На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова
Выпроводить Славку удалось лишь спустя три часа. Алька его просто взашей вытолкала, говоря прямым текстом, что на часах полночь. Тот упрямился и предлагал заехать в клуб.
— Твой друг там уже отжег! Рожа побитая, не видно лишь из-за тональника. Губа треснула. Казанки разбиты. И засос на всю шею! — вещала Алька снизу вверх.
— Ты что, жена ему? Ну, сходили в бордель, что такого-то? — хохотал здоровяк, обуваясь.
— В бордель? — взвизгнула сестрица, и Славка у себя над головой услышал щелчок. Вскинул глаза и опешил.
Вадим с перекошенной от боли физиономией потирал под лопаткой — на его сестре не было лица. Она смотрела то на брата, то на свою ладонь и молчала.
— Аль, — пробормотал Славка, поднимаясь.
— Пока, — проговорила она и ушла.
Друзья проводили ее глазами.
— Вадька, ты не думай, она...
— Они уже десять лет точно не болят, брось! — перебил Вадим и закрыл за другом дверь.
Потом он заглянул к сестре. Девушка даже не включила свет. Стояла у двери, в темноте, прижавшись к стене спиной и молчала.
— Алька, брось…
— Я тебя ударила, я ударила тебя по твоей спине!
— Не бери в голову. Ерунда. У тебя ладошка, как у Дюймовочки, — отшучивался брат.
— Я ударила тебя из-за Инны. Онисама, ты что, правда, в бордель ходил?
Вадим вдруг почувствовал, что очень устал. Он прислонился к косяку.
— Да.
— Это я во всем виновата, — вдруг сказала Алька, и брат вскинул голову, таким больным ему показался голос сестренки.
— Аль…
— Это я вам предложила пожениться, — проговорила скорбно она, — я даже подумать не могла, что вы полюбите друг друга.
Вадим опешил. Он хотел что-то сказать, но слова словно испарились, и он не мог ухватиться за мысль. Хотел возразить, но… не мог и себя топить в этой лжи.
— Инна мне достаточно спокойно рассказала о Славяне, а потом с такой злостью о твоем засосе на всю шею, — пробормотала Аля.
— Не такой уж он и большой.
— Я знаю, просто по ее словам ясно, что ее вообще тронул сам факт чужой девицы, с которой ты кувыркался…
— Да не кувыркался я ни с кем! — разозлился Романов.
— А что тогда? Засос-то есть!
— Есть, но кувыркания не было! Хочешь — верь, хочешь — нет! Пришел, чтоб снять девку на пару часов, а… Не захотел. Все они, как штамповка. Будто на станке одном… Ширпотреб.
Сестренка вздохнула.
— Согласна. Инна вообще не от мира сего. Брат, а если она уйдет от нас?
— Я сегодня к нашим бабушкам ходил, так она сказала, что во время моей работы услышала музыку, — вдруг произнес Вадим.
— Из окна что ли?
Он усмехнулся.
— Нет, от моих рук. И слышала она «Травиату» Верди.
Алька, казалось, перестала дышать. Ее глаза поблескивали из затемненного уголка, и брат ощущал ее тревогу.
— Верди? Того Верди? Или какого-то современного?
Вадим тяжело вздохнул.
— Джузеппе Верди, опера «Травиата».
— Дим, — жалобно проговорила сестренка.
— Ладно, ложись, поеду, поищу ее, — сказал брат и ушел.
Вадим ехал по маячку на телефоне. Этого клуба он не знал, да и занесло женушку аж на Крестовский остров! Если они не успеют до часу ночи выбраться оттуда, придется ночевать на острове. Скоро начнется развод мостов, и тогда пиши — пропало. Он не понимал, как ее туда занесло. Он не знал, в каком она состоянии. Он представлял ее расстроенной, обиженной, и искал слова, которые могли бы подсластить ту пилюлю, что ей пришлось проглотить. В себе копаться боялся. Слова сестры о возможных чувствах, которые зародились между ним и беглянкой, не давали покоя.
«Я влюбился в Инну? Почему Алька так решила? Она меня удивляет и только,—размышлял он. —Да черта с два просто удивляет! У тебя, друг, женщины не было уже сколько? Вот-вот, даже считать страшно, не монах же! И с путаной не вышло, и дело не в твоей брезгливости, брат! А в том, что ты нашел девушку, которую хочешь. Вот только…»
И от этого «вот только» на душе было тяжело. Славка сегодня балагурил и веселился, но порой он смотрел на Альку, и в его глазах появлялась грусть. Он даже намекнул, что может остаться ночевать. Впервые в жизни, впервые за все двадцать восемь лет, что они знакомы, Вадим настоял на его уходе. Они вытолкали Славяна практически взашей. Пинка не хватало лишь! Интересно, Славка заподозрил что-нибудь?
Наконец показалась вывеска клуба. Романов припарковался и спокойно вошел в заведение. Его очень удивило, что не было фейсконтроля. И это в Питере-то? За стойкой администратора его встретила миловидная девушка и спросила о цели визита. Вадим совсем опешил. Глаза скользили по стенам, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь.
— Сальса? Бачата? Кизомба? [2]— совсем огорошила девушка.
Из перечисленного Вадим имел некие представления лишь о сальсе.
— Я за женой, — признался он просто. — Она сейчас здесь.
Оказалось, что из холла можно было попасть в два зала. В одном танцевали бачату, в другом — сальсу. Стилист шагнул наугад.
За дверью просторный танцпол. Вдоль стены по правую руку выстроились столики. Ни одного свободного! По левую — вытянулась барная стойка. А в центре пары извивались в красивом танце — яблоку упасть негде! Вадим замер. Что Инна могла здесь делать?
Мелодия закончилась, и Вадим зашарил глазами по посетителям. Он звонил Инне из холла, но, видимо, она не слышала. Он посмотрел на часы. Еще сорок минут и всё: ночевать им на острове! Он пошел вдоль столиков, вспоминая на ходу, во что Инна была одета. А на сцене разворачивалось действо.
— Дорогие любители танца, хотели бы вы знать, чем ответит Артур со своей партнершей на представление пары Макса?
Зрители закричали, заулюлюкали. Вадим протискивался сквозь толпу, сетуя на многолюдность.
— Тогда встречайте. Итак, Артур и Инна.
Романов оглянулся на сцену, услышав знакомое имя, но вышедшую в свете прожектора девушку он точно не знал. Стройная, затянутая в черные лосины. Свободная черная без рукавов блуза с разлетающимися шифоновыми полами придавала некую легкость фигуре. Лицо, как и лицо партнера, скрывала черная маска. На парня приятно было
