Глаза Фемиды - Аркадий Петрович Захаров
Разыскали опера пропойцу Колю Степина, баламута и дебошира, которого я за все его художества из общежития выселил. Он и без того на меня злился и грозил расквитаться, а менты на него надавили, подогрели и запугали. В результате написал Коля заявление, что фактической причиной выселения его из общежития послужил его отказ заплатить мне взятку, которую я у него, алкаша вымогал, чтобы за это прекратить выселение. Ну вот, теперь им оказалось доказательств достаточно. Наручниками щелкнули и поволокли меня под стражу. Дело состряпано по трем статьям, прокурор с ними согласился, жду суда. А сам надеюсь, что добросовестная работа мне зачтется и председатель горисполкома выручит. Мог бы выручить. Но ему менты показали хранение боеприпасов и вымогательство взятки. Тот от меня сразу же открестился и от своих записок на заселение отказался. Все друзья тоже — как осенние листья отпали. А я с ворами в камере сижу и все верю, что советский суд — самый гуманный и справедливый суд в мире во всем разберется, пожурит за глупость, да и оправдает. И так я был в этом уверен, что и адвоката нанимать не стал. Решил, что достаточно судом назначенного. И, как оказалось, зря».
- Зря, конечно, — подтвердил Романов. — С хорошим адвокатом можно было и оправдаться.
- Откуда мне было знать? Я же по первой ходке шел и до этого никаких дел с уголовкой не имел. Считал, что если не виновен — то и доказывать не надо. Однако, если назвался груздем — полезай в кузов. Суду и без адвоката все ясно: милиция зря дело шить не будет. Она же рабочекрестьянская. Как меня судили — вспоминать не хочется. Ни одному моему слову не поверили. Но, как кореша меня уверяют, народные заседатели сжалились: по совокупности, всего два года поселения дали, хотя прокурор просил значительно больше. Майор на чтении приговора лично присутствовал и сокрушался что мало дали. Половину я уже на местной лесопилке оттянул, еще год чалить осталось. Однако, мне идти пора.
Войтюк вынул из нагрудного кармана большие старинные часы- луковицу и с шиком щелкнул серебряной крышкой. Крышка открылась и в недрах часов зазвенели крошечные колокольчики: «Ах мой милый Августин, Августин»…
Володя от неожиданного зрелища даже о рыбалке забыл: «Какие у тебя Виктор, редкие часы. Я таких ни у кого не видел».
- Швейцарские, Мозер, — подтвердил Войтюк. — Часы старинные, замечательные и идут великолепно, но не очень удобные: все время боюсь потерять. Или выроню, или вытащат. В моем положении наручные гораздо практичнее. Да только негде их взять.
- А давай поменяемся, — предложил Романов. — Я тебе за брегет предлагаю свою «Ракету», в позолоченном корпусе и с браслетом.
- Правда, позолоченные и с браслетом? — неуверенно протянул Виктор. — Можно посмотреть?
Романов снял с руки и протянул часы Войтюку. Тот осторожно взял, повертел, посмотрел клеймо, приложил к уху. Неизвестно, что он услышал, но в результате согласился, что можно и поменяться. «Я тебе в придачу еще и удочку дам», — обрадовался Владимир.
- Идет, — согласился Войтюк, передавая Романову брегет. Затем смотал удочку, собрал рыбу и удалился в сторону поселка.
Романов посидел еще минут десять и тоже прекратил ловлю. Солнце уже поднялось, на палубе катера показался Колонтаец, который зачерпнул ведром забортной воды и, умываясь, шумно фыркал. Это значило, что предстояло отчаливать и завтракать.
Дизель застучал на режиме прогрева. Романов поднялся на борт и взялся за приготовление ухи. Когда уха закипела и Нижние Аремзяны остались позади, Романов вспомнил о часах и решил полюбоваться приобретением. Однако обнаружил, что стрелки застыли, и часы молчат. «Забыл завести», — сообразил Владимир, поставил стрелки наугад и подкрутил головку. Часы весело замурлыкали. Довольный Владимир представил себе как удивит удачным приобретением Колонтайца и погрузил часы в специальный карманчик, который на его пиджаке так кстати оказался.
Спустя пару часов, Романов поднялся в рубку и эффектным жестом достал брегет: «Не пора ли менять вахту?» Крышка часов откинулась, колокольчики пропели, но стрелки снова застыли. Пружина короткая, догадался Романов. Надул его прохвост Войтюк. Колонтаец терпеливо сдерживая смех, выслушал всю историю надувательства и резюмировал: «Володенька. Ты же опытный адвокат, а дал провести себя как последнего лоха. Понимать надо, что жулик, он и в домоуправлении, и на поселении жулик. Если протухшую рыбу заморозить — она перестает пахнуть. А слегка оттает — снова вонять начинает. Так и этот Войтюк, оттаял. И не такой уж он невинный, как тебе представился. Значит, выдали ему по заслугам и впереди он еще не раз схлопочет. А часы эти сохрани, как предупреждение против излишней доверчивости и жлобства.
- И что мне теперь с ними делать? — жалобно простонал Романов.
— А сделай из них грузило для новой донки. Ты же свою этому проходимцу отдал. Хорошее грузило получится. С музыкой.
Эпилог
Спасите наши души,
Мы бредим от удушья…
В. В. Высоцкий
Сквозь сон Колонтаец различил посторонние шумы в работе двигателя, вздрогнул и немедленно проснулся. Я бы сказал — полностью пробудился, как будто и не спал. Судовым специалистам знакомо чувство нормальной работы механизмов, когда и корпус вибрирует, и машины шумят, а на душе спокойно и сну ничто не мешает. Кажется, спит капитан мертвым сном и ничто не подымет беспробудного, а стоит внезапно негромко забрякать какой-нибудь железке, как он моментально вскакивает, чтобы определить причину вероятной неисправности, а то и аварии. Вот и Колонтаец немедленно поднялся, чтобы разобраться, отчего это спокойно работавший движок вдруг взвыл во время Володькиной вахты.
На палубе, под хмурым небом, легкий ветерок гнал по Иртышу неторопливую рябь, но волны у
