Федор Сологуб - Том 1. Тяжёлые сны

– Ишь ты, какая злая ведьма, – сказал Антошка. – Она тебя бьет?

Пака покраснел.

– О, нет, – сказал он, – как можно! И она не ведьма, а злая фея. Но только она очень воспитанная фея и никогда не забывается. Нет, меня не бьют, – как можно! – повторил Пака, вздрагивая худенькими плечиками при мысли о том, что его могли бы побить. – Но только меня стерегут, mademoiselle и студент.

– Аргусы? – спросил Левка.

– Да, аргусы, – повторил Пака. – Два аргуса, – повторил он еще раз, улыбаясь, потому что ему понравилось это слово, и он мог теперь объединить им и mademoiselle и студента.

– И не пускают никогда в поле? – спросил Лешка и с горестным сочувствием смотрел на Паку.

– Нет, одного не пускают, – сказал Пака.

– А ты бы сам вырвался, да и махни-драла, – посоветовал Антошка.

– Нет, – сказал Пака, – нельзя мне махни-драла, – аргусы сейчас увидят и воротят.

– Плохо твое дело, – молвил Левка. – Да мы тебя освободим.

– О! – с недоверием и восторгом воскликнул Пака, складывая молитвенно руки.

– Ей-богу, освободим, – повторил Антошка.

– А пока прощай, нам некогда, – сказал Левка.

И мальчики простились с Пакою и ушли, – побежали, быстро-быстро, по узкой дорожке, – скрылись за кустами. Пака смотрел за ними, и неясные надежды волновали его, и мечты о далекой мамочке, которая ищет Паку и не может найти, и плачет неутешно, потому что нет с нею милого Пакочки.

Братья, уходя, говорили о Паке.

– Посмотреть бы на эту злую фею, – сказал Лешка, – какая она такая.

– Фея! Просто ведьма, – поправил Антошка.

– Конечно, ведьма, – подтвердил Левка.

– Как же его освободить? – спросил Лешка.

Маленькому любопытному Лешке весь мир представлялся с вопросительной стороны. Лешка обо всем любопытствовал, ко всем приставал с вопросами и всякому ответу простодушно верил.

Антошка любил фантазировать и сочинять более или менее смелые проекты. А Левка, как старший, одобрял или отвергал эти предположения, и братья беспрекословно подчинялись его решениям. Антошка сказал:

– Против ведьмы слово надо знать.

– А какое слово? – быстро спросил Лешка.

Мальчики призадумались и несколько минут шагали молча. Вдруг Антошка крикнул:

– А я знаю.

– Ну? – спросил Левка и недоверчиво глянул на Антошку.

Антошка, слегка смущаясь под уставленными на него взорами обоих братьев, сказал:

– Я думаю, мужики это слово знают. У них в деревнях много колдунов. И они все, деревенские мужики и бабы, друг на друга часто сердятся, портят один другого, а чтобы их самих порча не брала, так они очень часто такие слова непонятные говорят, – про мать вспомнит и такое слово произнесет.

Левка подумал немного и сказал:

– Пожалуй, что и так. Это у них крылатые слова.

На другое утро три мальчика, возясь у речки, все посматривали на забор Пакиной дачи. Когда белокурая Пакина голова показалась над забором, – и видно было, что мальчик опять один на своей вышке, – мальчуганы забрали удочки и побежали вверх по дорожке.

– Здравствуй, пленник, – сказал Лешка.

– Пленный принц, – поправил Антошка.

– Принц Пака, маленький зевака, – сказал Левка.

Пака, сдержанно улыбаясь, пожимал их руки.

– Отчего же вы, краснокожие охотники, не наденете мокасины? – спросил он.

Мальчики засмеялись. Антошка сказал:

– А эти скороходы чем не хороши? Из собственной кожи. У нас на даче такое правило есть, чтобы диваны сапогами не пачкать, – так вот мы сапог и не надеваем.

– А мне бы не пройти босиком по песку, – сказал Пака.

– Где тебе! – молвил Левка. – У тебя скорлупа тоньше папиросной бумаги. Да мы к тебе по делу зашли. Мы хотим тебя освободить от злой феи. Понимаешь, разворожить. Ты скажи, когда это удобнее сделать.

Пака недоверчиво улыбнулся. Вчера, после первой радости надежд, когда вернулись к нему mademoiselle и студент и потом мама – злая фея, и весь домашний обиход надвинулся с его несокрушимым порядком, замок злой феи показался плененному Паке таким прочным, таким незыблемым, что сердце его тоскливо сжалось, и милая радостная надежда побледнела и тихо растаяла, как туман над ободнявшею долиной. И он сказал братьям:

– Да вы не сумеете.

– Нет, сумеем, – горячо ответил Лешка.

