KGBT+ (КГБТ+) - Виктор Олегович Пелевин

Перед открытием следовало отчетливо представить себе конечную точку путешествия. Это бирманец называл английским словом «resolve». Во время медитации, естественно, думать об этой точке было невозможно – надо было определиться с пунктом назначения заранее.

Тогда ум мог шагнуть в новое пространство автоматически – вернее, даже не шагнуть, а вывалиться туда без всяких размышлений, как только мгновенная конфигурация феноменов делала это возможным. Медитатора как бы засасывало в новый мир из прежнего, а брошенное тело оставалось здесь…

Вернее, как я понял из объяснений монаха, все это «здесь» оказывалось сном, от которого практик пробуждался; если во сне вы были кошкой, тело кошки оставалось во сне, но где оставался сам сон со всеми своими физическими уравнениями, бухгалтерскими балансами и материальными незыблемостями? Да там же, где остальные сны.

Я сразу почувствовал в этой технике невероятную силу. За гранью, где кончалось известное, была смерть – и, может быть, новая жизнь. Но делать последний шаг следовало с осторожностью.

С точки зрения монаха, выбор маршрута был прост.

– Зачем вам становиться зверем? Зачем падать в ад или мир голодных духов? Человеком вы являетесь и так. Значит, вы можете стать либо асурой, либо богом. Это интересные путешествия. Пространства этих лок неизмеримы…

Кажется, монах не допускал мысли, что мне покажется привлекательной другая версия человеческого существования, и рассказывал в основном о том, как войти в пространство асуров.

– Самый легкий способ – это представить, как катишься вниз по бесконечному зеленому склону и клянешься больше не пить вина, – сказал он. – Звучит глупо. Но попробуйте настроиться на это восприятие, и вы сразу ощутите отклик с той стороны. Только не ошибитесь с визуализацией. Вообразите, что зеленый склон огромен, просто бескраен – а рядом катятся вниз ваши соплеменники. Происходящее должно казаться вам трагедией. Смеяться над этим ни в коем случае нельзя, иначе можно стать богом… Есть и другие методы, конечно, но этот самый древний и действенный. То, что подходит новичку.

Мир сражающихся демонов, однако, меня не привлекал. Когда монах спросил почему, я ответил, что военная служба похожа на него и так.

Монах был озадачен.

– Я думал, именно это и покажется вам интересным. Всякое там фехтование, и вообще…

– Вы сами бывали в мире асуров? – спросил я.

– Я переношусь в это измерение весьма часто, – сказал бирманец. – И проживаю там целые жизни.

– А потом?

– Потом возвращаюсь. Например, сюда.

– Но корова с теленком убивает на самом деле, разве не так?

– Да, – ответил монах. – Но если вы выберете вернуться в ту же точку, откуда отбыли, окружающие не заметят вообще ничего. Главное, чтобы оставался кармический ресурс существования в прежней форме.

– То есть вы хотите сказать, что каждый раз после вашего отбытия вы умираете, вас хоронят, прощаются с вами и так далее, а потом вы, прожив целую жизнь в другом месте, возвращаетесь назад и отменяете всю историю с похоронами?

– Вероятно, – сказал монах. – Повторяю, я не задумывался, что происходит после моего ухода. И происходит ли что-то вообще. Это вопрос настолько мутный, что на него не брался отвечать сам Будда. Поскольку я знаю, как вернуться в такое же точно место и в такое же точно тело, я возвращаюсь прямо туда, откуда отбыл. В следующий миг остается лишь память, еще через миг – память о прошлой памяти, и так далее. Безличные феномены, над которыми ни у кого нет контроля. Вы, как опытный медитатор, должны понимать.

– Я понимаю. Но ведь это значит, что вы можете перемещаться в пространстве и времени как вам угодно.

– А что вас удивляет? Бахия перенесся за ночь через всю Индию, чтобы поговорить с Буддой. Я просто воссоздал себя в другом месте. Такое в те дни умели многие – и это не считалось чем-то особенным. Будда лишь объяснил мне, что возможно большее.

– Но почему вы… Бахия умер сразу после встречи?

– Моя жизнь в одежде из коры подходила к концу, вот и все. Но Бахия мог вернуться в наш мир в другом облике. И он это сделал. Через двести лет я прошел всю Азию с солдатами царя Александра и почти возвратился домой.

– Верится с трудом, – сказал я. – Но хотелось бы, конечно, научиться подобному.

– Сложно стать опытным путешественником без тренировки, – ответил монах. – Лучший выход – переселиться в более спокойное место, где вы сможете продолжить практику. Это дело многих жизней, мой друг.

– Но идет война.

– Я говорю не об этом мире и не об этом времени, – ответил монах. – Я помогу вам совершить первый прыжок, а дальше вы должны тренироваться сами.

Я сказал, что мне нравится человеческое измерение, так как оно больше всего подходит для практики. Это говорил сам Будда.

– Верно, – вздохнул монах. – Больше здесь делать особо нечего.

– А можно ли, – спросил я, – перенестись в мир собственной конструкции?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, придумать новый дом самому, а потом туда попасть. Кажется, вы упоминали такую возможность.

– Все, что можно вообразить, существует. Представьте себе пункт назначения, и наверняка это место найдется.

– А как узнать точно?

– Если такой мир есть и сформированное медитацией притяжение достаточно для прыжка, вы это ощутите. Если ваше воображение создаст невозможную конструкцию, вы тоже поймете. Это как простукивать стену. По звуку понятно, есть за ней пустая полость или нет.

– Простукивать стенку, – повторил я задумчиво.

– Не самое удачное сравнение, конечно. Но вы поймете, есть ли дверь, соответствующая вашему ментальному усилию… Если ее нет, теленок не родится.

– Я могу перенестись в качестве человека куда угодно?

– Да. В любое место, которое вы представили себе достаточно хорошо, чтобы сформировать притяжение. Можно стать человеком другой эпохи. Как прошлой, так и будущей.

– Прошлое? – изумился я. – Но ведь оно уже случилось.

– Из уважения к вам оно случится еще раз.

И окажется, что вы всегда были его частью.

Я еще не верил до конца, что подобное осуществимо. Но все равно стал думать по ночам – есть ли у меня мечта? Кажется, ответить несложно. Но я считал так потому, что никто не предлагал мне исполнить мою мечту.

Махаяна учит нас ставить выше всего благо других.

Освободить человечество… Кто в двадцатом веке не думал о подобном? Вникая в риторику революционных вождей и европейских политиков, я представлял себе источник мирового