Русский рай - Олег Васильевич Слободчиков
– Продали американцам Росс? – спокойно переспросил Сысой.
– Всю Калифорнию продали за пятнадцать тысяч долларов. Свежий чай есть? Наливай!
Зять вломился в сторожку, по-свойски упал на полати, похохатывая, стал рассказывать: Американские переселенцы вновь взбунтовались и подняли над Калифорнией знамя республики «Звезды и Медведя», среди них было много русских. Американские войска поддержали их и заняли всю Калифорнию, Северную и Южную. Так что мы теперь – Америка!
– А Росс? – спросил Сысой. – Был Костромитинов, говорил, что Суттер так и не отдал долга, хотел продать крепость американцам.
– На кой им покупать Росс, если это американская земля?
– Что в том хорошего? – насупился Сысой, не понимая зятя.
– У них все ясно и понятно! Намыл золото, хочешь, продай за доллары или пиастры, хочешь – спрячь под матрас. Плати налог и богатей! И все, то ли компанейское, то ли суттеровское – теперь наше…
– Баранов говорил, Царствие Небесное, – перекрестился Сысой, – цветных людей даже в северных штатах продают едва ли не на крыльце Сената. Иных побелей тебя!
– То черных, не индейцев! – нахмурился и помрачнел Емеля. – Узнавал! Нам в Северные Штаты не надо, а в Калифорнии нас больше половины и всем объявлена свобода, – последние слова он выговаривал уже без прежней уверенности.
Прошли еще три года, про Росс будто забыли и Суттер и Компания. Сысой подолгу задерживался на ранчо, возле дочери, забавлялся с внуками, к которым не чувствовал кровной привязанности. Но вот, против Росса опять показался компанейский бриг. Сторож сел на коня и зарысил к бывшей крепости. На этот раз поседевший компанейский чиновник Костромитинов встретил сторожа у калитки.
– Давненько не виделись! – поприветствовал, никак не выказывая недовольства, что его не оказалось на месте. – А на землях Суттера нынче моют золото и очень успешно, – уставился на сторожа, высматривая, какое впечатление произвело сообщение. – Понятно, что порядка нет, власти Штатов послали на прииски отряд солдат во главе с прокурором. Так они вместо службы побросали ружья и моют золото.
Сысой равнодушно шевельнул плечами:
– Еще при Кускове привозили золото, но директора велели помалкивать о нём…
– Теперь все о нем знают, можно и не помалкивать, – нетерпеливо перебил его Костромитинов. – Сам государь император соизволил предложить Компании поучаствовать в добыче по примеру других частных лиц, – многозначительно ткнул перстом в низкий закопченный потолок сторожки.
Сысой захохотал, оскалив щербатые зубы в бороде:
– Узнаю! Не хотели брать своё, теперь рады втереться в черед с другими?!
Костромитинов слегка смутился, продолжая вопросительно смотреть на него:
– Что поделаешь, таковы наши законы! Дай совет, как это сделать!
– Я в воду не полезу хоть бы и за золотом! А спрашивать надо моего зятя, проворен и сметлив, колошская кровь пошла ему впрок. Бывает на Рио-Гранде, Сан-Хоакине, знаком с тамошними фермерами, учился мыть золото у Кондакова, ходил с ним к горе Счастья… Может быть, что-то и скажет, а с меня какой спрос?!
– Коня у тебя нет? – подскочил Кондаков, будто его осенила какая-то догадка.
– Один, – сторож кивнул на привязанного к коновязи. Двоих не повезет, слаб и стар. Остальной скот у зятя.
– Тогда пойдем к нему, с тобой на пару разговор получится душевней. Помню креола, сметлив был.
На ранчо Сысой и Костромитинов ехали поочередно меняя друг друга в седле. Емеля был дома. Марфа с радостью встретила гостя. Костромитинов, как всегда, спешил, застолье и хозяйское угощение раздражали его. Едва усевшись за стол, стал говорить о деле. Лицо Емели напряглось, глаза заметались на тестя, выпытывая, что тот мог сказать про его дела. Вскоре он понял, что Костромитинову ничего не известно и с колошскими дерзостью и азартом стал торговаться.
– Будто не знаешь, что американцы силой захватили Калифорнию? – насмешливо спросил, выслушав рассуждения о золоте и пользе в том Отечеству.
Лицо бывшего правителя помрачнело, он насупился и метнул на Емелю подозрительный взгляд, а тот продолжал насмехаться:
– Они скандалов не боятся, когда дело доходит до прибылей… И как ты думаешь мыть золото на земле Суттера? Отряд туда не пустят. И ваши служащие не дураки, чтобы отдавать Компании намытое за одно жалованье, когда можно сдать американцам за доллары или мексиканцам за пиастры?
– Побеги с приисков – обычное дело! – вздохнул Костромитинов, теряя бойкий вид. – И что делать?
– Можно поискать в других местах, поближе, – стал торговаться Емеля. – Только я за жалованье работать не буду!
– Что хочешь? – вперился в него Костромитинов прожигающим взглядом, понимая, что креол уже не во власти Компании.
– Ранчо! Числилось компанейским, станет моим. Остатки компанейского скота – тоже!
Костромитинов поперхнулся от наглости креола.
– Тебе повышенное жалованье или медаль, директорам – прибыли, мне – ранчо, которое Компании уже не принадлежит, а я вам золотишко?! – напористей и злей повторил Емеля.
Сысой покряхтел, посопел и вышел: ему неловко было слышать этот торг, хотя понимал, что зять, по-своему, прав. Это в Ирии все делится поровну, а тут: у кого двести рублей в год, а у кого и двести тысяч. «Дери с них, зятек, семь шкур! – подумал, со злорадством. – У меня не получалось, да и не за богатством рвался в Калифорнию».
Он думал, что зять заломил непомерную цену и уступит половину, но к его удивлению они с Костромитиновым сторговались. Емеля уступил только компанейский скот, который предполагалось увезти на Ситху.
Сысой с гостем вернулись в крепость на двух лошадях. Костромитинов отправился на бриг шлюпкой. На другой день с «Ситхи» высадили полтора десятка новоприборных служащих Компании с наказом Сысою, проводить их на ранчо.
«Ситха» выбрала якоря, подняла паруса и ушла на юг, в Малый Бодего или Сан-Франциско, Сысой об этом не спрашивал, сам верхом, с груженой лошадкой в поводу, привел промышленных на ранчо под начало зятя. Служашие контрактники не думали, что отданы в подчинение креолу и, оказавшись в селении среди индейцев и нескольких стариков, удивленно водили глазами, будто попали в плен.
– Где же ты наберешь столько золота? – обеспокоенно спросил зятя Сысой, едва они остались с глазу на глаз.
– Знаю где! – самоуверенно заявил Емеля. – Не самому же в воду лезть. Намоем, хотя в этом уже мало выгоды. На приисках цены на мясо и пшеницу выросли втрое. Платят за них золотом.
