минуту есть священник, - взойди же один на высоту духа своего: так же, как Авраам всходил на высоту горы, дабы совершить на ней одному жертвоприношение, оставив внизу и жену, и раба, и осла своего, оставь так же и ты в эту минуту все, связывающее тебя с землею. Принеси с собою дрова горького исповедания прегрешений своих, сожги их огнем раскаянья душевного, как жрец, и как священник соверши духовное заколение собственной души своей, да огнем и мечем духа заколется в ней помышление всех земных стяжаний и вожделений, да сгорит всякое желание блага земного и в пепел да превратится в ней все, что не есть Божье. И когда будешь готов совершенно воскурить такую жертву Богу, став чрез то высочайшим самих Сил небесных, умей отвергнуть и эту жертву, как недостойную, устремив к себе слова пророка: "яко порт нечист вся дела ваша!" и подыми тогда небесными руками вместе с иереем Святую Чашу, возглашая: "Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся!"
Во все то время, когда все совершают жертвоприношение в душах своих, на клиросах подъемлется сие умиляющее и тихое сладкопение: "Тебе поем, Тебе благословим, Тебя благодарим. Господи, и Тебе молимся. Боже наш!"
И наступает верховная минута во всей Литургии, всех страшнейшая и таинственнейшая, - минута самого пресуществления, когда приносимое в жертву Творцу становится действительно той самой Жертвой, которую принес Сам Творец Самому Себе за всех людей, становится не образом Тела и Крови, но самим Телом и Кровью Христа. В олтаре происходит [страшное] троекратное призывание Духа Святаго, - Того Самого Духа, Кем совершилось воплощение Христово от Девы, Его смерть и Воскресение, Кем возглаголали пророки и апостолы и Кто носился один над водами тогда, когда еще земля была невидима и нестроенна, когда по слову Писания: "тьма была вверху бездны и Дух Божий ношашеся над водами", и без Которого не совершается пресуществление. Упавши ниц перед святым престолом, и священник и диакон, полагая троекратно наземные поклоны, произносят троекратно в себе самих сие призывание: "Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолом Твоим ниспославый. Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас, молящихся Тебе!" И вослед за первым призваньем читают в себе стих: "Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей". Вослед же за третьим призваньем диакон подклоняет главу свою и, указуя орарем на Святый Хлеб, не смея вымолвить и самого слова, говорит только в глубине души своей: "Благослови, владыко, Святый Хлеб!"
Восстав от поклона, знаменует трижды иерей Святые Дары, глаголя: "И сотвори убо хлеб сей Честное Тело Христа Твоего", диакон произносит: "аминь", и Хлеб уже есть самое Тело Христа. Безмолвно указует диакон орарем на Святую Чашу, произнося только устами души своей: "Благослови, владыко, Святую Чашу!" Благословляя ее, глаголет иерей: "А еже в Чаше сей. Честную Кровь Христа Твоего". Диакон возглашает: "аминь", и содержимое в Чаше есть уже самая Кровь Христова. И вновь указывая на Чашу и на дискос вместе, произносит во глубине себя самого диакон: "Владыко, благослови обоя"; и благословляет обоя священник, глаголя: "Преложив Духом Твоим Святым". Диакон троекратно возглашает: "аминь". И Дух Святый уже в Дарах, обративший их в Кровь и в Тело, и пресуществление совершено. Словом вызвано Вечное Слово, и то самое Тело, в которое облеклось Слово, быв на земле. Тело Самого Владыки лежит теперь закланное на олтаре, и совершилось заклание глаголом наместо меча. Да позабудет в это время всяк о иерее: не иерей, носящий вид и имя подобное нам, но Сам Верховный Вечный Архиерей совершил сие заклание, совершающий его вечно в лице Своих иереев. И так же сие пресуществление творится вечно, как все творится вечно, что ни исходит от вечных уст Его: и как сказал Он некогда: "да будет свет" - и вечно светит свет; "да произрастит земля былие травное" - и вечно с тех произрастает [растущее на] земле, так и пресуществление сие творится вечно. И Тело, лежащее теперь на святом престоле, есть то самое Тело Господне, которое страдало на земле, терпело заушения, было оплевано, распято, погребено, воскресло, вознеслось вместе с Господом и сидит одесную Отца!
На колокольнях подъемлется звон, да возвестится повсюду страшная минута, чтобы, где ни услышал о том человек, - находится ли он в то время путником в дороге, обрабатывает ли землю полей своих, сидит ли в дому своем, или занят [каким] делом в ином месте, томится ли даже в тюремных стенах или на одре самой болезни, - чтобы отовсюду мог в эту минуту вознести моленье свое о страшном таинстве сем и о том, да не в суд и осуждение оно будет кому-либо из его братии. Все молящиеся в храме повергаются в сию минуту долу перед Господом. Повергнувшись ниц святым престолом, творят усердные поклоны служители Церкви. И всяк возносит внутренний глас ко Господу, да помянет его в виду самого Тела и Крови Своей во Царствии Своем. Диакон, подклонив главу иерею, произносит: "помяни мя, владыко", и ответствует ему иерей: "Да помянет тебя Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно, и во веки веков". Сказав: "аминь", диакон становится по-прежнему с правой стороны престола, вея веялом в подобии серафимских крыл над Святая. Священник же, помолившись втайне, дабы всем предстоящее Тело и Кровь Христа были во трезвение души, в оставление грехов, во исполнение Царства Небеснаго, в дерзновенье к Господу, а не в суд и осуждение, приступает кпоминанью всех пред Господом в виду самого Тела и самой Крови Его. И собирает перед Христом всю Церковь Его: и ту, которая уже торжествует, и ту, которая еще воинствует, - и на земле путешествующую, и в небесах пребывающую, поминая всех от ветхозаветныхпатриархов и пророков до единого из ныне живущих христиан. Прежде всех других именует он Пресвятую Богородицу, и в ответ на то воспевает весь лик сие определяющее Ее славословие, которое повторяет за ним вся Церковь: "Достойно есть яко воистинну блажитиТя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную, и Матерь Бога нашего, честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем".
