Снежный великан - Сьюзан Креллер
Он снова посмотрел на Тамар, которая наливала из маленького керамического чайника в стаканы красно-бурую жидкость до тех пор, пока та полностью не покрывала сахар.
Не глядя на Адриана, она сказала:
— Это чайная заварка. Очень крепкая. А теперь взгляни на фотографию. Рядом с иконами.
К стене обычной липкой лентой была прикреплена выцветшая фотография, она располагалась возле деревянных дощечек, на которых были изображены дамы и господа в дурном настроении и с нимбами размера XXL. Адриан разглядел на снимке зеленые луга, позади в тумане виднелись высокие горы, каменные дома в долине выглядели очень бедно, и повсюду торчали полуразрушенные башни, которые возвышались над остальными строениями как небоскребы.
— Красивый пейзаж, — только и смог сказать Адриан.
В нем все сжалось: Стелла и грузинский наглец, грузинский наглец и Стелла. Ему хотелось умереть прямо здесь, прямо здесь начать жить заново, кричать, кричать и кричать от бессилия, схватить стул и разбить его в щепки, потом еще один — и наконец броситься на пол и расплакаться, как оставленный на произвол судьбы ребенок. Адриан повторил еще раз:
— Чудесная картина, на самом деле!
Но для Тамар этого оказалось недостаточно:
— Картина — да, но и сам вид. Адриан, что за вид!
Но Адриану было совсем не интересно.
Поэтому он просто молчал.
— Это Ушгули, самое высокое село в Европе, — пояснила Тамар, и Адриан вздрогнул: он знал, что эти слова должна была сказать Стелла, только она имела на это право. Но Тамар продолжала: — Ушгули находится в Сванети.
— Я думал, это называется «Сванетия», — дерзко заявил Адриан и намеренно повернулся в сторону Дато, который, разумеется, не слушал его, так как был слишком занят изучением лица Стеллы Мараун.
— Одни говорят «Сванетия», другие — «Сванети», — возразила Тамар.
Затем она поставила стаканы с заваркой на поднос и, взглянув на Адриана сияющими глазами, добавила:
— Сванети расположена на севере Грузии, на Кавказе, если ты слышал о нем; Сванети — это дороги, покрытые щебнем, и крестьянские лошади. Это красивейшая гора Ушба.
Сванети — там, где моя мать одним свистом прогнала медведя, а старики не поймут твоих шуток, даже если ты расшибешься в лепешку. Это там, где с гор катятся вниз камни, а кривая Джамеки каждый день варит баклажанный суп. Это там, где люди гибнут в волнах бурной Ин-гури, а если не гибнут, то танцуют, празднуют и поднимают свои стаканы за весь мир. Церкви там маленькие, как карлики. И горные орлы есть в Сванети, и пестрые свиньи, у которых слишком мало мяса, и куры, несущие слишком мало яиц. А рядом с ними живут люди, которые убивают друг друга… Пойдем, большой юноша, снова сядем за стол.
Глаза Тамар перестали сиять, ее лицо покрылось красными пятнами и напоминало небо перед грозой — не хватало только молний и грома. Она передала Адриану поднос, на котором появился еще и стакан с лимонадом — он наверняка предназначался Нино, хотя та до сих пор так и не появилась.
Адриан почувствовал себя слишком большим, когда расставил чашки с заваркой и снова уселся за стол. Стелла и Дато прервали разговор. Скорее всего, они думали о том же, что и он: как глупо с его стороны притащиться сюда и чувствовать себя нежеланным гостем, как глупо думать, будто своим присутствием он сможет предотвратить неизбежное — то, что уже было решено наверху. Наверху или еще где-то.
В самом деле, как глупо.
Как глупо со стороны Адриана быть именно Адрианом.
В это время Тамар наливала в заварку горячую воду. Это немного успокоило Адриана, он ловил взглядом каждое ее движение, точное и элегантное. Чайная церемония была настолько необычной, что Адриан искоса посмотрел на Стеллу: наверняка все происходящее ей тоже казалось странным. И действительно, Стелла внимательно наблюдала за Тамар, однако не выглядела при этом сильно удивленной.
И тогда Адриану пришла мысль, что все это — заварка и горячая вода — было уже знакомо Стелле; ее не было целых две недели, она находилась вдали от него и за это время успела привыкнуть ко всему в чужом доме. И тогда на него вновь накатила волна ярости, которая, как нарочно, обрушилась на Тамар.
— Нет! — крикнул он ей.
Тамар недоверчиво покачала головой, а потом сказала:
— Ты наверняка тоже удивляешься.
Адриан подумал: тоже.
Адриан подумал: как и Стелла.
А Тамар продолжала:
— Но именно так мы готовим наш чай: разбавляем заварку водой.
Адриан молча окинул взглядом стол: стакан с чаем для Тамар — красно-бурый, светящийся, второй для Дато (этот не в счет), еще один обхватила руками Стелла. Рядом — лимонад и кружка, наполненная только заваркой (нетрудно догадаться, для кого она предназначалась). Адриан снова посмотрел на Стеллу: она обхватила стакан обеими руками. Совсем детские, они, как и покрытые прозрачным лаком ногти, совершенно не подходили к бюстгальтеру, видневшемуся под красным свитером, они не сочетались абсолютно ни с чем на этой кухне, — а из ее кружки поднимался пар, словно из трубы невозмутимого паровоза.
То, что произошло потом, Адриан не назвал бы правильным и чем-то обычным для себя. Он чувствовал: лучше ему держать язык за зубами, или лежать под столом, или временно оказаться мертвым. Но вместо этого он сказал четко и громко:
— Смешно: в этом доме постоянно умирают люди — за последние шесть лет уже трое последовали один за другим!
Молчание, угрюмое молчание.
— У нас в городке этот дом называют Домом Трех Мертвецов! Неплохое название, да?
За столом по-прежнему царила тишина, только чай невозмутимо дымился в стаканах, словно не имел ко всему происходящему никакого отношения. Адриан осторожно посмотрел в глаза Стелле — и испугался: в них, как и в глазах Кая, блестел осколок льда, осколок волшебного зеркала Снежной королевы; они были холодны, как Северное море, как яростный прилив. Но даже это не заставило Адриана замолчать, и он услышал, как из его уст вырвалось:
— Стелла и я… — Он осекся, удивившись собственным словам. Потом попытался начать сначала: — Стелла и я — мы даже думаем, что здесь что-то не так, здесь всегда есть какой-нибудь покойник, мы думаем… Ой!
Кто-то сильно пнул его под столом — кто-то с ледяными глазами и ногтями,
