Две Веры Блаженной Екатерины - Алёна Митрохина
И Катерина, остановившись на минутку, мечтательно продолжала:
— Мы будем пробовать кофе везде: в больших кафе и маленьких, в баре отеля и возле бассейна, в торговой лавочке, в семейном ресторанчике в горах. Кофе по-турецки — это настоящее чудо!
… В один из дней, гуляя с Пашкой, они заблудились в улочках и переулках и вдруг вышли на небольшую площадку, которая плоским блюдцем располагалась прямо над обрывом, в окружении величественных гор. На площадке стояло два столика, а за третьим молодой турок варил на песке кофе. Воздух на такой высоте был абсолютно неподвижен, и яркая зелень деревьев, каких-то немудрящих цветов в вазоне, твердость скал ощущались почти физически, а аромат кофе, перемешанный с запахом разогретой солнцем сосновой хвои, обволакивал и пьянил.
Картина был столь живописна, что Катерина и Пашка замерли и не шевелились, боясь обнаружить себя, словно без спросу вторглись в сказочный мир, куда простым людям путь заказан.
Откуда-то сбоку неслышно появилась пожилая турчанка в разноцветном платке и жестом пригласила присесть за столик, а молодой турок уже разливал из блестящей джезвы кофе, словно варил его специально для них. Кофе он подал в маленьких, размером с напёрсток, чашечках, и поставил рядом запотевший кувшин с холодной водой и расписную тарелку с рахат-лукумом. Ах, что это был за кофе! Обжигающий, густой словно кровь, животворящий, целительный, настоящий эликсир жизни… Крепкий и черный как турецкая ночь, пленительный как сама любовь!
Катерина потягивала напиток и рассматривала, запоминала каждую деталь этого волшебного места, чтобы потом перебирать в памяти драгоценные воспоминания — она почти не верила в реальность происходящего и нисколько бы не удивилась, если бы вся окружающая обстановка разом пропала.
Турок прекрасно разговаривал по-русски, и Пашка болтал и смеялся с ним, как со старым знакомым. Муж вообще легко сходился с новыми людьми: через пять минут казалось, что эти, еще недавно незнакомцы, знают друг друга сто лет.
Пожилая турчанка пропала, как не было, и Катерина любовалась на хохочущего мужа, ловила на себе блестящий, зовущий взгляд молодого турка, и всем своим существом отдавалась чарам этого момента, магии Востока, которая была во всем — звуках, цветах, запахах, орнаментах и узорах.
Возвращались в отель часа через два, уже начало смеркаться и, как это бывает в горах, заметно похолодало. Но они не спешили, шли молча, говорить не хотелось, и каждый из них думал о своем.
Оказалось, тетя не спала, и Катерина даже вздрогнула от неожиданности, когда услышала, когда тетя абсолютно обычным своим голосом уверенно сказала:
— Конечно, мы полетим с тобой в Турцию.
Катерина повернула голову и увидела направленный на нее спокойный и ясный взгляд. Тетя смотрела совершенно как раньше, когда была здорова.
— Конечно, ты отвезешь меня на море, в Кемер. Я там никогда не была. Да и вообще, из всех морей я видела только Черное, в Анапе, и то так давно, что уже и не помню, понравилось ли мне море потому, что понравилось, или потому, что я вообще на него попала.
Катерина не верила своим ушам и глазам — неужели не все потеряно? И есть надежда? Неужели?
Она посмотрела в исхудавшее, бледное лицо, на котором появилась пусть слабая, но такая родная и узнаваемая улыбка.
— Тетя, — улыбнулась Екатерина в ответ, — тетя, ты что-нибудь хочешь? Водички? А может, чай?
— Сделай мне кофе, — попросила тетя и попыталась подняться, но сил не хватило. — Ты так вкусно про кофе рассказывала, что захотелось.
— Я мигом! Подожди немножко! — вскочила Екатерина. — Сейчас заварю.
— Не заварю, а сварю, — поправила тетя. — Обязательно свари! В турке, она там, на верхней полке. И добавь чуть-чуть молока.
Катерина на секунду остановилась и задумалась — а можно ли тете в ее состоянии пить кофе, но потом махнула рукой и спрашивать не стала.
На кухне, напевая, она достала самую красивую кофейную пару из старого китайского сервиза, и, пока следила за закипающим кофе, увидела, как мимо окна, шумно хлопая крыльями, слетел вниз большой белый голубь. «Хороший знак», — подумала Екатерина.
Когда с подносом, над которым поднимался ароматный пар, она зашла в комнату, тетя уже не дышала. На ее губах застыла умиротворенная улыбка, руки были расслабленно вытянуты вдоль тела, и казалось, что она просто заснула и видит счастливые, хорошие сны.
Катерина опустила поднос, чашка со звоном упала, и кофе пролился на пол. Горячие брызги обожгли Катеринины ноги, но она этого, конечно, не заметила.
***
Похорон в привычном понимании не было. Еще когда была здорова, тетя обозначала свою волю и Екатерине, и Валентине Сергеевне как лучшей подруге — только кремация, а прах развеять. И никаких поминок! Тогда эту болтовню никто всерьез не воспринимал. С улыбкой перебирали варианты, где можно развеять прах, но никто не хотел даже представлять себе, как это будет на самом деле.
Буквально за три дня до смерти тетя в очередной раз завела тяжелый разговор:
— Катя, меня только кремировать. Сжечь! Я же, как ни крути, ведьма.
Катерина молчала, но тетя не отставала:
— Не молчи, Катя. Мне это важно, понимаешь?
— Понимаю, — сквозь слезы отвечала Катерина.
— Катя, а вдруг ты уедешь? Выйдешь замуж, уедешь жить в другой город?
— Тетя, ну куда я уеду? — возражала Катерина, не в силах обсуждать эту тему.
— Не перебивай, Катя, — строго остановила тетя. — Не перебивай, я и так еле говорю. Это важно для меня. Я не хочу чтобы, если ты уедешь или просто не сможешь, чтобы ты переживала за меня, за то, что моя могила неухожена и заброшена. Заброшенные могилы — это ужасно, Катя. Это как умереть второй раз, понимаешь?
— Да, тетя.
— Развеешь меня… — тетя надолго замолчала, а после паузы сказала — развеешь меня над морем! И знаешь что? — не дав Катерине вставить ни слова, задала вопрос тетя. — Знаешь, что будет, если ты меня ослушаешься?
— Что, тетя?
— Буду приходить к тебе во сне каждую ночь, ругаться и не давать спать! Я ведь ведьма.
И Катерина точно знала — будет!
***
На сороковины муж привез диван.
Грузчики в форме аккуратно поставили его туда, куда показала Катерина — посредине большой комнаты, напротив окна.
— Подумал, что тебе будет приятно, — сказал Пашка и тут же по-хозяйски плюхнулся на привезенную мебель.
— Спасибо, Паш, это ты хорошо придумал, — Катерина погладила упругий кожаный валик, но села за круглым, покрытым скатертью с бахромой, столом, подперев
