Театр ужасов - Андрей Вячеславович Иванов
«А у этой всегда немного беспорядка, можно почти ничего не делать… А тут надо пройтись под столом обязательно, что-нибудь упадет со стола, посмотри сначала…»
Она мне показала кабинет одного «профессора», на полке у которого стояла моя книга. Она подвела меня к полке и показала: «Вот она – твоя книга!» Мы стояли и смотрели на корешок моей книги снизу вверх, как пигмеи, которые смотрят на божка. Я взял книгу с полки – она страшным шепотом: «Что ты!..». «Это моя книга», – сказал я внушительно, давая понять, что уж свою-то книгу я могу взять с полки. Полистал: много карандашных помет… Ого! Между страницами были вложены согнутые вдвое листки – человек написал о моей книге целую научную статью! С чувством благодарности я убрал у него особенно тщательно.
С довольным видом психолог что-то записал в свой блокнот.
– Это интересно, – говорит он и просит продолжать, но у меня пропало настроение.
– Я бы хотел отправиться в трип вместо этого.
Константин зажигает свечи, плотно зашторивает окно, с полки берет «Книгу мертвых»…
⁂Тем декабрьским вечером, когда Эркки привел меня в клуб, здесь все было примерно так же, как и теперь. Хотя трудно сказать, я был немного сконфужен и навеселе. Мы встретились с Эркки в неожиданном месте – в буфете Академической библиотеки. Я туда забрел совершенно случайно, раздумывая: добавить или не надо… Кто-то в спину подталкивал и спрашивал:
– Ну, будете брать что-нибудь?..
Я не реагировал. Вдруг в самое ухо рявкнули:
– Да ты оглох, что ли?
Я обернулся…
– Эркки! – воскликнул я, глядя на него, – стоит, сияет от счастья. – Ха! Вот это да! А я-то думаю, кто меня подталкивает: покупать что-нибудь будете?
– Сколько лет, сколько зим, – говорил он, немного смущаясь, – мы все-таки давно не виделись.
Он слегка стеснялся, мы все-таки давно не видались, и он не знал, схватить меня своими ручищами или нет…
– Ах, корифей ты мой, корешок! Ха-ха! – заводился он, похлопывая по плечу. – Давненько мы не кутили. А знаешь, по тебе не соскучишься…
– А что так?
– Вчера в газете, а сегодня в пухвете[5], ха!
– Перестань! Опять ты начинаешь…
– Куда ни сунусь, везде ты! Как будто видишь тебя каждый день… И облают тебя, и дерьмом обольют, а тебе все как с гуся вода!.. Ха! Молодец, ну, молодец…
– Ну, ну, давай, насмехайся…
Я отвык от его шуточек, от его энергии, огромных рук и ярких глаз, дыхания, всклокоченных волос и щетины. Он шлепал меня по плечам, глухо рокоча: «Ну… ну… вот и ты…».
– А ты умеешь на мозги капать, – он шутливо упрекал, изображая, будто злится на меня, – знаешь, ты уже достал! Моя печенка тебя каждый день вспоминает, ноет и ноет… Ай, думаю, что за хрень? Чего печень ноет? А тебя увидел и понял: вот чего она ныла – моя печенка тебя вспоминала! Давно мы не выпивали, а! Ну, иди сюда, дай я тебя обниму, старый засранец!
И он наконец сгреб меня и прижал к себе, даже от земли оторвал. Посмотрел на меня и расчувствовался, глаза его заблестели.
– Ну, такое дело надо обмыть. – И с воодушевлением повернулся к озадаченной буфетчице.
Взяли бутылку «Резервы», сели за столик. Эркки нетерпеливо откупоривал бутылку, работал штопором, который нам выдала растерянная буфетчица, он кряхтел и поглядывал на меня с прищуром. Его распирали восторги, его грудная клетка вздымалась, едва справляясь с дыханием, он даже крякал. Я понимал: Эркки хочет что-то сказать необычное, хочет что-то предложить, чем-то удивить, что-нибудь соврать, присочинить. Я видел, что в нем бродят самые противоречивые силы, и меня охватило знакомое волнение.
Вот он, думал я, глядя на Эркки, человек карнавала! Многоликий, насмешливый, игривый. Волосы пучками, бородка рыжеватая щеткой вперед, нос картофелиной, из ноздрей волоски рыжие выглядывают. Зато глаза – пронзительно-небесные, и в них, как чайка на волне, печаль затаилась балтийская.
Теперь он поседел, но волос не поредел, все такой же плотный, как у бобра. На лице стало больше морщин, но все они складываются в знакомую улыбку, от которой у меня легко на душе, и я чувствую себя моложе.
– Ну, давай до дна! – сказал он, мы выпили, и он сразу наполнил бокалы. – Чего сидеть, давай еще по одному! – Я подумал, что сейчас напьемся и начнем дурить, как тогда, на улице Нафта, мы разнесли к черту квартиру, которую я снимал. Наверное, он тоже припомнил все те чудачества, глядя на меня. Он странно улыбался, сам себе говорил «Да, да… ну и ну». Наконец, покачал головой и спросил: – Ну, как дела-то?
– Не так уж и плохо, – сказал я, – в сравнении с делами одного моего знакомого, с которым я только что выпил в сквере Таммсааре, у меня все просто отлично! Вот у него все плохо, он бизнес потерял в России, все ухнуло…
– Ай, ай, говоришь, старого знакомого встретил? – заговорил Эркки своим привычным напевом, с которым никто больше не говорит у нас. – Выпили на скамейке в сквере Таммсааре? Ну-ну, тогда, действительно, не все
