Возвращение - Роман Иванович Иванычук
Главный герой Р. Иванычука — ровесник автора. За его плечами — искалеченное войной детство, его внешне огрубевшая душа на самом деле глубоко беззащитна и ранима. Чуткий к чужому горю, он готов откликнуться на чью-то боль, прийти на помощь, хотя порою это случается слишком поздно, как, например, в чрезвычайно популярном для своего времени рассказе «Аистов огонь»: «Где ты теперь? Улыбка любимой девушки, мягкий взгляд незнакомой, когда молодая мать с малышом на руках невольно заставляют меня остановиться, приглядеться. Может быть, это ты?»
Истинное переживание может стать переживанием эстетическим лишь по прошествии определенного времени, когда остались позади безысходность страдания и фатальное стечение обстоятельств. Только тогда ощущение героя достоверно и способно передаться читателю, а частный факт перерастает в обобщение. Именно так случилось с рассказом «Аистов огонь». Содержание его можно уложить в несколько строк: это трогательная история о том, как девушка напрасно просила у парня цветок «аистова огня», потом добровольно приняла на себя его наказание, оставшись вместо него после уроков, так как он не выполнил задания, и была за это наказана хозяином, который не мог допустить подобного «своеволия» подневольной пастушки; а затем навсегда исчезла из поля зрения героя. Но с тем, чтобы явиться ему по прошествии долгого времени сладкой грустью и болью — как символ первого пробуждения любви.
С современной точки зрения способ раскрытия лирического чувства здесь выглядит слишком прямолинейным, однако трогательная искренность его обезоруживающе действует на читателя, заставляя его забыть то, к чему он уже привык в современной литературе, — недоговоренность, подтекст событий и эмоций и так далее. Однако ныне обаяние этого непосредственного лиризма постепенно утрачивает свою силу. На фоне теперешних достижений Р. Иванычука явственно проступают профессиональные слабости его первых произведений: прямолинейность характеров и категоричность суждений, именно такое стечение обстоятельств, которое непременно приводит к желаемой развязке, внешняя трагедийность действия, «работающая» на открытый эффект.
Являясь издержками молодости и неопытности, все эти недостатки, естественно, относятся к поре ученичества. И в то же время уже в первых литературных опытах молодого тогда автора сегодня заметны черты, упущенные, кстати, в свое время критикой, которые впоследствии во многом определили направление творческого развития Р. Иванычука. Назову лишь одну из характерных в этом смысле вещей — «Отец», где нет ни внезапных встреч, ни рокового стечения обстоятельств. В центре рассказа — внутреннее состояние человека, душа которого до краев наполнена неизбывной болью. Ее причина — случайное сходство женщины, встреченной в вокзальном ресторане, с дочерью героя. Трудно сказать, похожи ли они на самом деле. Может быть, разомлевшему от выпитого человеку любая женщина могла напомнить дочь, которую гитлеровцы угнали в Германию. Тем не менее он уверен, что это она, его Оленка, чудом оказалась здесь. Когда же молодая женщина, приветливо взглянув на старика, улыбнулась ему, иллюзия сходства почти превратилась в реальность. И он тут же бежит в вокзальный ларек и — тоже по счастливой случайности — покупает там именно такой платок, какой мог бы понравиться его дочери. Но когда он вернулся, в ресторанном зале было пусто… Так и застыл он — с платком в руках и с болью в сердце. Как будто бы ничего особенного не происходит в рассказе. Тем не менее из жизни выхвачен именно тот момент, который показывает всю глубину и трагизм случившегося с человеком: вдруг вспыхнувший в сердце героя и тут же погасший огонек надежды повергает его в еще более глубокое отчаяние. Иллюзия усиливает и подчеркивает душевную драму героя. И здесь, как мне кажется, не обошлось без влияния Василя Стефаника, у которого, как правило, характер человека раскрывается через призму его души при минимуме внешних событий.
Путь Иванычука-новеллиста не был прямым и не шел только по восходящей. Деревня, которую молодой писатель знал прекрасно, психология крестьянина, которую он пытался постичь в момент сложных социальных преобразований, когда шла борьба между инстинктом собственника и неудержимой тягой к новому, далеко не всегда находили воплощение в раскрытии внутреннего конфликта человека, поставленного перед альтернативой: или — или… Зачастую насущная необходимость такого выбора мгновенно снимается внешним поворотом событий, и образ того или иного персонажа оказывается заимствованным из готовых клише апробированных приемов так называемой социально-бытовой прозы. Эта проза, кстати, имеет давние традиции и глубокие корни в украинской литературе, которые порою словно берут в плен молодого писателя. В ранних произведениях Р. Иванычука явно ощутимы их следы, в поздних же наряду с попытками освободиться от такого рода влияния сквозит и опасение лишиться привычного окружения, знакомых персонажей, типичных сюжетных коллизий — словом, всего того, что уже давно использовано предшественниками.
Это упорное соревнование с самим собой протекало с попеременным преобладанием обеих названных тенденций, что само по себе уже говорит о сложности творческого развития писателя. Так, например, новелла «Рододендроны» иллюстрирует предпочтение одной из них. Поднимаясь в горы, овеянные древними легендами, дабы надышаться их древним воздухом, лирический герой преследует четкую цель — сложить свою песню, где древность сочеталась бы с современностью. С таким же успехом можно было, сидя на месте и читая фольклорные записи, сочинить очередной их вариант, где новые представления сопоставлялись бы со старыми. Можно также, не идя далеко, показать совпадения и различия между ними и еще многое из этого вытекающее. Нечто подобное, кстати говоря, сделал писатель Степан Пушик в своем произведении «Перо золотой птицы», — Р. Иванычуку же, на мой взгляд, такого рода песня не удалась, оттого что приступил он к ней с готовой программой, где все детали были тщательно выверены. Истинное искусство, как известно, этого не терпит, в нем все внове, все — откровение, все и всегда — «впервые». Потому и сам цветок рододендрона здесь не тот, который растет в труднодоступных гористых местах, а пересаженный и культивированный в иной, искусственной почве — оранжерейной.
Зато потом Р. Иванычук пишет «Отец», «Месть», «Побей меня»… Впрочем, эти вещи создавались уже в то время, когда новеллистика переживала общий подъем. Уже стали широко известны имена Евгена
