Красный, как жизнь - Антон Чижъ
Хочешь ехать – найди как.
И мы нашли.
Подвернулся друг, которому во Франции надо было снять серию репортажей про то, как хорошо отдыхать на Лазурном Берегу. У него была туристическая фирма, которая хотела подмять под себя это направление – Марсель, Тулон, Сен-Тропе и тому подобное.
В то благословенное время в выпусках новостей еще можно было толкнуть джинсу. Не ту, из которой шьют джинсы. А ту, что за наличный расчет. Ну, вы меня поняли. Оставалось договориться с главным редактором, что серию репортажей поставят в эфир. И выпросить камеру. И выклянчить видеокассет…
Все надо было доставать самому.
Коля за бутылку получил у видеоинженеров приличную, не ломаную Соню, Макс в отделе снабжения на личном обаянии разжился десятком новых видеокассет. Я купил авиабилеты.
Все в ажуре! Ура!
Командировка казалась сказкой.
Кому сказать: летим из Петербурга в Вену, а оттуда на автобусе едем на Лазурный Берег.
Полредакции нам люто завидовала. Вторая половина тихо ненавидела. Мы обещали откупиться сувенирами.
…Автобус заехал на стоянку на краю Монако.
Нам сказали, что у нас два часа свободного времени, чтобы погулять и осмотреть город. Гулять с камерой весом двенадцать килограмм, сумкой аккумуляторов на десять килограмм и штативом под восемь кило – удовольствие на любителя. Но оставить оборудование в автобусе было нельзя.
Разделив груз по-братски, мы вошли в легендарный город.
Стояла жара.
Толпы туристов слонялись с деловитым видом, щелкая фотиками и жужжа камерками. Коля презрительно поглядывал на бытовую мелочь в руках туристических буржуев и сурово дергал ремень своего бетакама. Так, что на него заглядывались девушки.
Мы вышли на площадь, на которую смотрел парадный лик Казино-де-Пари, весь в завитушках модерна.
– Ничего особенного, у нас весь Невский такой, – сказал Макс.
И тут Коля сказал…
– А давайте в Монте-Карло сюжет снимем?!
Недолго думая, он поставил камеру на штатив и начал делать панораму по площади.
– Макс, ты заметил, сколько тут камер наружного наблюдения? – спросил я.
– Да, весь город плотно просматривается.
– Зачем им?
– Да придурки, буржуи, с жиру бесятся! – ответил Коля, не отрываясь от видоискателя. Он мечтал стать морпехом, не подошел по росту, но тельняшку носил упорно.
– Коля, полиция едет, – сказал я.
– О, круто!
Коля развернул камеру на полицейскую машину, несущуюся к нам.
– А вот еще одна, – добавил Макс, показывая в другую сторону.
– Ух ты, здорово. Полицаи тоже в сюжете пригодятся… – усмехнулся Коля, но не успел сделать красивую панораму.
Полицейские машины блокировали нас.
Из машин вышли офицеры в блестящей форме, как будто только что вернулись с парада. Их было четверо против нас троих. У них были дубинки и пистолеты в кобурах. У нас – только честные лица. Один из полицейских, по виду старший по званию, что-то строго спросил.
– Что он говорит? – спросил я у Макса.
– Он, кажется… Спрашивает разрешение на съемку… – неуверенно ответил Макс.
Мальчик из приличной русско-еврейской семьи должен был знать английский назубок. Он всегда утверждал, что знает только английский, но зато близко к совершенству.
– Какое, на хрен, разрешение? – спросил Коля тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Морпех в душе, он дрался по любому поводу. – Народ кругом снимает почем зря… – и он широким жестом указал на гуляющих туристов.
Офицер сообщил нам нечто очень строгое.
– Что он говорит? – повторил я.
– Не пойму, акцент у него французский… – сказал Макс.
Полицейский положил руку на камеру и указал в машину.
– А ну, не трожь камеру! – прорычал Коля, но я успел поймать его за рукав.
– Может, ему сунуть? – тихо спросил Макс.
– Ну, сунь, – ответил я. – Сколько дашь?
– Ну, франков сто, наверное, хватит?
– Тогда нас точно посадят, – сказал я. – В Монте-Карло чашка кофе стоит двести. Я заметил.
Полицейским надоел спор странных чужаков, и нам решительно указали в машины. Коля в обнимку со штативом и камерой уселся в одну, мы с Максом залезли в другую.
Отделение полиции оказалось чуть не за углом.
Первым делом у Коли отняли камеру и штатив. Нам стоило больших усилий спасти дежурного офицера от драки с оператором-морпехом. Придерживая Колю за собой, мы кое-как спросили, в чем дело и в чем нас, вообще мирных граждан, обвиняют.
– Poland? Bulgarian? Rumanian?
– Русские мы! – рявкнул Коля.
Дежурный сунул нам лист с гербом княжества и занялся протоколом.
Потрепанная бумажка сообщала: в княжестве Монако профессиональная видеосъемка со штатива возможна только после официального разрешения Министерства иностранных дел и уплаты специального сбора. Лица, нарушившие данное правило, подлежат штрафу в размере десяти тысяч долларов с выдворением за границы княжества. В случае неуплаты штрафа означенные лица подлежат аресту до десяти суток, с конфискацией съемочной техники.
– Макс, сколько у тебя с собой? – спросил я.
– Долларов триста…
– Значит, пятьсот имеешь, – сказал я. – Коля, у тебя сколько?
– Да столько же примерно…
– Итого, с моими наскребем тысячу… Где еще девять брать?
– Надо Кириллу позвонить, это его проблема, мы для него снимаем… – сказал Макс.
Я напомнил, что Кирилл не просил снимать сюжет в Монте-Карло. Это мы сами придумали. И проблема эта теперь наша.
– Что за невезуха! – закручинился Коля. – Первый раз в жизни попасть в ментовку – и в Монте-Карло… Стыдоба. Все детство отгулял без детской комнаты милиции.
– Ни одного привода?! – удивился Макс.
– Нет, догнать не могли…
– Везет, а меня…
– Коллеги, воспоминания оставим для свободы, – сказал я. – Вы отчетливо понимаете, в какую передрягу мы попали?
Коля задумался и помрачнел.
Да, ситуация была – хуже не придумаешь.
То есть совсем некуда. Денег, чтобы заплатить штраф, у нас не было, и взять их неоткуда. Значит, технику у нас изымают. И конечно, для профилактики посадят. Ну, пусть на сутки. Это значит, что автобус уходит без нас. Денег, чтобы купить билет на другой, у нас хватит. Но ехать на Лазурный Берег без камеры и съемок – бессмысленно. Выходит, надо возвращаться в Вену.
Но что там делать неделю до самолета? На что жить? А что мы скажем нашему спонсору, который заплатил аванс?
Хуже всего, что возвращаться домой нельзя.
Если мы приедем без техники, нас выгонят с таким треском, что будет слышно до Москвы. И больше трех идиотов, которые умудрились потерять дорогущее оборудование, не возьмут никуда, даже на кабельное телевидение. Наши имена войдут в историю как пример законченной глупости и головотяпства. На нашем горьком примере будут учиться молодые.
Но нам, всеми забытым, будет от этого не легче.
