Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин
Я добавил газу. Двигатель застучал клапанами, я начал играть сцеплением, «восьмерку» повело вбок, травяной аромат стал настолько плотным, что у меня заболели глаза. Лобовое стекло затянуло золотой пыльцой, я включил дворники и добавил газу еще. Клапаны выдали пулеметный отбой, в глушителе хлопнуло, «восьмерка» рванула вперед, под днищем лязгнуло железо, и мы выскочили на поляну.
Здесь еще сохранился кусок старого асфальта, видимо, в том месте, где раньше находилась сторожка смотрителя. На асфальте остались золотистые следы от предыдущего катафалка. Здесь он остановился и, видимо, выгрузил гроб. То есть наверняка выгрузил.
Мы вышли из машины.
— Куда теперь?
Роман оглядывался. Дышал осторожно, скорее всего опасаясь радона.
— Чем-то пахнет, — сказал Роман. — Тебе не кажется?
— Цветами пахнет.
Я не стал глушить двигатель, а из багажника на всякий случай достал лопату.
— Так куда дальше?
— Туда, — я махнул лопатой. — Там раньше… Туда, короче.
Золото разлилось по всему кладбищу, в нем утонули могилы, их было не видно под желтым, золотарник задушил старые деревья, кладбище облысело, превратилось в широкую поляну посреди соснового леса. Земляника. По всем солнечным закраинам, крупная. На опушке наверняка голубика. В принципе, место красивое, солнечное, позитивное, и никакой суеты, никто давно не шпигует землю трупами; забытые кладбища навевают покой и меланхолию, я подумал, что Хазину повезло — найти приют в таком месте. Кажется, Роман думал о том же — лениво зевал, и щурился, и улыбался.
Хазина мы нашли в северном углу, на краю леса.
Золотарника здесь росло меньше, зато весьма преуспел аконит. Он распустился фиолетовыми гроздьями и живописно нависал над могилой Хазина. То есть могилу весьма выразительно выкопали под ним. Хорошая могила, глубокая. Гроб, обитый, кстати, фиолетовой тканью стоял метрах в двадцати.
Закрытый. Ни копщиков, ни сострадальщиков, никого, кроме нас с Романом, лишь лес и трава, не видно ни крестов, ни надгробий, кладбище давно и прочно заглохло.
— Странно это… — Роман поскреб подбородок. — Неужели ритуальщики не видели, что здесь двести лет как не хоронят?
— Видели, конечно. Но… возможно, сам Федя сказал, чтобы они ехали именно сюда.
— Зачем?
— Не знаю…
Я подошел к гробу.
Крепкий. Качество среднее, провинциальное, форма, скорее, протестантская, напоминающая футляр для градусника, однако крышка наша, классическая, не дверцей. Дерево массив. Фурнитура дорогая, видимо, европейского производителя — массивные латунные ручки романского стиля, латунные же застежки. По углам замаскированные кронштейны для лифта.
— Ничего гробик, — сказал Роман.
Я подумал — если бы мы сюда не приехали, Хазин бы так тут и стоял. Сюда никто не ходит из местных, так бы и проторчал здесь… долго.
— Похоже, сначала вырыли яму, — указал рукой Роман. — А потом понесли гроб от катафалка. Но не донесли… бросили — и бегом… Кто им здесь мог рассказать про радон?
— Да мало ли? Я вот думаю, как потащим…
— Может, для начала убедимся? — сказал Роман. — А вдруг… опять не тот?
Здравая мысль. Не хватало закопать не того.
Я наклонился и отщелкнул застежки. Переглянулись. Роман зашел в ноги, я в голову, сняли крышку.
Наверняка Хазин. На нем не было ни покрывала, ни ленты на лбу, ни прочих украшений. Тот же костюм, что в морге, те же ботинки. Как и Семен, Хазин высох и пожелтел, нос сделался не хрящеватым, а напротив — налился в сливу.
— Похож, — сказал Роман. — Но не Семен. Что делаем?
Я думал.
Вариантов особо не было. Собственно, два. Хоронить или не хоронить. Если хоронить…
Холодок. И шорох. Швррр. За шеей пронеслось быстрое.
— Видал?! — воскликнул Роман. — Видал?! Гигантский шмель!
— Гигантских шмелей не бывает, — сказал я. — Обычный шмель бросает вызов аэродинамике, гигантский вовсе не взлетит.
— Да как же — я только что видел!
Роман стал вглядываться в верхушки сосен.
Никогда не присутствовал на двух похоронах подряд. Интересный опыт. Если это, конечно, не Федя. Это он попросил нас присутствовать на похоронах. Мы были на похоронах — и все нас видели. А потом мы пропали…
— Тихо… И глухо.
Роман присвистнул.
— Что?
— Видал, какая ямина? Зачем такую вырыли?
Вряд ли Федя. Федя никогда не отличался умом.
— У Семена такой глубокой не было… — Роман поморщился. — Тут трое уместятся.
— Федор нанял городских копщиков, городские всегда бестолковые, — объяснил я. — Выкопали больше, чем нужно, вот и все…
— Ну да.
У Хазина был пистолет. Федор ничего про пистолет не говорил. Исчез пистолет.
— Я к тому, что у Федора наверняка ствол левый есть, — услышал мои мысли Роман. — В полиции у всех есть…
Так. Глубокая, с запасом, могила. Неучтенный пистолет. Тишина. Федор мог заманить нас сюда, пристрелить и закопать вместе с Хазиным. Через неделю на нас прозябнет кипрей и борец, земляника рассыплется щедрыми кустами…
Кажется, у меня задрожали руки.
— Ты чего? — спросил Роман.
— Да так.
— Ага, так… Думаю, это был квадрокоптер-шмель. Сейчас такие делают в Швеции.
Роман сжал кулак и выразительно в него пожужжал.
— Пилот наблюдает за нами, — шепотом сказал он. — Я это понял.
— Зачем ему это нужно?
— Если кто-нибудь решит нас здесь шлепнуть, то предупреждающий полет шмеля охладит его пыл! Мы должны выполнить свою миссию!
Солнце. Роман надышался дурной пыльцой. Тепловой удар и отравление.
— Какую?
— Узнать правду. Может, еще что-нибудь. Но правда — это главное.
— Правды нет, — ответил я. — Есть информационные потоки.
— Это в тебе пиар-прошлое говорит, — ответил Роман. — Правда есть.
Мы стояли над гробом, Хазин лежал в гробу, жизнь продолжалась, я был этому рад.
— Ладно, — сказал я. — До вечера тут, что ли, шаландаться…
— Согласен.
Мы ухватились за ручки и попробовали поднять гроб.
Оторвать от земли получилось, как и переместить сантиметров на тридцать. Все. Слишком тяжелый.
— Нам его не утащить, — Роман плюнул. — Килограмм сто двадцать, наверное.
— Надо постепенно, — сказал я. — Короткими перебежками.
— А потом? — спросил Роман, вытирая пот. — Как мы его… отпустим?
— В багажнике есть лямка. Как-нибудь затолкаем.
Мы снова приподняли и сдвинули гроб. Так мы его часа три будем толкать, пока спины не сорвем. Сдвинули. Сдвинули. Сдвинули. Через три метра я стал прикидывать, а не послать ли Федора подальше.
— Надо было лебедку купить, — сказал Роман. — Прицепил к дереву — и знай ручку крути…
Роман сломал стебель аконита, оборвал цветочки и надел их на пальцы.
— Мы называли их петушками, —