И Левка рассказал:

– Мы такие слова выучили. Нарочно в деревню сходили, самого старого колдуна отыскали, заплатили ему за науку и твердо выучили все слова, какие надо говорить.

– А какие это слова? – спросил Пака.

Левка свистнул. Антошка сказал:

– Тебе еще нельзя такие слова знать.

– Ты еще мал для этого, – сказал Лешка.

Левка сказал Паке:

– Ты нам расскажи, когда твоя ведьма будет дома, – ну, понимаешь, эта фея, у которой ты в плену, – поправился он, заметив недовольную при слове «ведьма» гримаску на Пакином лице. – Мы подойдем под окно, – продолжал Левка, – и скажем крылатые слова, – и сейчас все колдовство пропадет и ты освободишься.

– И мама вернется? – спросил Пака.

– Ну, уж там видно будет, – ответил Левка. – Конечно, если все ее колдовство пропадет, то, значит, ты опять будешь там, где она тебя взяла.

Пака помолчал, и сказал:

– Мы обедаем в семь часов.

И ему стало вдруг жутко, – и страшно, и радостно.

– Так в семь часов приходить? – спросил Лешка.

– Нет, – сказал Пака, лукаво и застенчиво улыбаясь, – лучше попозже, часов в восемь, вообще после сладкого, а то у мамы, может быть, обед уже съеден будет, так я без сладкого останусь.

Босые мальчуганы засмеялись.

– Эх ты, принц Пашка-лизашка, – сказал Антошка, – сладенькое любишь.

– Люблю, – признался Пака.

Мальчики распрощались и ушли.

У себя дома, – не на даче дома, а в их собственном помещении, в лесу, в овраге, в норе под корнями сваленного бурею дерева, – дома они совещались, как исполнить замышленное предприятие. Откладывать не было никакого смысла, – решили сделать это сегодня же.

Антошка придумал, что для большей крепости надо слова не только сказать, но и написать на стрелах и пустить эти стрелы в окна ведьминой дачи.

Левка распределил роли:

– Мы подкрадемся под окна и будем ждать. Когда будет видно, что Пака съел свое сладкое, мы и закричим.

– Все сразу? – спросил Лешка.

– Нет, зачем, – надо, чтобы они все хорошенько их разобрали. Сначала я скажу в прошедшем времени, потому что я уже был таким малышом, как вы. Потом ты, Антошка, крикнешь настоящее время, – ты теперь малыш, а потом и ты, Лешка, кричи будущее время, – ты еще будешь таким большим, как я. И эти же слова каждый из нас на своей стреле напишет.

– Стрелы надо черные сделать, – сказал Антошка.

– Само собою, – согласился Левка.

– Писать своею кровью, – продолжил Антошка.

Левка и это одобрил.

– Ну, понятно, – сказал он. – Не чернилами же такие слова писать.

Пака очень волновался. Вся его судьба переменится в этот день. Он вернется к мамочке. Какая мамочка? Злая фея приняла вид мамочки. Значит, мамочка такая же. Только добрая, добрая, все будет играть со своим мальчиком, а когда мальчик захочет к речке, то будет пускать его к другим, веселым, загорелым мальчуганам.

Но только Пака должен был сознаться, что злая фея, хотя и злая, все же была с ним любезна. Держала в плену, но, видно, помнила, что он принц. Даже иногда целовала и ласкала его. Должно быть, привыкла к нему. Когда Пака освободится от нее, злая фея очень рассердится. Или опечалится? Может быть, будет скучать о Паке? Плакать?

Паке стало тоскливо. Нельзя ли устроить дело миром? – чтобы злая фея помирилась с мамочкою, отказалась бы от своего колдовства, – и тогда она могла бы даже вместе с ними жить. Надо поговорить со злою феею, предупредить ее, – может быть, она и сама раскается.

И когда студент, кончив с ним задачку, позвал его в сад, Пака заявил, что ему надо идти к маме. И отправился, – к злой фее.

Злая фея была одна. Она ждала гостей к обеду, лежала на очень красивом и очень мягком ложе и читала книжку в желтой обложке. Она была молодая и красивая. Темные волосы, томные движения. Жгучий взор черных глаз. Полные, полуоткрытые, очень красивые руки. Одета всегда к лицу.

– А, маленький, – сказала она, неохотно отрываясь от книжки. – Что тебе?

Пака поцеловал ее руку, посмотрел на нее нерешительно и молвил:

– Мне надо с вами поговорить.

Злая фея засмеялась.

– Поговорить с нами? – переспросила она. – С кем это с нами?

Пака покраснел.

– Ну, с тобою. Мне очень надо.

Смеясь, щуря блестящие гпаза и закрывая смеющийся рот книжкою, злая фея сказала:

– Садись и поговори, маленький. А что ты сейчас делал?

– Мы с ним решали задачу, – ответил Пака.